— Потому что теперь у нас общие враги. — И добавил: — Которым мы сохраняем жизнь.
— Ты ведь слышал, что отныне у меня появился еще один повод не желать им всем смерти.
Гверна, как показалось Ротраму, виновато улыбнулась, а он, глядя на нее, нет, любуясь ею, подумал: она уже приняла этого бедного ребенка. Да будет благословенна Велла, что у нее такая мать!
— Вам, конечно, виднее, — сказала выглянувшая из дверного проема голова в лисьей шапке, — но сдается мне, что, пока вы тут шушукаетесь, снаружи собираются вооруженные люди. В окна они не лезут, дверь с петель не сносят, и это заставляет меня надеяться на то, что пришли наши добровольные защитники, а не подкрепление из замка. Я тут человек сторонний. Меня могут неправильно понять. Может, хозяюшка, вам с ними все же поговорить?
Голова в шапке так же внезапно скрылась.
Гверна вернулась в залу.
Ротрам замешкался, собираясь с мыслями. Мыслей было крайне мало. Гверна по-прежнему ждет от него участия и помощи. Но, похоже, не ждет жертв. С чего он взял, что обязан вместе со всем этим растущим на глазах семейством пускаться в бегство? Из страха, что его могут узнать и донести, кому следует? И что с того? Разве кто видел, как он убивает виггеров? Что смогут впоследствии рассказать свидетели его здесь появления? Что Хейзит громко назвал его своим другом? Да он и Гийса другом считает. Что еще? Что увел на кухню хозяйку и долго о чем-то с ней там говорил. После чего она приняла решение не трогать пленников. Хотя хотела и могла. Кто скажет, что в этом не его заслуга? Нет, Кади, если мы с тобой когда-нибудь расстанемся, то произойдет это явно не сегодня.
Когда Ротрам, снова спокойный и уверенный в себе, чинно вернулся в залу, Хейзит со стариком поднимали Гийса с пола и намеревались тащить следом за остальными пленниками. Трупов на полу уже не было. Вероятно, их успели спрятать в амбаре. Велла одиноко стояла у входной двери, потупившись и не желая видеть, что родной брат делает с ее возлюбленным. Гверна держалась рукой за перевязь дорожного мешка и молча смотрела в окна на людей, делавших ей с улицы ободряющие знаки. Ротрам подошел к ней, положил руку ей на плечо и, придав голосу знакомый всем доверительный тон, громко сказал:
— Возьмите этого юношу с собой.
Хейзит удивленно остановился. Старик сверкнул недобрым глазом. Велла резко повернулась. Даже Гийс, до сих пор делавший безучастный вид, уперся в говорящего недоверчивым взором и смерил с ног до головы.
— Если вы оставите его здесь, то никакого толку от этого не будет, — поспешил Ротрам пояснить свой замысел. — Он либо будет освобожден вместе с остальными, либо падет жертвой гнева собирающейся толпы. Согласись, Гверна, в обоих случаях вы ничего не выиграете.
— И поэтому… — поддержала она его такой знакомой и любимой им улыбкой.
— …и поэтому оставьте ему связанными руки, засуньте в рот кляп для безопасности, но развяжите ноги и заберите с собой, куда бы вы сейчас ни направлялись. Он станет прекрасным заложником. В смысле, я хотел сказать, выгодным. Только сторожите его хорошенько, чтобы не сбежал. Замок дорого оценит его жизнь, чтобы не даровать вам за него свободу. Хейзит, ты понял меня?
Хейзит посмотрел на мать. Гверна кивнула.
Велла сжала кулачки, не веря своему счастью и наблюдая, как браг осторожно засовывает в рот Гийса кляп, перетягивает веревкой, чтобы тот не смог его вытолкнуть языком, завязывает концы на затылке, укладывает пленника обратно на пол и взмахом охотничьего ножа рассекает путы на затекших ногах. Она стремительно подошла к Ротраму и украдкой, но сильно, сдавила ему в знак благодарности руку.
Недовольным остался только старик, которого здесь называли Тангаем. Красноречиво поигрывая топором, он демонстративно отошел от Хейзита, предоставив пленника в полное его распоряжение и дав понять, что отныне его этот вопрос не касается. Ротрам отметил, что Хейзита подобное отношение нисколько не смутило. Вероятно, он и в самом деле питал к парню товарищеские чувства. Рука Веллы была теплой и ласковой. Ротрам покосился на девушку. Она смотрела мимо брата и суженого в окно, за которым людей становилось все больше. По сути Тангай был прав: следовало поспешить. Когда людей много, это всегда не к добру, даже если изначальные намерения толпы самые что ни на есть добрые.
Гверна вернулась к кухонной двери, сняла со специальной подставки маленькую, невзрачную кружку и сунула в мешок. По семейному преданию, в день праздничного открытия таверны «У старого замка» из этой кружки пил сам Ракли. Ротрам только теперь окончательно осознал, что Гверна в душе готова к тому, что никогда больше сюда не вернется. Предательски заныло сердце. Он вздохнул.
— Я попробую их отвлечь. Надеюсь, вы уже решили, куда идти. Мне можете не говорить. А не то под пытками могу проболтаться. — Он широко улыбнулся Хейзиту, который состроил забавную гримасу отвращения, и подмигнул Тангаю, одобрительно поднявшему большой палец. — Рассчитываю, правда, что вы не уйдете слишком далеко и мы в скором времени снова свидимся, друзья мои. Береги себя, Велла. — Девушка поняла, что он имеет в виду, и грустно кивнула. — Пусть сбудутся твои самые смелые желания. А тебе, Гверна, я желаю силы и мудрости, которых тебе и так не занимать. Слушай внутренний голос. И постарайся послать мне весточку, когда найдете надежное укрытие. А ты береги мать, Хейзит. И заботься о сестре. Я всегда знал, что и она, и ты достойны большего, чем услуживать кому-то. Ты, я вижу, нащупываешь свой путь в жизни, так не теряй след, и тропинка обязательно выведет тебя на широкую дорогу.
— Вы как будто навсегда с нами прощаетесь, вита Ротрам, — сказал Хейзит, протягивая торговцу руку для пожатия.
— Кто знает, друг мой, кто знает… Тебя, старик, — повернулся он к Тангаю, — я встречаю впервые, но верю, что и ты их в беде не бросишь. Пусть топор твой всегда будет острым, а рука твердой.
— Как-нибудь справлюсь, — невесело отозвался дровосек, явно желая, но не чувствуя морального права крепко выругаться. — Ты, похоже, тоже дело знаешь. Бывай.
Ротрам перевел взгляд на Гийса.
— Вижу, что за свою шкуру ты не слишком трясешься и готов принять судьбу, какова бы она ни была. Похвально, но только на твоем месте я бы поторопился определиться окончательно, с кем ты. И постарайся не причинять обид Велле и ее семье. Иначе знай: если не я, то кто-то другой отыщет тебя, где бы ты ни был, и отомстит. Обо всем остальном ты и сам лучше меня знаешь.
Он отечески похлопал слегка потрясенного Гийса по плечу и направился к входной двери.
— А что будешь делать ты, Ротрам? — окликнула его в последний момент Гверна.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});