– Мы сымаем радикал-предложение так и быть! – откликнулся известный на всю окраину оппозиционер-анархоцентрист Козьма Хват, резво пяливший в зад недавнюю новичка-активистку своей организации ветренную Франтицу Зольдер. – И даём иму громоотвод. До поры… Летов! Игорь, спиши нас в подпункт ишщо одной трезвой весной!
– Вопрос следующий! – провозгласил райпартрук, чуя мягкий припадистый Софьюшкин рот на хую. – …Известно тут всем, што кварталом намечены проводы! …Задаётся лишь только одно – как нам наиболее правильно, со всем уважением и надлежащей организацией выпереть за порог дорогих всем гостей оккупации? …Ибо самим на носу не заржавеет с визитом ответ – так штоб не обраться стыда перед немецким рядовым составом и ихним командованием! …Пиши, Настя, графу “Предложения” – щас попрут! …Не брать трибуны, чур на всех, доле пяти минут…
Очень уж худенька по деревенским меркам Вертицыпочка Настя Алиевна, из присевших цыган, секретарка райисполкома и теперь партизанского слёта, собрала подведённые губки в пучок и тронула бойкими пальчиками растопыренный ёжик протокольной машинки. Машинка мяукнула ей в ответ, произнося на бумагу строку, а под столиком у секретарши чуть слышно чихнул школяр Коленька Депт, в три погибели пролизывавший себе дорогу к счастью и светлому будущему сквозь батистовые у Насти трусы…
– Погодь чутку, товарищ Антип! – воспряла небесною невидаль юная председатель РИКа Синь Лада Натальевна из президиума. – Вставлю, дай, одно слово промеж тобой и активным народным мнением… Товарищи! Первым делом напомнить возьмусь: про основную любовь и без нас с вами уже Прекрасная Армия выдумала оккупации в сопровождение. Оттого глобализма не брать, всех прошу, на себя и пуповиной земли в этот раз нашего района не чувствовать! Лишь о том речь вести, што мы можем от нашего шалаша устроить доброго вслед покидающих нас немецких братьев. И по регламентству, как указано, и действительно – не лезть в те трибуны колхозом всем! А давайте по очереди и лишь представителей по одному от партизанских сект, либо краин!..
В сильно громкую отговорив, оторопь-бровь Ладушка Натальевна поуспокоилась, вернулась в нагретое своё кресло в президиуме и вновь полезла ладонью в развёрнутую под проливаемым со стола тяжёлым атласом мотню областного представителя на слёте и депутата народного Красина. Гектор Владимирович довольно вскряхтнул над иё усилиями, когда проворная ручонка председателки района заново забегала у иго по стволу…
Первым на отвагу к оставленной на произвол трибуне пошёл Горобец Лановой, представитель школьной подпольной дружины из Нежно-Волья.
– По сути дела от нашей подпольности вам предложение такое будет! – начал кратко дирехтур нежновольского школьничества и вдруг удивился на низ: – Ох-ога! (Сидела там контрразведкою Агель с широко раззявленным ротом и добывала уже себе из штанов у Гор Саныча очередного себе на пропитание…) Но тем не менее! Организовать планомерный отход – это и без нас образуется. Тут не нам Либер-Германии телегами помогать! А вот культовая пропаганда должна за нами лишь встрять! Бо не дело заботиться о культурных ещё достижениях нашим гостям во время трудного по технической части пути! Со своей стороны берёмся оформить в путь сборники песенников и привольный напевный мотив из лесных! Что же личного дела касаемо, то я всё ж доложу вне регламента: конкурировать с контроразведывательными силами противника на сейчасный момент больше я лично не в состоянии и кончаю речь свою прямо им в нами ёбаный рот!..
Зал заседания ожил весельем и захлопал в ладони от уваженья оратору, браво выгнувшемуся дугой над чем-то невидимым под кленовою оторочью гербовой трибуны. А через минуту каку из-под скрывавших покровов иё вышла на свет Софьюшка с видимо отираемым, вбрызг оконфуженным мужским молоком, да ало-растянутым в длинные губы ртом, и вся бывшая в зале общественность грохнула:
– Ха-га-га-га-ха-ха!!!!!!!
Агель-Софья быстренько жалобно скрылась за шторою умывальника, а триумфатор Горобец Александрович полез на место иё, под трибун… На сцену сказать выходила уже павой-лебедью вольная молния всей рай-партизанщины прозванная «Гроза и Радуга Оккупации», тройная кузина рай-председателки и смежная дочь Ланового – Лань Злата.
– От свободы-сверкателей нашего партизанского всем движения уполномочена предложить! Батька, смелее лижи… – вовсе нечаянно слившаяся в одно направление фраза подняла вольный лёгкий смешок над несдержаной юностью златоносной ораторки. – Ну вы!!! Перестаньте немедленно гыготать там, в последнем ряду, а не то отзову от вас нашу Олесюшку и бойца-Страмаря – так вы вмиг поскучнеете! Так вот, предложение наше в том, штобы брать оккупацию за грудки и награждать орденами по нашему – за участие, за освобождение и за любовь!!! А не то им домой приходить, дети малые спросят ыз них – де была или там может быть был? Вот тогда напримет сразу будет видно всем на сто вёрст округ наших всем гостей. Скажи мне, Гектор Владимирович, как наш депутат, замаравший – мне отсюда видать! – белу рученьку нашей рай-председателки и моей кузинушке Ладе Синь: имеем мы полномочия на раздачу наград?
«Имеем… Чего ж…», хмыкнул в мягки пушные усы областной депутат Красин, улыбаясь в ответ, целуя меж делом омаранную им трудотерпную рученьку Лады Синь.
В народе вновь приветственно зааплодировали горячим обращениям и громко одобрили поведение чуть задыхающейся в счастье идущем через неё Златы Лань… Через какое-то время полез из-под трибуны весь скомканный Лановой Горобец с промокшим красным лицом и уж сильно распахнутым ртом.
– Га-га-га! Га-га-га-га-га-га!!! – опрокинулось встречь ему-труженнику полное обесчестие.
Безумно вращая вытопыренными зенками, Гор Саныч юрнул за штору на смену отумывавшейся уже и чопорно теперь поджавшей губки на его расхристанный вид умнице-Софьюшке. Лань Злата улыбнулась победно всем и полезла засаживаться под кленовый трибун…
Выступали потом и представитель от малосадовской партизанщины Александр Проймочка, и партизан-бабка села Тапыри Пелагея-Путятишна, и посланник от отдельной партизанской засеки Кроха Матвей Наизгиб, и легендарно-укосная блядь всех районных железных дорог Потриписка Иля Оленьевна, и многие-многие другие представители, да активисты ещё…
Ходил «на славу, да на позор» и Гнат от Аистовых Полётов партизанским известным сектантом. Иван же Васильевич, пребывавший на слёте качеством вольного слушальщика и инициатива-участника, скромно сидел в уголку, дрочил на губу соучастнице своей Аланье Рассветовне и лишь иногда подбрасывал Гнату какое-нибудь нужное или случайное предложение.
А как дело в гору пошло на обед, так проглянуло солнце во всю неба ширь, да на кажно окно! И Вовк-секретарь объявил перерыв заседанию…
* * *
В тот перерыв произошёл с Иваном Василичем лёгкий районный конфуз.
Уже с пухлых ушей второпях себе быстро раскуривая самосадову ножку навёрнутую, увязался он за какими-то командирскими ботами, маячившими перед ним над заслуженной в две полосы галифой, да и встрял напрочь – перепутал себе кулуар!
Боты те с галифами оказались пристёгнуты на ярой и активной поклоннице промежбабьей любви Маргарите Косяк, с пристрастием именуемой в нежнодевичьей среде Коськаю Моряком.
– Ой, Василич вошёл! – смехом вспискнул чей-т женщинский голосок. – Василич, здоров заново! Заходи!!!
Иван Васильевич стоял голым царём и озирался пристыженно сквозь нависший над ним бабий смех постороннего туалетного помещения.
– Да ты не журись, мы ж не выебем!! Свойски ссы или хочешь насуй!!! – подымался всё ярее смех в потолок вместе с редкими бабьими струями дыма из культурных цыбарок, и Василич осе́рдился.
– Ну вас нах, девки! Чё тута ржать?! Ну спутал – так што!! Не один свет, где коню шею вязать? Или дырок у вас недоделано, да дефицит?! – Иван Васильевич решительно сунул в зуб самосад и пошёл всей собратой нахальностью до пустующего кругло-очка.
Девки загомонили обрадованно, да забыли об ём через миг. А он добрался до места, пыхнул в нос себе с козьей ноги, вывалил своего ссать чуть не передумавшего от такого огорошения шланга и перевесил его отяжелённою головой в прицел кафель-норы.
– Ты, Василич, не горячись свой вопрос раком гнуть про не нам дефицит!.. – Маргарита Косяк сидела рядом с ним, дуясь в обширную задницу из-под спущенных галифе, и с интересом рассматривала его болтающийся, да всё не приступающий к делу конец. – Дырок тут понаделано стока – с лихвой!.. Было б сунуть чем в дырку ту, да попасть!.. Ты, к примеру, вот ссать собирался, как конь, а чиго же теперь сомневаешься?.. Ссы уже, мне же ведь интересно, поди!..
С зада красной командирки улюлюкнул в подструящийся к ней в меж расставленных ботов ручей оттопырист-катях.