— А вот это уже вопрос вашей изобретательности. Я думаю, их надо купить у него.
— У командира?!
— А почему нет? Я вижу: здесь это теперь приветствуется, раз более половины солдат отсутствует для участия в коммерческом предприятии.
— Я подумаю над этим.
— И мне надо попасть в Главную башню.
— Вот это уже сложнее. Кэлл Шпаор установил там охрану, и даже меня туда не пускают.
— Интересно! Что можно так рьяно охранять в башне, где затеяли ремонт? Но ведь вы — сенешаль замка.
— Да, но мне неохота спорить с этим истеричным упрямым человеком: он не очень то любит, когда ему возражают.
К нам подошел слуга, посланный герцогиней, и пригласил к завтраку.
В малом зале собралась все та же скромная компания. Но, когда все с приветливыми улыбчивыми лицами — герцогиня же, вообще, бросала на меня заговорщицкие взгляды, явно желая меня расспросить — уселись за стол, наш мирный завтрак был омрачен появлением одного человека.
Не только темная одежда его производила тревожное впечатление — само выражение лица Советника Сваготена действовало настораживающее. Казалось, этот человек все про вас знает: кто вы, зачем и почему здесь находитесь.
— Так, так уважаемая кэлла, — начал он говорить, немного растягивая слова и с определенным выражением: и соблюдая положенные приличия по отношению к хозяйке и словно насмехаясь над ней. Как это у него получалось: не знаю, — только его манера разговаривать оскорбляла гордую Ивонну больше, чем откровенная грубость.
— Я вижу, что мою скромную персону не побеспокоились позвать для знакомства с интересным гостем, о чем я бесконечно сожалею. Чем я заслужил вашу немилость, кэлла?
— Присаживайтесь к столу, — сухо предложила Ивонна, — я распоряжусь насчет прибора для вас.
— И кто же этот молодой человек, если не ошибаюсь, кэлл Жарра? Вы вроде служили у покойного герцога, не так ли?
— Да я служил здесь раньше, а вот вас что-то не припомню: кто вы?
— Я друг, советник не по долгу, а по велению души, и наставник, заменивший почтенного отца нашему уважаемому доброму хозяину.
При этих словах Ивонна как будто вздрогнула.
— К тому же, мне предстоит в скором времени заняться обучением молодого кэлла Унэгеля. Ведь его мать недолго, я надеюсь, будет удерживать его вдали от нас.
Лицо Ивонны сделалось хмурым.
— Расскажите о себе, уважаемый гость, мы соскучились здесь в унылой провинции. — Сваготен специально сделал ударение на слове "гость", словно давая понять, что я задержусь здесь ненадолго: уж он побеспокоится об этом. Мы с ним прекрасно поняли друг друга. И я саркастично ответил:
— Рассказы о моих странствиях — ничто по сравнению с рассказами об "унылой" провинциальной жизни.
— Ну да, ну да.
К счастью, фрейлины герцогини прервали нашу милую беседу, втянув меня в обсуждение новой моды в одежде. Оказалось, что им известно больше, чем мне: и береты носят теперь на другой бок, и у шляп поля меньше, а уж про женские штучки и, вообще, говорить не приходится. А еще: бриллианты стало модно носить, небрежно свисающими с карманных цепочек (это, наверное, чтобы ворам было удобнее их срезать — подумал я) и вообще, при дворе теперь приветствуется "очаровательная небрежность в одежде".
— Откуда такие свежие сведения, — полюбопытствовал я.
— О, это все Советник Сваготен! — как колокольчик прозвенел голос фрейлины. — Он подарил нам прекрасного почтового ящера, преодолевающего расстояние до Мэриэга всего за несколько дней. Удивительное существо! У него есть брат.
— У кэлла Сваготена?
— Да нет же, у ящера — брат близнец! — звонко расхохоталась девушка.
"Любопытно", — подумал я и продолжил светскую беседу с фрейлиной Севубелой.
Все время, пока я непринужденно болтал с дамами, Сваготен исподтишка внимательно наблюдал за мной. Я сделал вид, что не заметил это.
— Когда же возвращается кэлл Шпаор? — прощебетала кэльяна Лагу.
— Он должен вернуться завтра вечером.
— Вы повлияете на него, кэлл Сваготен? Он должен устроить нам праздник!
— И по какому же случаю? — приторно улыбнулся Сваготен.
— По случаю нашей молодости.
— И неотразимого очарования, — галантно добавил я.
— Что ж, это веский довод. Я поговорю с хозяином и, думаю, есть основания удовлетворить вашу просьбу. Хотя, кэлл Шпаор был настроен сначала закончить ремонт в Главной башне.
— Это слишком долго, — надула губки прелестная Севубела, — самое настоящее преступление лишать молодых женщин праздника, ведь они могут умереть от скуки.
— Ради вас, моя милая, я постараюсь применить весь мой дар красноречия, чтобы предотвратить это.
После завтрака, мне удалось не надолго встретиться с кэллой Ивонной. И я задал ей несколько вопросов, касающихся смерти отца.
Дело в том, что все считали, будто он умер от удара. У старого герцога частенько шла носом кровь, несмотря на то, что домашний лекарь лечил его от полнокровия. Как объяснил он, у герцога Брэда были плохие сосуды. Но все же, существовали некоторые странные обстоятельства. Нашли его лежащим на полу, с широко открытыми глазами и с гримасой ужаса на лице. Он лежал лицом ниц на роскошном ковре, раскинув руки и вцепившись ногтями в ворс. Лицо его было испачкано кровью, как раз по той самой причине, которую указывал доктор. И красивый рисунок на ковре был измазан также.
— Где это случилось?
— В его кабинете. Туда никто не входил без особого дозволения.
— Я могу увидеть эту комнату?
— Конечно, а зачем? — удивилась Ивонна, и тут же извинилась, — ах, простите меня, я же сама сказала вам действовать по — своему усмотрению. Пойдемте, я покажу вам ее.
Мы прошли в Главную башню. Охранник косо посмотрел нам вслед, однако возразить ничего не посмел: перед ним стояла хозяйка.
Мы поднялись по красивой винтовой лестнице и вошли в кабинет герцога, кстати сказать, сообщавшийся со спальней.
Это было небольшое, уютное помещение с изначально — маленькими узкими окнами, которые позже герцог приказал удлинить и расширить, что не составляло особого труда: старинная кладка разбиралась легко. С возрастом герцог перешел от военных действий к мирным занятиям и полюбил чтение, особо увлекаясь старинными свитками.
— Его комнату после смерти оставили без изменений — я попросила, — прошептала Ивонна. — Лишь ковер пришлось постирать от крови.
— Он также лежал, в тот день?
— Кажется, нет, пожалуй, он по-другому был повернут, а теперь лежит вверх ногами, если смотреть из этой части комнаты. На нем очень оригинальный рисунок.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});