Читать интересную книгу Содержательное единство 1994-2000 - Сергей Кургинян

Россию нельзя модернизировать, потому что тогда тоже падает мир, потому что "Рим" может развиваться лишь парно, в диалектическом единстве, а с нарушением такого единства, нарушается глобальный паритет мира, вся его формула. И начинается глобальный хаос. И мы будем иметь этот хаос здесь. При этом постепенно Украина станет Хорватией, Татарстан и все прочее – Боснией, а то, что называет себя национально-модернизирующейся Россией,- Сербией. Хорошо, если в этот момент появится Милошевич. А если у нас с ходу появится Драшкович? Значит, вся эта "балканизация" превратится тут же в раздавливание или уничтожение России. И это произойдет достаточно быстро. Поэтому мне кажется, что сегодня политически и с теоретической высоты можно и нужно говорить об Альтернативе. Нужно твердо и однозначно заявить:

Что у тех, кто называет себя оппозиционным движением, есть альтернативная модель развития, модель общества и модель государства. Сейчас уже недостаточно говорить, что мы-де – государственники, а они-де – деструкторы. Всегда было ясно, что ряд буржуазно-националистических партий, заведенных во фронт патриотических сил, перейдут к Ельцину, как только он приступит ко второй стадии модернизационного проекта. Перейдут и Жириновский, и Баркашов, и прочие. Это для них естественно. В такой ситуации очень многие оказываются в глупейшем положении. Что теперь говорит Чебоксарское совещание? "А давайте мы конфедерацию начнем устраивать". Я снова повторю: такая конфедералистическая фронда региональных баронов в итоге может и должна быть предоставлена своей весьма печальной участи. Но дальше-то что делать?

И вот здесь возникает вопрос об альтернативистах. Я не считаю себя меньшим государственником, чем Борис Ельцин. Я больше государственник, чем он. Я требую более жестких государственных конструкций. Но я имею другое представление о типе этой конструкции. Значит, в оппозиционном движении, если оно хотело быть готовым к событиям, диалог о типах государства должен был начаться в 91-м году. "На охоту ехать – собак кормить". Мы здесь в клубе все же начали диалог почти за год до начала этих событий.

Необходим детальный разбор типов государства. Тогда политик может сказать: вот этот тип нас не устраивает, но мы за целостное государство всеми фибрами своей души. Поскольку отстаивается государственная сущность – мы "за", поскольку строится этот тип – "против".

Второй диалог, который должен был существовать, – о типе развития. Ну что сейчас говорить о монархии? Страна десять лет шла вспять! Десять лет все разваливается. Еще три года, в лучшем случае, надо будет этот развал останавливать. А после этого нужно форсированное, почти взрывное развитие.

Для этого существует определенная организационная модель. Никто в мире ее не опроверг. Она называется "мобилизационная модель развития". Ее на хорошем предметном уровне описал Александр Абрамович Галкин. Вот эту мобилизационную модель развития и надо использовать. И я честно говорю, что не вижу здесь возможностей развиваться без Госплана, без единства очень сильного Плана с очень сильным Рынком. Зачем одно другому противопоставлять?

Должна ли быть форма собственности целиком ли государственная или смешанная? – В той мере смешанная, которая не мешает развитию.

Надо будет еще быстрее развиваться? – Будет целиком государственная.

Можно будет помедленнее развиваться – это всегда лучше. Ибо слишком быстрое развитие рождает свои шлаки, в которых потом задыхается общество. Все зависит от темпов, задач. Но это всегда будет альтернативное развитие.

Теорию альтернативного развития мы назвали "прорывом". Поэтому для нас есть разница: модернизация – и "прорыв". Нация – и Союз народов. Национально-буржуазное государство – и Империум. При этом я еще раз подчеркиваю, что я имею в виду империю без империализма. Империю – как союз народов в поле сильной духовной идеи. И мы заявляем, что в этих альтернативных кодах мы готовы обеспечить гораздо более логичное мощное развитие страны, восстановление ее государственной целостности, движение ее вперед другим путем и к другим ориентирам, и даже экономическое благосостояние в тех мерах, в каких это возможно.

Вот тогда возникает прямой вопрос: вы – государственники, мы – государственники. Вы стоите у власти, вы реализуете свой проект государственной модернизации авторитарного устройства и т.д. Поскольку против вас антигосударственные элементы, мы – с вами. Ничего страшного. Но поскольку вы идете в тупик, мы – против вас.

А отвечать по принципу или – "за", или – "против", "ты с Борькой или без?"… Причем тут вообще Ельцин? Ельцин – это имманентное существование, делящееся на серию взаимоисключающих трансценденций (Шучу!). Тогда надо спрашивать: ты с какой эманацией Ельцина? У него их штук пять!

Вопрос сейчас совершенно не в этом. Вопрос в том, собираемся ли мы модернизировать страну, осуществлять "М-проект". Причем без дураков, начиная с коррекции фундаментальной онтологической формулы! "М-проект" – это шире, чем капитализм. Но это и капитализм. Или мы говорили об альтернативизме, зная, что такое "левое плюс государственность", зная, что такое коммунизм, социализм и "прорывной" путь в XXI столетии? Собираемся ли мы в поле этой левой идеологии строить империю? Или мы хотим национально-буржуазное государство? Собираемся мы соответственно организовывать мобилизационную модель развития? Или мы хотим рынка с большим или меньшим государственным участием?

Я для себя решил твердо. Я – за мобилизационную модель развития, за левый "прорывной" имперский путь в XXI век, за союз народов на соответствующей основе в поле Русской идеи.

Вот в этих ориентирах, как мне кажется, можно начать о чем-то говорить и с теми, кого сегодня можно назвать "буржуазные федераты", и с теми, кого можно назвать "буржуазные конфедераты". И предоставить их – их конфликту. Борис Николаевич Ельцин породил Егора Тимуровича Гайдара. Дальше перед ним стоит дилемма Тараса Бульбы. Но это его проблема. Я Гайдара не порождал, я его не назначал. Почему нужно в этот "спор славян между собой" обязательно вклиниться коммунистическому движению, да еще по простому принципу – кто против Борьки?

Но это совершенно не значит, что нужно бросаться в чьи-то объятия. Тем более, что еще никто не знает, какая из эманаций Ельцина победит в нем. Это личность, так сказать, коллективная или поливалентная. Что тут торопиться? Куда Невзоров бежит? Поперек батьки? Он еще не знает, что будет.

А вот, господин Тэлботт, советник президента Клинтона – знает. Между прочим, я всегда говорил, что не надо раньше времени ругать Клинтона. Не надо этого огульного: "американцы все негодяи". И еще опаснее – выбор идеологически близких республиканцев. Вот сейчас все ясно: кто – за целостность России, кто – против. И бросаться из крайности в крайность не надо. А выбирать меньшее из всех зол. Тэлботт – меньшее зло, чем Бжезинский. И это меньшее зло говорит: "Многие еще не понимают сущности того, что происходит в России. Поэтому опрометчиво делают ставки".

В этом зале нет господина Тэлботта, но, завершая свое выступление, я могу сказать, ответив и ему, в том числе. Я понимаю, что подразумевает Тэлботт под происходящим в России. И кое-что – сверх этого. Понимаю, ибо нахожусь внутри процесса, а не в позе стороннего наблюдателя. И поэтому предлагаю занять именно ту позицию, которую я здесь изложил.

Благодарю за внимание.

15.05.1995 : Сущность и видимость

Сергей Кургинян

ЧАСТЬ 1

Реалии внешнеполитического процесса

Я позволю себе вначале привлечь ваше внимание к тому, что предъявляется обществу в качестве внешнеполитической стратегии страны. На днях очередной вариант подобной стратегии будет обсуждать Козырев. И вновь речь будет идти о желаемом. Но стратегия – сфера реального. Желаемое, желанное, ожидаемое – это из сферы философии, футурологии. Политика – это искусство возможного. И рано или поздно власть предержащим все же придется признать те реалии внешней политики, которые сложились давно и особенно отчетливо "пропечатались" в последние недели и месяцы. Если эти реалии будут игнорировать и теперь, то, как мне кажется, все наши внутриполитические проблемы завяжутся одним, и на этот раз, уже воистину мертвым узлом. И этот тугой и осклизлый узел проблем уже к зиме 1996 года может стать не развязываемым.

Однако вместо приведения в соответствие с мрачной реальностью престарелых и перезрелых внешнеполитических мечтаний о вхождении России в Европу и "первый мир" мы имеем нынешний особый "смешанный" курс, в котором патриотическая риторика причудливо сочетается с капитулянтскими действиями. Этот декларативный курс – сшивается из кусков, настолько противоречивых и разноформатных, что его использование на практике попросту невозможно. Тем самым "курс" и "собственно политика" – не находятся в каком бы то ни было соответствии.