Читать интересную книгу Содержательное единство 1994-2000 - Сергей Кургинян

Тем самым нацистский герой оказался выведен из-под удара и в чем-то даже воспет. Осмеяны и растоптаны оказались те, кто дал шезлонгным тварям эту способность сидеть в шезлонге. И из шезлонга гадить, насылая беду.

Той же справедливости ради скажу, что искушение "удобной страной" преподнесено не только России. Например, сейчас все, что с этим связано, кипит в Израиле. И здесь придется рано или поздно выбирать между страной и удобством. И признавать, что страна может быть чем угодно: местом счастья и горя, любви и ненависти, страдания и озарения – всем, чем угодно, но не страной Удобией. Страна Удобия очень быстро превратится в новый макроОсвенцим.

Это уже очевидно для многих. Но даже сказать об этом еще боятся. А между сказанным и выходом на спасительные рубежи – огромная дистанция. Болезнь удобственности быстро захватывает организм и трудно выпускает его из своих когтей. И понятно почему. Потому что смертельная болезнь. Танатическая.

То есть именно потому, что кончается на "у". Можно сказать, пришли к тому, с чего начали.

Болезнь удобственности – страшная болезнь современного мира. Находясь в Югославии до ее распада, несколько раз приезжая в Сербию, я видел, что такое споры этой болезни даже посреди наполненного героизмом бытия. В решающий момент споры сильнее среды, в которой они поселяются. По крайней мере отчасти в этом феномен Джинджича и Коштуницы (что никоим образом не оправдывает поведения России в конфликте между НАТО и Сербией).

Если бы Бен Ладен имел лаборатории по выведению культурологического оружия, то он заказывал бы колбы со спорами этой удобственности и сбрасывал бы их на головы "гяурам". Но зачем тратиться на лаборатории, если есть столько шезлонгных тварей и они так истово размножаются, если не физически, то потребственно?

Я не хочу сказать, что исход предопределен. Многие цивилизации умирали страшной смертью, подорванные болезнью удобственности. Шезлонгные твари (в меньшем количестве и все же более благородном качестве) были и в Древнем Риме, и в Древней Греции. И вполне возможно исчезновение цивилизации нашей, разорванной в клочки разного рода "полосатыми рейдами". Нет, исход вовсе не предопределен. Но если альтернатива существует (а я уверен, что она существует), то давайте говорить о ней, а не о векторах, акторах, позициях. То есть и об этом тоже можно и нужно говорить, соединившись с реальностью. Но вначале все же – это соединение.

С Путиным оно произойдет или без Путина? Тут вопрос не в анатомии лидерства, а в Шезлонге как роковом смыслообразе. Мне ясно, что малой ценой такое соединение не может быть куплено. И мне ясно, что верхушечные процессы не являются сейчас тем единственным, что не позволяет состояться соединению России с реальностью. Шезлонг может быть ведь и очень изодранным, полумаргинальным. Свалку тоже можно превратить в Пляж.

И вновь я возвращаюсь к Израилю. В чем там квинтэссенция сегодняшних мобилизационных воззрений? Она в том, что победить с данной армией невозможно. И не потому, что в ней недостает оружия и профессиональной боеготовности. Она не является армией, верящей в победу и готовой за нее действительно чем-то жертвовать. В каком-то смысле офицеры и генералы этой армии деморализуют своих солдат. И для того, чтобы этот процесс прекратился, нужна не реформа, а совершенно новая армия.

Полная аналогия с нашей ситуацией. Мы тоже можем сколько угодно заниматься кривляниями на тему о том, какая должна быть военная реформа. Но нужна не реформа, а совершенно иная армия. В эту армию могут прийти те же офицеры и генералы (не шезлонгного типа). В Красную армию пришли десятки тысяч белых офицеров, но это не было реформой, это было построением другого.

В той стране, которая сможет выстоять, сможет быть, несмотря ни на что, не будет шезлонга, пляжа, "полосатого рейса". Страна эта выстраивается не Кремлем, а Бедой. Выстраивается пока еще намного медленнее, чем гибнет. Но ей не нужны ни шезлонгные президенты, ни шезлонгные генералы, ни шезлонгные интеллигенты, ни шезлонгные тети Мани и дяди Васи, скулящие в своем полуголодном нынешнем состоянии об удобствах, о пятнадцати или пятидесяти сортах колбасы.

Итог периода, начатого второй войной в Чечне и заканчивающегося частичным выводом войск оттуда и очень специфическими политическими комбинациями, обсуждаемыми в данном эксцентричном анализе, очень прост. Либо шезлонг и "полосатый рейс", либо существование России. Смириться с таким выводом будет непросто. Но всякое соединение с реальностью делает этот вывод слишком страшным в своей абсолютной ясности. И исходить придется из этого. Всем. Всем – и лидерам, и России.