Ввиду таких противоречивых данных и теоретических разногласий Кернберг предложил сохранить гипотезу о существовании нормального гомосексуального развития и проверить ее достоверность в ходе дальнейших исследований. Гомосексуальность в смысле психического заболевания Кернберг дифференцирует в зависимости от уровня организации психических функций на:
• невротический вариант (здесь преобладает защита от эдипальных конфликтов на основе защитной идентификации с матерью);
• версию пограничных состояний (для нее характерны признаки низкого структурного уровня);
• нарциссическую версию (здесь речь идет о защите от признания инакости объекта и разобщенности с ним);
• гомосексуальность в рамках структурной перверсии, сопровождаемую синдромом злокачественного нарциссизма (для которой характерны признаки структурной перверсии, см. главу VII.9).
В дискуссиях высказываются также противоположные точки зрения на этиологию и динамику женской гомосексуальности. Французские психоаналитики обнаруживают у женщин-гомосексуалисток нарциссическое расстройство, берущее свое начало в травматическом опыте в период самых ранних отношений с матерью. Так, например, мать может блокировать нарциссическое и сексуальное развитие маленькой девочки, не давая нарциссического, а также эротизирующего (в смысле Лапланша) заряда энергии младенцу женского пола, спроецировав в дочь обесцененный образ свой самости. Дочь идентифицируется с ним и позже, уже будучи взрослой, остается бессознательно фиксированной на идеализированной материнской фигуре. Эти авторы видят этиологические факторы развития женской гомосексуальности прежде всего в отвержении и обесценивании матерью первичной вагинальной генитальности маленькой девочки (McDougall, 1982). А другие авторы, напротив, предполагают наличие первичных гомосексуальных отношений с матерью, от которых маленькой девочке приходится защищаться множественными страхами, а обращение к эдипальному отцу является выражением ее потребности в защите.
5.5. Роль и функция отца
Проблема отца
Тема отца часто появляется в психоаналитической литературе, причем главным образом подразумевается эдипальный отец (совершенно в духе классического психоанализа), стремящийся устранить подрастающего сына с его желанием обладать матерью, а для девочки отец оказывается вторым любимым объектом, помогающим лучше отделиться от власти первого объекта – матери.
Однако некоторые авторы считают потерю отца травмой, как, например, Лапланш в работе «Гёльдерлин и поиск отца» (Laplanche, 1975), и утверждают решающую функцию отца – объекта идентификации для развития здоровой половой идентичности, причем не только у сына, но и у дочери. Важное условие для этого – «преимущественно либидинозно, а не агрессивно нагруженные отношения» (Kutter, 1986, S. 37). Нарушения в отношениях с отцом могут стать причиной для развития гомосексуальной ориентации. Отсутствие отца неизбежно приводит к дефицитарным личностным структурам. Отцы, которые жестоко обращаются с сыновьями, подавляют их или насилуют дочерей, уже упоминались в рамках проблемы травматизации и ее разрушительных последствий для развития.
Йохен Шторк (Stork, 1986) изучал «непрерывный, трансформирующийся образ отца». Имеется в виду тоска по образу отца; речь идет об отцах, которые эмпатийно понимают потребности сына в нежности и уважают его растущую половую идентичность. П. Куттер (Kutter, 1986) в своей статье, вошедшей в книгу Шторка, затронул тему «конфликтных отношений между отцом и сыном», причем осветил ее с точки зрения отца: отец всегда хочет, чтобы у него был сын, но в то же время амбивалентно не хочет этого, потому что бессознательно боится его как будущего соперника. Одновременно отец находится в конкуренции со своей женой, матерью сына, которая, как представляется отцу, больше любит сына, а не его, и пробуждает его ревность. Для любого отца важным условием здорового отцовства является не только здоровая основа в отношениях с матерью, но и преимущественно хорошие отношения с собственным отцом, что, в свою очередь, предполагает освобождение от базальной привязанности к матери.
Германские отцы, вернувшиеся с войны побежденными, личностно надломленными, не могли предложить своим подрастающим сыновьям достойного образца для идентификации. Неизбежным следствием этого стали сильнейшие структурные дефициты в мужской идентичности. Во многих случаях психоаналитического лечения описываются истории рассеянных, отсутствующих, в лучшем случае слабых отцов, с которыми у сыновей возникают не меньшие проблемы. В их анализе выяснилось, что разрешения классических эдипальных конфликтов оказалось недостаточно для хотя бы ограниченной компенсации (не говоря уже о преодолении) структурных дефицитов при тяжелых личностных расстройствах, психосоматических болезнях и в случаях пограничных расстройств личности.
Мужчины как отцы
В своей книге «Мужчины как отцы» Хайнц Вальтер (Walter, 2002) проработал в историческом и критическом плане важную для этой темы литературу. Он учел в ней как данные, приводимые Фтенакисом (Fhtenakis, 1985), так и результаты исследований привязанности и эмпирического изучения младенцев, вплоть до «Лозаннской триалогической игры» (Fivaz-Depeursinge, 1999), в которой отец изначально включен в отношения отец – мать – ребенок. В книге исследуется исчезновение и повторное появление отцов, учтены и «новые» отцы, и матери с их новыми правилами и образом жизни, а также проблемы отцов-одиночек и неженатых отцов. В результате получаются гораздо более положительные образы мужчин как отцов, чем можно было бы ожидать на основании данных психоанализа. Их «отцовская компетентность» значительно стабильнее, если мужчины сами видят себя в качестве отцов, если их ценят женщины и дети, но также и когда они сами высоко ценят мужчину и отца. Однако подтверждаются другие психоаналитические представления. Так, в отношениях отца с сыновьями и дочерьми отражаются те отношения, которые в детстве были с его отцом. Кроме того, обнаруживается явная «неутолимая тоска» сыновей по отцу. Такую тоску по отцу разделяют и дочери. Прекрасный литературный пример тому – роман «Пловец», написанный Жужей Банк (Bánk, 2002). В нем показан отец, которого, несмотря на все его человеческие слабости, не только не ненавидят и не обесценивают, но даже любят.
А недавно появились новые публикации на тему «Значение отца», например книга, написанная Даммашем и Мецгером (Dammasch & Metzger, 2006), которые бросают вызов психоанализу и призывают его привести свои данные в соответствие с результатами современных исследований. Здесь яснее, чем раньше, проводится различие между фактически наблюдаемым поведением реального отца и образом отца, сложившимся у сына или дочери в ходе их развития. Бритта Хеберле (Heberle, 2006) различает 4 образа отца:
1) отец как освободитель от привязанности к матери, причем не только на эдипальной стадии, но и еще на предэдипальной. В ранней предэдипальной триангуляции (Abelin, 1986) подрастающий сын идентифицируется с отцом, чтобы выработать стабильную мужскую идентичность – аспект, которому в немецкоязычном пространстве посвящены прекрасные работы Ротманн (Rotmann, 1978), Бюргин (Bürgin, 1978), а также Даммаш и Метцгер (Dammasch & Metzger, 2006);
2) отец в представлении матери и/или символически репрезентированный в матери отец. Под этим понятием имеется в виду преобладающий в обществе образ отца, его имя, устанавливаемые им правила, его запрет на инцест ребенка с матерью (Lacan, 1953), которые действуют в воображении даже тогда, когда отец фактически отсутствует;
3) диадный отец наряду с отношениями с матерью формирует собственные, особые отношения с сыном или дочерью. Они характеризуются разным стилем общения в зависимости от пола ребенка, который больше возбуждает, чем успокаивает, и может быть удачным, а может и потерпеть неудачу в зависимости от того, как отец фактически относится к сыну или дочери;
4) триадный отец. Это отец, который с самого начала вместе с матерью играет крайне важную роль и является авторитетом. Тем самым Хеберле (Heberle, 2006), как до нее еще Бюргин (Bürgin, 1998) и Метцгер (см.: Dammasch & Metzger, 2006), разделяет позицию, описанную в книге «Первичный треугольник» (Fivas-Depeursinge, 1999), – точку зрения, эффективность которой смог эмпирически доказать Кай фон Клитцинг (Klitzing, 2002). При этом образ, который складывается у отца о сыне или о дочери, то, на что он считает их способными, а на что нет, оказывает большее влияние, чем фактическое поведение. Эти представления отца о том, что сын или дочь чувствует, чего хочет или боится, позволяют в живом изменчивом взаимодействии участвующих в нем людей сформироваться растущей структуре самости. Еще дальше заходит Герберт Блас (Blaß, 2002), он развивает этот подход, приписывая отцу особую «ментализирующую» функцию. Условием для этого является «достаточно хороший отец», с которым устанавливаются «преимущественно либидинозные, а не агрессивно нагруженные отношения» (Kutter, 1986, S. 73). Благодаря этому мужчина не только получает «способность уважать женщину» (Blaß, 2002, S. 62 и далее), но и может в роли отца вчувствоваться в ребенка, составить представление о его желаниях и страхах, стать товарищем по детским играм (общаясь с ребенком на его уровне), что предполагает одновременное дистанцирование от собственных аффектов.