– Послушай, малышка, у тебя будет жалованье гораздо больше, чем сейчас. Я хочу, чтобы ты перепечатала начисто большую рукопись. У тебя есть желание?
Скоро Санни переехала в Ки-Уэст. Той зимой она помогала заботиться о Патрике, печатала на машинке, так что у Полин было больше времени для отдыха. Она удостоилась чести первой прочесть книгу «Прощай, оружие!», когда последние листы были извлечены из пишущей машинки.
В Ки-Уэст, где Эрнест с Полин занимались изысканиями, не было никаких постоянно проживающих писателей или художников со времен Джона Джеймса Одубона, остановившегося здесь полвека назад. Во времена Одубона тихий и серый городок был процветающим морским портом, заполненным богатыми грабителями и торговцами спасенным при кораблекрушениях добром, там жили их семьи и слуги. Но в конце 1920-х годов это было практически забытое место.
Сюжет первых книг о рыбной ловле, написанных во Флориде в начале века, был навеян первоначальными интересами Эрнеста в Ки-Уэст. Он и Полин вернулись туда потому, что это было прекрасным и спокойным местом для работы. Жизнь была недорогой, были все условия для отдыха и воспитания детей. Это место сочетало в себе и хорошую погоду, и рыбалку, и купание в море.
Когда они впервые приехали в Ки-Уэст, Эрнест снял квартиру в доме напротив почтового отделения. За следующие четыре года он и Полин сменили по крайней мере три дома. Один из них был в Кончтауне, недалеко от бухты Гаррисон. Два других располагались вблизи Саут-Бич, около мили один от другого. Они жили в разных частях острова, пока, наконец, не обосновались в одном месте.
Место было окончательно определено, когда Эрнест купил старый испанский дом на Уайтхед-стрит, 907, напротив маяка Ки-Уэст, где жил начальник береговой охраны. По словам Полин, у этого дома было будущее. И она организовала уборку, проводку электричества и возведение дополнительной пристройки. Все это со временем превратилось в уютный дом с душевыми, гардеробными, прачечной и рабочей комнатой для Эрнеста на верхнем этаже. Пристройка стояла отдельно от основного дома, но в нее можно было войти по узкому мостику с балкона второго этажа.
В 1929 году у Эрнеста было чем заняться помимо рыбной ловли, завершения работы над книгой и воспитания маленького ребенка. Одним из его развлечений в Ки-Уэст были еженедельные бои. В те дни, когда еще не было телевидения, боксерские матчи нужно было создавать, а не только наблюдать за поединком. В верхней части Уайтхед-стрит была площадка. В старые времена, когда еще процветало производство сигар, она использовалась для петушиных боев. Места для зрителей, сделанные из неокрашенных сосновых досок, полностью окружали арену и еще хорошо сохранились. Помост был достроен. Здесь проводились воскресные ночные бои.
Дрались скорее за честь, нежели за деньги, и входная плата была умеренной. Разрешались только сторонние пари. В городе, подобном Ки-Уэст, все друг друга знали в лицо. Хотя в основном выступали непрофессионалы, были такие, кто наносил удары быстрее, чем остальные. Некоторые боксеры стали намеренно проигрывать, когда ставки на игру были довольно значительными. Отпала необходимость в боевой бдительности. Эрнест по своей природе был одним из таких.
Одной ночью произошел действительно неприятный инцидент. Мало зрителей видели это. Удар был нанесен, и неожиданно парень, бывший первым в тяжелом весе, начал опускаться на колени. Когда он упал, Эрнест вскочил с места. Честные очевидцы говорили, что Эрнест схватил парня, ударившего не по правилам, за ухо. Эрнест низко наклонился и что-то сказал. Практически немедленно аутсайдер выскочил на середину ринга и закричал:
– Я нарушил правила боя! Это моя вина!
После с трибун раздались одобрительные возгласы и аплодисменты. Как говорят в подобных случаях, добро восторжествовало над злом. Так, наверно, подумали местные любители азартных игр, положив в карман ставки, уже почти потерянные для них.
Эрнест довольно быстро вписался в спокойную жизнь Ки-Уэст. Но как любой проницательный зверь, оказавшийся на новом месте, он изучал окружающие территории. Большой Флоридский залив простирался на север, необитаемые рифы растянулись в западном направлении, а за ними находился Драй-Тортугас, окончание изгибающегося барьерного рифа в двухстах милях к западу от Майами.
Первые путешествия начались на катере Бра Сандерса, с большим рокочущим двигателем Палмера и двумя креслами для рыбаков, сделанными из капитанских сидений на кокпите. Годом раньше Эрнест обнаружил, что ловить тарпона лучше всего весной. Через пролив Калда, изгибающийся к северу и востоку по отношению к главному северо-западному каналу, впадающему во Флоридский залив, Эрнест вместе с Полин, а также Чарльз Томпсон с женой Лоррейн и Бра Сандерсом сезон за сезоном выходили ловить на блесну.
Патрика, а потом и Грегори, родившегося в 1931 году, обычно оставляли на попечение няни Ады, заботившейся о них во время их прогулок в детские годы. Полин обычно брала с собой охлажденные бутылки с джином «Джилби», много плодов лайма, сахар и термос с ледяной водой. Затем они садились в свой «форд» и направлялись к пристани.
У Полин, второй жены брата, было замечательное чувство юмора, изящная фигурка, и потом, она была очень спортивной по натуре. Чарльз Томпсон был замечательным другом и спортсменом. Он заведовал на острове скобяной лавкой от предприятия «Томпсон». Оно включало в себя ананасовые плантации, завод по выпуску консервов из черепах, льдохранилище и рыболовецкий промысел на базе нескольких судов. Крупный, хорошо сложенный мужчина с широким лбом и спокойными манерами делового человека, он был самым симпатичным, своим до мозга костей членом компании. Лоррейн Томпсон была искренней и остроумной девушкой из штата Джорджия. Бра Сандерс по виду напоминал моллюска. У него были английские корни, и его семья первоначально обосновалась в Грин-Тартл-Кей на Багамах. Из-за постоянного, в течение многих лет, наблюдения за искрящейся под солнцем поверхностью воды глаза у Бра стали бледные и водянистые. Он был худым и жилистым и в своей жизни не упускал удачи. Никто никогда не сомневался в его скупых и случайных воспоминаниях о своем бурном прошлом.
Эрнест доминировал в этой компании. В те дни он был стройным мужчиной, но его баскские рыболовные рубашки в синюю полоску всегда трещали по швам на его огромном, могучем торсе. Он никогда не продергивал ремень сквозь петли своих брюк цвета хаки. Вместо этого он опоясывался поверх брюк и чуть ниже петель. Как заявила одна шокированная таким видом местная дама: «Он всегда выглядит так, словно только что натянул свои штаны, но в любую секунду готов снять их обратно».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});