– После полудня на обратном пути будет еще хуже, – сказал Эрнест, – но к тому моменту мы успеем славно поохотиться, и это немножко поднимет нам настроение.
Я поинтересовался насчет собак, двух пойнтеров, находящихся в дорожных сундуках с приоткрытым верхом, чтобы им было чем дышать.
– Коричневая с белым это уже взрослая сука, – ответил он, – а черно-белый – молодой пес. У него прекрасный нюх, но он все еще любит погоняться за кроликами. Лучше займись его обучением.
Когда достигли дальнего края большого поля, мы вырулили из колеи и выпустили собак. После того как они немного пришли в себя от поездки, собаки рванули вдоль поля. Молодой пес рыскал повсюду.
В тот холодный день начала декабря, направляясь ближе к линии деревьев с уже облетевшей листвой, взрослая собака неожиданно замерла и сделала стойку. Она находилась примерно в тридцати ярдах впереди нас. Эрнест махнул мне рукой, и мы направились по жнивью к собаке.
Мы уже почти приблизились к ней, когда одна большая перепелка, а за ней другая вспорхнули из редкой травы и, распушив хвосты, полетели прочь над низким кустарником вдоль деревьев. Эрнест выстрелил и попал в одну. Он снова нажал на курок, а затем и я. Вторая птица продолжала лететь по кривой, а потом упала вдали в кустах.
– Неудача, братишка! Но одна перепелка у нас уже есть. А сейчас посмотри, что может умное животное.
Он махнул рукой вперед, и собака, сделав большой прыжок с места, начала искать в той стороне, где упала первая птица. Она вернулась через минуту, вся мокрая от быстрого бега по траве и стерне. Ее челюсти осторожно сжимали птицу.
– Хорошая собачка! – Эрнест взял перепелку, оторвал ей голову и бросил рядом на землю, наблюдая, как собака расправляется с ней, пока он убирал добычу. Затем он перезарядил ружье. Он продолжал говорить, пока мы двигались к дальней линии деревьев.
– Я полагаю, по второй птице ты выстрелил чуть ниже. Попробуй взять другое упреждение и всегда продумывай, куда бы ты полетел, если был птицей. Почти всегда они летят к ближайшему укрытию. Ей нет необходимости улетать от тебя. Так что думай как птица, и у тебя будет больше добычи. К тому же охота станет более впечатляющей. Смотри, собака еще что-то почуяла!
Мы продолжили свой путь через поле. К обеду, когда закончили готовить сандвичи, мы успели обойти несколько болот. Мы перелезали через какие-то изгороди, прыгали через большие канавы и добыли четырнадцать птиц. А сандвичи – это просто мечта охотника! Я спросил о том, где ему удалось достать куски мяса такого огромного размера.
– Это лосиный бифштекс с нашей последней охоты на западе.
– Но кто-нибудь мог его порубить?
– Производится только в большом экономичном размере.
Он подмигнул и снова набил полный рот. Хлеб был домашней выпечки, а сандвичи получились из мелковолокнистого мяса толщиной полдюйма и по меньшей мере в фут шириной.
После полудня нам несколько не повезло с молодой собакой. Мы повстречали компанию охотников – троих мужчин. Двое из них были местными жителями. Один нес на плече сумку с добычей. Третий, одетый в чистую куртку, был из города. У него была автоматическая винтовка, но он шел без сумки для дичи. Встреча произошла вскоре после того, как молодая собака эффектно пронеслась мимо, когда мы подстрелили одинокую птицу, упавшую рядом с остальной группой. Затем впереди собаки из низких кустов выскочил американский кролик и помчался прочь по широкой дуге. Собака возвратилась спустя некоторое время с высунутым языком и надеждой на похвалу. Это же была великолепная погоня! Пес просто погнался за кроликом, когда ему надо было сконцентрировать свое внимание на птицах. Когда он прибежал назад, Эрнест нагнулся, схатил его за шкуру на спине и сильно встряхнул.
– Забудь о кроликах… забудь, ты понял меня? Потом он отпустил пса, встал и аккуратно перезарядил ружье.
Другая группа охотников наблюдала за этой сценой. Их собаки находились вдалеке. Очевидно, у них было разрешение охотиться на той же территории, что и мы. Мы были незнакомы, но кивнули друг другу. Один из местных, что был повыше, заговорил:
– У меня как-то была собака, неравнодушная к кроликам. Знаете, как я отучил ее от этого?
– Она из помета этого года. Мы обучаем ее, – ответил Эрнест.
– Моя псина гонялась за кроликами до поры до времени, но потом перестала. Знаете почему?
– Почему же?
– Да всадил в нее с шестидесяти ярдов восьмой номер картечи.
Человек из города начал было хохотать, но осекся. Эрнест только посмотрел на них. Больше мы не разговаривали. Внезапно мы пошли прочь. Я обернулся назад. Они продолжали пристально смотреть нам вслед.
Остальное время после полудня мы охотились на одиночных птиц, разлетевшихся из большой стаи, обнаруженной молодым псом. Вся стая неожиданно вспорхнула вокруг него, когда он в одиночку вышел на место, в то время как более взрослая собака держалась поодаль.
Из разлетевшихся по разным местам птиц мы настреляли еще семь. Эрнест подбил четыре, а я три. Для этого потребовалось много ходить, но молодая собака уже была более сдержанной в своих действиях. Когда перешли на другой конец поля, взрослая сука несколько раз показывала молодому псу, как нужно действовать и куда смотреть, подобно добросовестному посыльному из собачьего банка в момент ограбления.
Мы уже прилично устали и были полны хорошими впечатлениями об удачном дне, когда Эрнест перешел на другую тему разговора.
– Очень трудно объяснить, почему они сделали это, Барон, – сказал он, кивнув в сторону, где мы встретили других охотников, – ты думаешь, что они поступили лучше, но никто не имеет права властвовать над животным и убивать даже с целью наказания. Преследование дичи не что иное, как инстинктивный порыв, и мне будет чертовски приятно, если ты это усвоил, Барон. Чем быстрее ты поймешь это, тем лучше будет результат, как и в других делах. Но эти сукины сыны поступили по-своему…
Он нашел тропинку, и мы пошли назад к автомобилю. Ноги ныли от усталости, царапины от колючек причиняли боль, и добыча была довольно тяжелой. На другом конце большого поля мы заметили собак, намного опередивших нас.
Начало следующего дня выдалось получше. Воздух был холоднее, и земля оставалась замерзшей до десяти часов утра. Тогда мы охотились в районе ферм рядом с большой рекой, и с нами была другая собака. Это был очаровательный рыжий сеттер, выращенный шурином Эрнеста Карлом Пфайффером.
По направлению к Миссисипи простирались затопленные земли, что сделало окруженные водой возвышенности просто бесценными для молодых птиц, появившихся на свет прошлой весной. У этого молодняка еще не было опыта выживания взрослых птиц. Но у них были те же потребности. И из-за своего рвения собираться стаями на вершинах выступающей из воды суши, дамбах и на заросших колючим кустарником островках они становились прекрасной добычей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});