Читать интересную книгу На одном вдохе - Сергей Зверев

Ухожу вниз и заодно прикидываю шансы на успех. Устраивать кровавую бойню, не имея нормального оружия и возможности быстро смыться из воды, — самоубийство. Во-первых, болевой порог у акул чрезвычайно высок и простыми ножичками их замучаешься убивать. Во-вторых, они невероятно живучи. Бывало, что рыбаки распарывали пойманной акуле брюхо, вырезали внутренности для наживки, саму же выбрасывали за борт. А спустя несколько минут она попадалась снова, заглотив собственные кишки. В-третьих, стоит этим хищникам почуять кровь, как из относительно спокойных разведчиц они превращаются в свирепых убийц. Насыщенная кровью вода попросту катализирует их голодное безумство. Сволочи, конечно. Но они не виноваты. Это инстинкт.

Мне знакома еще одна особенность, о которой я предпочитаю не думать, чтоб не нервировать Глеба. Если при укусе акула повреждает кость или крупные сосуды, то человек испытывает страшнейшую боль. Если же страдает только мышечная ткань, то боли может не быть вовсе. Чаще всего человек при этом погибает от потери крови.

«Глеб, подойди ближе! — Напоминаю о мерах безопасности. Затем забираю у него ружьишко, а взамен отдаю мешок с поклажей. — Держи! Если что — закрывайся им от хищниц».

«Понял», — безропотно выполняет он приказ, продолжая усиленно вращать башкой.

«Да, плохо наше дело, — ворчу про себя. — Целая стая собак пожаловала с Уайт Шарк Кафе…»

Это наша «фрегатовская» терминология. Уайт Шарк Кафе — область посередине Тихого океана, примерно на полпути от Гавайев до Нижней Калифорнии. Именно там в зимний и весенний периоды белые акулы собираются в огромную стаю. В другое время года их можно отыскать где угодно — даже на другом конце земного шара. А зимой и летом собираются в Шарк Кафе. Для чего собирается эта компания и по какому поводу — современной науке неизвестно. Может, спариваются или делятся опытом с подрастающим поколением. А может, репетируют налет на очередной пляж или устраивают шабаш…

Половину оставшейся дистанции проходим, не сводя глаз с кружащих хищниц. Они все ближе, и надежды на спасение тают подобно первому ноябрьскому снегу. Кто бы знал о таком количестве акул, облюбовавших для обитания акваторию близ северного побережья острова Катандуанес?! Почему и откуда они вдруг тут появились? Ведь еще вчера мы не видели ни одной!

Первая атака происходит в тот момент, когда до темнеющего корпуса яхты остается не более сотни метров, когда каждый из нас уже мысленно говорил себе: «Все, мы почти дошли; еще немного, и вот оно — спасение!»

Атакующие выстраиваются по всем правилам: три самые крупные особи исчезают из поля зрения, а многочисленная мелочь облепляет нас со всех сторон. Для меня это красноречивый сигнал.

Сейчас начнется! Три хищницы — каждая от трех до четырех метров — появляются одновременно с разных направлений. Разогнавшись, они приближаются с намерением пустить в ход зубы. Делать нечего: прикрыв собой Глеба, выпускаю гарпун в самую наглую и бесстрашную. Гарпун впивается точно в рыло.

С одной стороны, выстрел оказался удачным, ведь акулье рыло — одно из самых чувствительных мест ее тела, состоящее из клубка нервных окончаний. С другой стороны, о своей меткости мне тут же пришлось пожалеть. Наконечник гарпуна прочно увяз в акульей голове, и с ним (как, впрочем, и с ружьишком) можно было попрощаться. Акула дернулась всем телом, изменила направление и, бешено работая хвостовым плавником, ушла на глубину. Для ее подружек внезапный отпор тоже стал неожиданностью — им также пришлось прервать атаку и отойти.

Мы с облегчением вздохнули и продолжили путь к яхте.

Упорно продолжаю двигаться к судну, до которого остается метров тридцать-сорок. Я немного увеличил глубину, дабы нас раньше времени не заметили те, кто наверняка стережет «Астероид» по приказу Маркоса.

Мелкие акулы по-прежнему кружат рядом, крупных пока не видно. Но я уверен: пауза будет недолгой. Спустя минуту или две зубастые монстры поймут, что моя выходка не представляет угрозы, и возобновят наступление. Поэтому мы стараемся максимально воспользоваться передышкой — не делая резких движений, идем к заветной купальной платформе. Причем теперь я намеренно замыкаю шествие, дабы оградить Глеба от внезапной атаки с задней полусферы.

Две стремительные тени появляются из чернеющей бездны в тот момент, когда впереди сквозь бирюзовую муть проявляются очертания корпуса яхты. Ага, значит, третья — подраненная мной — отчалила восвояси. Что ж, это уже неплохо. Тащу из ножен остро заточенный клинок. Оглянувшись, напарник копирует мои действия и тоже достает нож.

Сигнализирую: «Не останавливайся! Иди под яхту!» Кивнув, он продолжает перебирать ластами…

Вторая атака следует после трех проходов под нами. Покончив с разведкой, обе крупные особи расходятся в разные стороны и одновременно поворачивают к нам, набирая скорость. Остановившись, Глеб выставляет перед собой нож, держа его обеими руками.

«Пусть держит оборону с противоположного фланга, — решаю я. — Это лучше, чем паника и беспорядочное отступление к поверхности».

Спустя секунду мой нож впивается в конусообразную голову хищницы, полным ходом шедшей на меня. Наглая сволочь уже раздвинула челюсти, обнажив бесконечные ряды острых клинообразных зубов. Акула дергает телом так, что меня отбрасывает в сторону, и я едва не лишаюсь ножа. Выдернув лезвие, быстро отхожу в сторону. Вода вокруг смертельно раненной акулы окрашивается в грязновато-коричневый цвет. Это плохо. Очень плохо. Почуяв кровь, акулы повинуются лишь одному инстинкту: убить жертву и утолить голод ее плотью.

Бешено верчу головой. Вторая хищница почувствовала исходящую от нас опасность и в последний момент изменила курс, а Глеб так и остался висеть с вытянутыми вперед руками.

Так… кажется, вторую атаку отбили. Передышка. Надолго ли?..

Нет, нормальной паузы не выходит. Помимо невредимой хищницы замечаю двух других монстров, только что поднявшихся с глубины. Почуяв запах крови, мелочь закручивает рядом сумасшедшую карусель. Ей ведь все равно, чья это кровь, просто инстинкт гонит, заставляет искать легкую добычу.

До купальной платформы «Астероида» не более двадцати метров. Наша глубина — метров пять. Выше идти нельзя — заметят с яхты. Крупные акулы вновь кружат рядом. Мы медленно плывем к цели и каждую секунду ожидаем начала третьей атаки. Акулы же, словно разгадав наш замысел, нарочно заходят для сближения со стороны яхты.

Как бы их третья атака не стала для нас последней!

Мне удалось подранить ножом две крупные твари. Еще одну мелкую, не представляющую угрозы, я полоснул ножом специально. Оставляя кровавый шлейф, она метнулась вниз, но тотчас была растерзана собратьями. Эта мизерная закуска частично отвлекла стаю от главного блюда. То бишь от нас с Глебом. И еще мы выиграли несколько секунд.

Стая по-прежнему многочисленна и выжидает, когда у жертв иссякнут силы. Нам в третьей схватке немного досталось: с Глеба сорвали правую ласту; об меня «нежно» потерлась одна из хищниц, разодрав мой костюм и оставив на левом боку пару широких ссадин. Ощутив ее прикосновение, я по-настоящему пожалел, что не выбрал для подводной операции толстые многослойные гидрокостюмы. В данной ситуации их прочный материал не помешал бы для защиты наших тел.

Скорость потерявшего ласту напарника катастрофически мала. Его нервы на пределе: голова не перестает вращаться, вооруженная ножом рука рыщет из стороны в сторону, ноги вместо эффективных слаженных движений выделывают хаотичные па… Ухватив его за шейный вырез костюма, помогаю двигаться в направлении опущенной купальной платформы, до которой остаются считаные метры. Плыть чертовски неудобно. В одной руке держу мешок с «багажом», другой тяну Глеба, парализованного истерикой пополам с шоком и напрочь отказывающегося нормально работать конечностями.

«Черт бы тебя побрал! Бревно на лесосплаве плавает лучше и быстрее! А этот, вместо того чтобы грести — дергается и только мешает!..»

До корпуса яхты метров пять. Кажется, акулы поняли, что добыча уходит, и наращивают скорость «броуновского движения». Беспокойство усиливается с каждой минутой. На душе становится совсем погано: будет страшно обидно, если нас зажмут в тиски и прикончат в метре от яхты. Впрочем, тогда уже станет не до обид…»

Изредка — когда позволяет ситуация — поглядываю на Глеба. Он плывет из последних сил и плохо соображает. Просто двигается «на автомате».

«Успокойся! — поддергиваю его за костюм. — Мы у цели! Видишь, на поверхности колышется тень от купальной платформы?»

Он ни черта не понял: ни моего выразительного взгляда, ни серии жестов. Тогда, хорошенько встряхнув его за шиворот, я проговорил про себя эти фразы. Четко, с выражением — в надежде, что Захарьин прочтет мои мысли. И опять безрезультатно. Похоже, под натиском страха испарились все удивительные способности — он продолжал безумно оглядываться по сторонам и выделывать такие кренделя, что вместо движения к купальной платформе мне пришлось обхватить его руками и крепко держать несколько секунд, покуда не иссякло буйное сопротивление.