Кажется, она меня даже не услышала.
Вскоре мы подошли к людной улице, и Эриза остановилась.
— Дальше я не пойду. Приходи сюда, если захочешь поговорить, или нужна будет помощь… Мне кажется, нам нужно общаться.
Я пообещала, что приду.
Как только Эриза скрылась в подворотне, я села на корточки, прислонясь к стене дома. От всего пережитого у меня тряслись поджилки, а на сердце будто лежал большой камень. Происшествие с мальчишками и встреча с Эризой выбили меня из колеи настолько, что у меня уже не было сил ничего делать. В тот вечер я даже ужинать не пошла — добрела до дома, где снимала комнату, и скрылась у себя.
Уснуть мне удалось далеко не сразу.
***
В последующие несколько дней я почти не видела Кауса. Он уезжал ближе к Свен, в то время как мне приходилось работать в городе. Директор, наконец, перестал требовать от меня личных докладов, и я научилась уничтожать пустынных тварей самостоятельно в специальном подвале. Кроме того, я познакомилась с несколькими учёными, которым передавала самые интересные с точки зрения науки экземпляры, а ещё успела раскрыть одну кражу и одно убийство. С кражей даже возиться не пришлось — мальчишка, попавшийся в местном банке, сам пострадал от своего амулета. Пока ему перевязывали обожжённую ладонь, он рассказал, что амулет сделал его отец несколько лет назад, использовав шерсть убитой им пустынной твари.
— Папаша преставился, а я подумал, чего добру зря пропадать… Он мне показывал, как амулет работает, хоть и не разрешал самому пользоваться. Его ударить ладонью несколько раз — и силу приобретёшь. Только сила ненадолго даётся, поэтому я взял висюльку с собой в банк, чтобы ударить на месте.
— И как же ты собирался с его помощью колдовать? — поинтересовался полицейский, которому я привела юного преступника для допроса. Этот полицейский мне сразу понравился: лет пятидесяти, очень спокойный, с умными насмешливыми глазами и щёточкой седеющих усов под носом.
— Я собрался нарисовать в воздухе вот такую штуку. — Парень неуклюже левой рукой изобразил что-то, что удалённо напоминало «пирамидку». — Я видел, как мужик в колпаке нарисовал её, и человек перед ним упал с дыркой в груди. Я и попробовал повторить…
— Что за мужик в колпаке? — спросила я. — Где ты его видел?
— Да у нас, в Больших Лисах…
— Большие Лисы — это одно из самых близких к Пустынному Берегу селений, — пояснил мне полицейский. — Там когда-то действительно видели очень больших лис, отсюда и название. Народ там на редкость осведомлённый по части магических символов. Не первый раз уже натыкаемся…
— Так ведь надо же нам как-то себя защищать! — озлобленно выкрикнул мальчишка. — Если уж вы этого не делаете! Боитесь, ещё бы! Делаете вид, что так и должно быть! У нас есть грамотные люди, которые читать умеют, и заряженных вещей куча! А вам это не нравится, да? Вы хотите, чтобы одним вам магия подчинялась? Да только мы поумнее будем, а вы всех не пересажаете!
— Пересажаем, — сказала я. — Рано или поздно, но мы посадим всех, кто направляет боевые символы на людей. И твоего затейника в колпаке — первым делом.
Мальчишка развеселился:
— Руки у вас коротки, чтобы Колпака посадить!
Мальчишка отправился ждать суда, а я пошла к банку, вытаскивать кинжал. Но не дошла, потому что по дороге наткнулась на обгоревший труп. Вернее, не то, чтобы наткнулась, просто почувствовала до мурашек близкое присутствие пустынной твари и огляделась. То, что когда-то было человеком, сидело в переулке, прислонившись к стене, а над ним возвышалось нечто массивное, приготовившееся к обеду. Через секунду тварь была надёжно связана и вытащена на свет, после чего я побежала в переулок.
Так мне удалось заполучить ещё одно дело, которое, впрочем, я тоже размотала довольно быстро. Женщина ударила мужа деревянной лопаткой, которой переворачивала блины, а та оказалась заряженной, причём сильно, и рванула в самый неподходящий момент. Убила наповал. Испугавшись, что её казнят за убийство, женщина потихоньку, обливаясь слезами — мужа она всё-таки любила — дворами тащила жертву подальше от дома, когда увидела тварь. Справедливо рассудив, что если погибший муж сгинет в чьём-то желудке, то следов её преступления не останется, женщина бросила свою ношу и поспешила убраться. К сожалению для невольной убийцы, я появилась до того, как тварь успела приступить к трапезе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я пришла с отрядом полицейских в здание городской тюрьмы, где меня уже видели сегодня и встретили поздравлениями. Два дела в один день! Был уже вечер, я валилась с ног, а более того, совершенно не ощущала себя победительницей. Женщина плакала и просила о пощаде. Не знаю, у кого — ведь не я буду её судить, и не те полицейские, которые почти торжественно сопровождали меня. Но от её слёз мне было тошно, будто я что-то делала не так. И ещё более тошно стало от поздравлений. Я буркнула «до свидания» и вышла на улицу — туда, где ждала меня обездвиженная тварь. И мы с тварью отправились в Центр. Перед собой я, как факел, несла грозную лопатку для переворачивания блинов.
Один из лаборантов, которым я вручила свою добычу, сказал, что меня искал Каус. Был уже конец рабочего дня, и мне, наверное, можно было бы проигнорировать эту информацию. Но я, на свою беду, решила, что законнику может быть нужна моя помощь. И вообще, он был моим начальником, а просьбами начальства пренебрегать не следует. У секретарши я выяснила, что Каус у директора, и осталась в приёмной перед кабинетом Грента-Райи, ждать.
Директор выглянул из кабинета минут через десять. Он собрался было обратиться к секретарю, но увидел меня.
— А ты что здесь делаешь?!
— Меня искал господин Кор-Тейви, — сухо ответила я.
— Зайди в кабинет, есть пара вопросов. А ты, Галика, подготовь сводку о делах, где преступники использовали символы.
— За какой период? — с готовностью спросила секретарша.
— За последний месяц. Кей-Лайни?
Я мрачно последовала в кабинет, несмотря на интуицию, настаивавшую на том, что мне туда идти не нужно.
Каус стоял там, у окна, тонкий и казавшийся ещё бледнее из-за чёрной одежды. Он лишь ненадолго коснулся меня взглядом и улыбнулся краешком рта.
Директор бросил:
— Садись.
И указал на стул у стены, рядом с входной дверью. Это было далеко и от окна, и от стола директора, но я всё же села. А Грента-Райи — нет.
— Я говорил поменьше заниматься расследованиями? — рыкнул он. — За один день — два дела!
— По-вашему, я должна была оставить всё, как есть? — Я почувствовала, что закипаю. — Лучше бы связались с Морлио и вызвали сюда отдел очистки! Местные жители ненавидят Центр, и Чёрные Кинжалы в частности, потому что не чувствуют себя защищёнными…
Грента-Райи сверкнул глазами.
— Ты что же, девочка, осуждаешь политику губернатора?
На это я ничего не могла ответить, поэтому промолчала. Директор хмыкнул и решил додавить:
— Не лезь туда, где ничего не понимаешь.
Я вскочила на ноги быстрее, чем поняла, что, собственно, собираюсь говорить.
— Мне кажется, нужно ввести госпожу Кей-Лайни в курс дела, — поспешил вставить Каус. — Колпак всё чаще заявляет о себе, и она должна быть готова, как и мы все…
Его голос подействовал бы на меня успокаивающе, если бы Каус не нервничал сам. То ли он побаивался директора, то ли просто обстановка стала слишком напряжённой, и ему сложно было её вынести.
Но меня подобным было не пронять.
— Мне интересно, господин Грента-Райи, — проговорила я с напускным спокойствием, — как вы умудрились…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
«…занять такой высокий пост при вашей безответственности?» — хотела закончить я, но не успела. Каус, словно почувствовав, что я собираюсь произнести непоправимое, шагнул ко мне, вскидывая руку, точно хотел нарисовать связывающий символ. Это выглядело не угрожающе, но как-то очень странно, почти нелепо, и удивление притушило во мне остальные эмоции.
— Эстина, прошу, давай потом, — попросил Каус. — Сейчас не время.