— И ты позволил ему себя ударить? — соскакиваю со стола и в непонимании смотрю на Шевцова.
— Слушай, хватит уже, доктор Мелочь, что вышло, то вышло. Ничего криминального.
Алексей забирает со стола приготовленный кофе и возвращается к дивану. Вот так вот, Яна, ты своей навязчивой болтовнёй всё желание отбила у мужчины, который обычно заводится лишь со взгляда.
Через платье сжимаю многострадальную обновку, решаясь. Почему женщина во мне молчит? Как это делать — соблазнять мужчину? Наверное, я безнадёжна, и Алексею точно скоро понадобиться искать острые ощущения на стороне.
— Я сегодня на соревнованиях видел Ирину Ряполову. Нашу одноклассницу. Помнишь её?
Дыхание даёт сбой. Конечно, я её помню, чёрт возьми.
— Твою бывшую девушку? Её сложно забыть.
Алексей делает глоток кофе и что-то переключает в ноутбуке, не глядя на меня.
— Она теперь с Ермолаем.
Отличная пара, что сказать.
— Ты расстроился?
Боже мой, зачем я это ляпнула? Шевцов замирает и поднимает на меня глаза, пронзая их чернотой.
— Ревнуешь?
«Будь собой, — говорила Лиза, — та же конфетка, только в другой обёртке».
А какая я? Что значит быть собой? Наверное, это значит быть откровенной.
— Я… — подхожу ближе и присаживаюсь рядом, чувствуя напряжение в спине. Я должна сказать о своих страхах. — Однажды я слышала вас. Тебя и Ирину. Тогда я вернулась от тёти на несколько дней раньше, а родители были в отъезде. Я слышала, как вы занимались любовью.
Шевцов смотрит внимательно, кажется, в его глазах я вижу вместе с промелькнувшим удивлением и веселье. Только насмешки мне не хватало.
— Яна, я её просто трахал. Никаких занятий любовью. А последним я занимался лишь шесть раз. И все с тобой, — меня бросает в огонь от его откровенных слов. — Хотя, постой. Пять раз, в ванной я всё же тебя трахнул.
Вдох сбивается. Его открытость сражает меня наповал уже не впервые. Лекс не подбирает слов, он говорит что думает, и не знаю, смогу ли я к этому привыкнуть.
Шевцов начинает смеяться открыто и беззлобно, глядя на мою реакцию, но мне сейчас совершенно не смешно.
— Лёш, просто я… — смех обрывается, и Алексей снова смотрит на меня внимательно и серьёзно, — просто я ничего не умею. В сексе. Наверняка, другие девушки были более искусными, они знали, как доставить тебе удовольствие. Я хоть и не особо опытна, но не дура же, понимаю, что дарить наслаждение партнёры должны друг другу. А мы играем в одни ворота.
Замолкаю, резко захлопнув рот. Что ж, кажется я это сказала. Мне казалось, Алексей высмеет меня или просто отмахнётся, но в ответ на мой спич я вижу, что его глаза загораются странным огнём.
— Яна, — сглатывает Алексей и говорит серьёзно, — тебе не нужно лезть из кожи вон, чтобы удивить меня. Я вполне проживу без минета и прочих штук, пока ты не будешь готова. Если вообще будешь. Ты должна хотеть этого. Сама желать, понимаешь?
— А я и хочу. Ты научишь меня?
— Чёрт, Яна! — Лёша запускает пальцы себе в волосы и закрывает глаза. — Ты сведёшь меня с ума.
Я замираю, выжидая. Что я сказала не так?
Спустя пару мгновений Алексей вновь поднимает взгляд на меня, его глаза горят лихорадочным блеском, а меня пробирает дрожь. Когда он смотрит так, то ничего не остаётся от Яны Фоминой. Она исчезает, растворяется, становится тенью. Он сам поставил нам диагноз — одержимость. И был сотню раз прав.
— Я спрошу ещё раз, ты правда этого хочешь?
В ответ я просто киваю и встаю, отхожу на несколько шагов назад. Алексей инстинктивно подаётся за мной. Совсем немного, но это даёт мне дурманящее ощущение, что я тоже влияю на него, что имею власть над этим необузданным огнём по имени Алесей Шевцов.
Атмосфера между нами накаляется, становится тягучей, словно плазма. Дыхание тяжелеет, заставляя грудь вздыматься выше. У обоих. Возбуждение от одних только взглядов…
— Сними платье, — голос у Алексея хриплый.
Я подцепляю пальцами подол трикотажного тёплого платья и тяну его вверх, стаскивая через голову, а потом отбрасываю в сторону. Шумный выдох и, клянусь, скрип зубов, говорит о том, что бельё, подаренное подругой, пришлось Шевцову по вкусу.
— Блядь… — не удерживается Лекс, но я не обижаюсь на грубое слово. Восторг в его глазах компенсирует емкое немногословье.
Делаю шаг вперёд и застываю. Я жду инструкций. Конечно, я понимаю, что именно нужно делать, хоть и в общих чертах, но игра уже началась. Он говорит — я слушаюсь. И будь я проклята, если сама не кайфую от этой игры.
— Встань на колени.
Вздрагиваю. Вот оно. То, что мне снилось, чего я так боялась. Раньше в моих снах это были голоса насильников из сквера, но потом всё изменилось, и я перестала бояться.
Я выполняю. Смотрю на Алексея снизу и тону в мраке его глаз. Потустороння тьма, горящие искры пьянят и затягивают в водоворот.
— Прикоснись.
Я опускаю ладонь на вздыбленную ширинку. Твёрдая эрекция ещё раз убеждает меня в том, что выбор одежды был правильным.
Шевцов помогает мне высвободить себя и впервые за время нашей близости я прикасаюсь к нему. Это волнует и будоражит. Твёрдый как сталь орган покрывает нежная, словно шёлк, кожа. Я обхватываю его ладонью и медленно скольжу. Алексей направляет меня своей рукой. И мне нравится то, что я чувствую под пальцами. Теперь же я понимаю, что означает власть женщины над мужчиной, какова она.
— Открой рот, Яна.
Сухость во рту внезапно проходит. Я размыкаю губы и немного подаюсь вперёд. Он меня не вынуждает, я сама хочу.
На вкус он необычный. Приятный и очень нежный. Поначалу я действую несмело, прислушиваясь к реакции. Судорожные вздохи подтверждают, что я иду в нужном направлении. Это придаёт смелости.
Вскоре Алексей запускает пальцы мне волосы, немного сжимает их и сам начинает толкаться навстречу. Так сложнее, но я готова учится. Готова платить той же нежностью, которую дарит мне он. Да и что греха таить, моё насквозь промокшее бельё свидетельствует о том, что мне и самой нравится.
— Всё, пиздец, — вырывается гортанный рык у Шевцова, — ты с ума меня сводишь, Снежинка, я рехнусь с тобой…
Он вынуждает меня подняться, рывком подхватывает под бёдра и несёт на кровать. А потом сторицей возвращает за мою смелость и готовность учиться новому.
42
Не знаю, в какой момент сладкая дрёма захватила меня в плен. И сейчас я выныриваю из неё. Сладко и легко. Пиздец, скоро мне станут сниться кисельные реки и зефирные берега.
Чувствую, как тоненькие пальчики Снежинки пробегаются по коже спины. Как раз там, где набита её тёзка.
Напрягаю вытянутые руки, растягивая мышцы спины. Больно, твою мать. Этот бородатый хрен прилично приложил меня вчера.
— Ты проснулся? — слышу лёгкий шелест её голоса.
Эти нежные звуки выходят из… Чёрт… её рот. И недавнее тихое и несмелое «ты научишь меня?» Это далеко не первый мой минет, и уж точно не самый искусный. Были женщины, ласкавшие мой член куда как более профессионально, но я не помню таких поглощающих трепетных ощущений. Когда всё нутро выворачивает только лишь от близости её дыхания там. Теперь я знаю, что такое хотеть не просто ощущений, а желать пережить их с конкретным человеком.
Вчера, когда Ирка влетела ко мне в раздевалку, когда адреналин ещё кипел в крови, будоража и возбуждая, я просто сорвался. Схватил её за шею и прижал к стене, моментально ощутив стояк. Но вдруг в голове что-то щёлкнуло, надтреснуло. Нет! Нельзя.
— Уходи, Ирина! — бросил я и отпустил её.
Угомонить в себе демона, разбуженного запахом боя и крови было чертовски сложно, но у меня была маленькая белокурая причина, которая ничего не подозревала и спокойно себе дежурила в госпитале. Маленькая, невинная и очень веская причина.
— Я же знаю, что тебе нужно, Лёша! Ну же…
— Ирка, отвали. Ты не вовремя.
Девушка изменилась в лице, но порочное выражение в глазах сморгнула.
— Я же думала, что ты погиб, Шевцов, что сгинул в своей армии. Ты мне ведь так ни разу и не позвонил, даже сообщения не прислал, — в голосе искрит старая обида. И где ты, Ирка, сейчас взялась?