— Привет, Лекс, — в раздевалку входит Ермолай. Не стоило бы ему, потому что я ещё не взял эмоции под контроль. — Иваныч, смотрю, намертво вбил в тебя это жуткое упражнение. Что за прикол истязать себя тем, что отвращает?
— Я это делаю, Антошка, чтобы не начать истязать тебя. Так что говори, чего хотел, и вали.
— Лёха, не груби. Я же по делу. Ты вообще как? Готов? О тебе никто не знает, и Коршак в напряжении. Но всё же этот гондон слишком самоуверен, давай собьём с него спесь, заявим о себе.
Я подхожу к рыжему вплотную. Сучонок и сам не слабак далеко, но напрягается.
— Антошка, мы с тобой нихуя не друзья, запомни. У нас соглашение, и я тут только поэтому. Я тебе звёздное восхождение, ты мне «Дракона» и ублюдка. На этом всё.
— Конечно, Алёша, как скажешь, — скалится придурок. — Но ты не зарекайся, мы и потом сможем быть другу полезны.
До выхода ещё десять минут. Протираю лицо влажным полотенцем, бинтую руки и надеваю перчатки. Бои хоть и подпольные, но по правилам. Не знаю, что за чудовище меня ждёт, но я не боюсь.
Дверь в мою раздевалку снова открывается, и врывается Сева. Вот так сюрприз.
— Лекс, какого хера? Ты совсем ебанулся?!
— Сева, не истери.
— Ты что забыл здесь? Ты хоть понимаешь, в какое дерьмо ввязываешься?
— У меня есть на это веские причины, — отвечаю спокойно, проверяя крепления на перчатках.
— Лекс! Зачем тебе это надо?
Да что за нахуй?
— Знаешь, Сева, — моё терпение тоже начинает трещать. — Ты бы мог и сказать мне, что за дерьмо тут творится. Но ты просто промолчал, пока я искал, в чём дело.
— Это потому что я знал, что вот этим, — Сева тычет пальцем на мои руки в перчатках, — всё закончится. Или начнётся. Ещё и под Ермолаем!
Последняя фраза мне вообще не понравилась, полоснула неприятно. Но ведь по сути так и есть.
— У нас с ним соглашение.
— Какое?
— Я вывожу его бизнес в высшую лигу, а он отдаёт мне клуб и одного козла.
Сева запускает пальцы в волосы и напряжённо смотрит. Чёрт, приятно, когда кому-то не срать на тебя.
— У тебя есть секундант?
— Нет. Мне похер, кого Ермолай поставит мне водичку подавать.
— Лекс, ты совсем дебил? Это подпольные бои, тут тебе в эту самую водичку и добавят чего. Я буду. Пошли — время.
— Вперёд.
Звучит предупредительный гонг, я набрасываю капюшон, скрываю нижнюю половину лица под чёрным платком с черепом и плечом к плечу в Севой выхожу.
Тот же зал, в котором проводились аукционы, только переоборудован. По периметру трибуны мест на сто пятьдесят, в центре огороженный ринг. По углам в стеклянных колбах извиваются почти обнажённые тёлки, ближе к выходу установили бар. Атмосферно, мать его.
Народу в зале много, больше двухсот. Наступает тишина, когда на ринг выходит какой-то хер в костюмчике и при бабочке. Из коридора, где раньше были траходромные комнаты, выходит мой противник. Здоровый бородатый мужик, мышцы горой, всё как надо. Но я и не ожидал увидеть какого-нибудь прозрачного педика.
— Дамы и господа, — как в каком-то нуарном фильме начинает вещать ведущий. — Сегодня у нас на ринге новые лица. Бывший военный, многократный чемпион соревнований по боевому самбо. Встречаем, Лекс!
Аплодисменты звучат напряжённо. Публика явно поставила не на меня. Что ж, придётся удивить.
— Его противник, уже знакомый нам по самым кровавым боям этого зала, Царь волков! В дополнительном представлении не нуждается!
Нихуя себе. Царь, блядь, волков. Надо было и себе придумать какую-нибудь погремуху. Для устрашения.
— Лекс, хорош ржать, — Сева толкает локтем, заметив, как меня пробило на смех. — Этот чел семерых положил за сезон, и один так и не встал.
Пожимаю плечами. У каждого своё кладбище. Это не предмет для гордости.
Ноги ступают на мягкую поверхность, сердце набирает обороты и пульс разгоняется. Сжимаю руки, давая мышцам импульс. Верзила напротив скалится в мерзкой улыбочке. Нам предлагают столкнуть в дружеском жесте перчатки. Мы выполняем, и каждый из нас ощущает горячую волну ненависти. Оба понимаем, что легко не будет.
— Борьба! — выкрик вырывается из глотки ведущего.
Слепая ярость застилает глаза, когда я бросаюсь на противника. Мне нужен не этот. Другой. Но этот стоит на пути.
А парень хорош. Но я не чувствую боли, только лишь вскользь замечаю, как щиплет пот в разбитой брови, когда я на полу блокирую за шею здоровяка. Он хрипит и трижды бьёт рукой по покрытию ринга.
Сигнал рефери доходит до меня не сразу. Понимаю, что этот недоцарь волков начинает синеть. Отпускаю и резко встаю. Объявляют перерыв, и я падаю на подставленный Севой стул. Напротив волки отпаивают своего царя.
Плещу из бутылки в лицо и обвожу взглядом зал. Многие недовольны. Ну а кому охота просирать своё бабло? Вдруг натыкаюсь взглядом не Ермолая. Он довольный как слон. А рядом стоит белая как стена девушка. Узнаю Ирину Ряполову — свою одноклассницу и бывшую девушку. Вдруг становится смешно. Тошка так хотел перещеголять меня во всём, что даже пользованную мной бабу себе забрал. Ирка смотрит во все глаза и, кажется, даже дрожит.
Снова звучит сигнал, схватка продолжается. Бугай работает активнее, пару раз сильно прикладывает меня в перевороте о пол. Да так, что из глаз начинают сыпаться искры. Чувствую, как недавняя подруга снова стремится в гости. Головная боль.
Встряхиваю головой, смаргивая пелену. В груди разливается огненная горечь. Пора заканчивать этот ебаный театр. Бью кулаком в пол, заставляя старую травму заткнуться. Валяться с полотенцем на виске буду потом. А сейчас пора действовать. Рывком вхожу в ближнюю дистанцию и беру его за корпус в захват. Недоцарь волков напрягает спину, буграми выпячивая мышцы. Рывком выдыхаю и концентрирую всю силу в одной точке — в плече. Волчара рычит, упираясь ногами, но я это уже рык беспомощности. Бью по корпусу, сбивая ему дыхание и в этот момент перебрасываю через себя. Бугай валится, хлопает по полу ладонями и замирает, прикрыв глаза перчаткой.
Первый пошёл, Антошка. Можешь обоссаться от радости.
Спрыгиваю с ринга, не дожидаясь грёбанных оваций. Они не нужны, у меня другие цели. Машу Севе, чтобы не шёл за мной в раздевалку. Мне нужно отдышаться и угомонить огонь внутри. Но едва я стаскиваю перчатки и выливаю содержимое бутылки на голову, в раздевалку с бешенными глазам влетает Ирка.
Застывает на пороге, пялясь на меня.
— Лёша! — взвизгивает и бросается на шею.
40
— Лиза! — хватаю подругу под руку и пытаюсь утащить подальше от этого бутика. — Я такое даже примерять не стану!
— Станешь-станешь.
Копылова проворно выворачивает локоть и, ухватив меня за рукав, затаскивает в отдел. Милая улыбчивая девушка тут же спешит нам навстречу.
— Привет, девчонки, — улыбаются пухлые губки, — что вам подсказать?
— Ничего, мы просто мимо проходили, — снова делаю попытку утащить свою вредную подругу.
— Да, — улыбается она в ответ девушке-консультанту, — и заметили вот эту симпатичную пижамку. Яна, просто примерь. Пожааалуйста.
Кошачьи глазки моей соседки смотрят хитро-умоляюще, и после ещё нескольких уговоров, в том числе почуявшей добычу консультантши, я сдаюсь и тащусь в примерочную с воздушным чёрным кружевом в руках.
— Вообще, — вещает из-за ширмы Лизка, пока я пытаюсь разобраться, куда какая тесьма должна надеваться. — Таких должно быть минимум три: чёрная — для роковой страсти, красная — для огненной и белая, потому мальчикам иногда хочется развратить совсем невинную девочку. Хотя, ещё, пожалуй, розовая, чтобы почувствовать себя принцессой, когда спишь одна с большим плюшевым медвежонком в обнимку.
Машу молча головой, жалуясь мимикой своему отражению в огромном зеркале примерочной. Из этого самого зеркала на меня смотрит… о! Это просто разврат какой-то, а не пижама. Красиво, конечно, но я такое никогда не решусь надеть, даже когда буду спать одна. Надо по-тихому снять и сказать, что размер не подошёл.