Читать интересную книгу Введение в историческую уралистику - Владимир Напольских

Впервые на страницы русских документов селькупы попадают в конце XVI века — под именем сургутских и нарымских остяков — основного населения Пегой Орды, возглавляемой князцом Воней и располагавшейся в Сургутском или Нарымском Приобье. По-видимому, Пегая Орда сложилась — как и хантыйские и мансийские княжества — в «богатырскую эпоху», бурный период XIV—XVI веков, в ходе активной борьбы народов Западной Сибири (прежде всего — южнотаёжной зоны) с татарским Сибирским ханством и между собой, достигшей своего пика с началом русской колонизации Сибири. Пегая Орда и ряд подобных ей военно-политических образований (княжество Бардака в Сургуте, Парабельский союз) объединяла большую часть селькупов на основной территории их обитания, охватывавшей в XVI веке район в Среднем и Верхнем Приобье от рек Аган и Вах на севере до реки Чая и устья реки Томь на юге — и от верхнего течения Кети на востоке до бассейнов Агана и Васюгана на западе.

Исследовательнице этнической истории селькупов Г. И. Пелих на основании данных исторических документов, ономастики и селькупского фольклора удалось реконструировать для XVI века названия и ареалы основных территориально-племенных групп селькупов, которые сохранились — в виде сегодняшних территориальных групп или хотя бы в фольклорной памяти — до нашего времени. По крайней мере четыре из этих групп уже в XVI веке жили в общем на тех же землях, где жили их потомки-селькупы в XIX—XX веках (см. самоназвания разных групп селькупов выше): тымско-нарымские чумылькупы (чумульгула у Г. И. Пелих), кетские сюссекумы (сюсигула), южные группы — шиешгула, локализуемые Г. И. Пелих на Оби у устья Чулыма, на Чае, Нюрольке и в верхнем течении Васюгана (ср. среднеобских шёшкумов) и тегула, помещаемые в среднем течении Кети и между её устьем и устьем Чулыма (ср. чуйкум или тюйкум).

Обитая на территории Нарымского Приобья с достаточно древнего времени (этот ареал частично совпадает с самодийской прародиной по Е. А. Хелимскому, а археологически есть все основания видеть предков селькупов в создателях культуры могильника Рёлка VI—VIII веков н. э. на Средней Оби, от которой прослеживается преемственность с кулайской археологической культурой V века до н. э. — V века н. э., очевидно, являющейся археологическим аналогом самодийской прародины), селькупы находились в тесных контактах с обскими уграми (хантами) на западе, с лесными ненцами и энцами на севере, с сибирскими татарами на юге и с кетами (и другими енисейскими народами) и тунгусами (эвенками) на востоке.

В столкновении двигающихся с запада русских и сибирских татар хана Кучума селькупы Пегой Орды (у Г. И. Пелих — соргула, давшие своё имя городу Сургуту, сельгула, обитавшие в ваховско-васюганскм Приобье — ср. сельк. sölʹ-qold «Обь между Вахом и Васюганом», — и чумульгула, см. выше) приняли сторону последних, и были разгромлены русскими и их союзниками, хантами в конце XVI — начале XVII века (см. раздел о хантах). Это обстоятельство, а также усиливающееся проникновение хантов в Сургутское Приобье после расчленения и фактического уничтожения Сургутского княжества (селькупы если и не были основным его населением, должны были составлять значительную его часть) в 1619 году, привели к тому, что селькупы начинают уходить со своих прежних земель по Агану, Ваху, Васюгану и Средней Оби и переселяются на север, в слабозаселённые районы верхнего и среднего течения реки Таз, на реку Турухан и их притоки. Ещё в XIX веке часть селькупского населения бассейна Таза называлась в русских документах «сургутскими людьми» или «сургутскими остяками» — Г. И. Пелих видит в них потомков селькупов-соргула, выходцев из Сургутского Приобья. По-видимому, однако, большую часть этих переселенцев составляли сельгула, давшие название северной (тазовско-туруханской) группе селькупов (см. выше). Русскими документами остяки — выходцы из сургутско-нарымского Приобья — фиксируются на реке Таз, на землях карасинских и худосейских самоедов (лесные энцы) и кунных самоедов (лесные ненцы) с середины XVII века, когда селькупам удалось одержать ряд побед в столкновениях с лесными энцами (см. раздел об энцах). Помимо названных селькупских групп в миграции на север принимали участие — судя по ономастике и этнографическим данным — также селькупы с Кети, кеты и отчасти даже восточные ханты. В течение второй половины XVII — первой половины XVIII века селькупы продолжали освоение тазовско-туруханского региона, в ходе которого им пришлось в значительной мере модернизировать свой экономический и бытовой уклад в соответствии с более суровыми, чем на их прародине, природными условиями: прежде всего это связано с усилением значения оленеводства, как таёжного, эвенкийского типа, так и тундрового, заимствованного у энцев и ненцев, и с переходом на более подвижный образ жизни (основным типом жилища становится вместо прежней бревенчатой землянки переносной чум, основным транспортным средством — наряду с традиционной лодкой — нарты). Успех селькупов в военных столкновениях, в освоении нового жизненного уклада, постоянный приток населения с юга привели к тому, что во второй половине XVIII века они становятся доминирующей группой на Тазе и на Турухане, постепенно ассимилируя как прежних жителей этих мест — лесных энцев, так и пришельцев — хантов, кетов, эвенков. Так к началу XIX века формируется крупнейшая на сегодняшний день диалектно-территориальная группа селькупов — северная или тазовско-туруханская, отделённая от южной группы (см. ниже) клином ваховских хантов, принадлежащая с начала XIX века к иным административным единицам и находившаяся в более тесных сношениях с соседними группами кетов, эвенков, хантов и лесных ненцев, чем со своими южными соплеменниками.

Что касается южной (правильнее — «южной в широком смысле», так как среди них выделяется собственно южная диалектная общность) группы селькупов, то, как уже было отмечено выше, в её составе с XVI века выделяются тымско-нарымские селькупы (собственно — чумылькупы), кетские (кетско-пумпокольские) селькупы (сюссекумы) и обские (сегодня — на Оби выше Нарыма, в районе города Колпашева) селькупы (шёшкумы). Такое деление в целом совпадает с диалектным членением селькупского языка, в котором сегодня помимо северного (тазовско-туруханского) диалекта выделяют (Е. А. Хелимский) центральный (тымский и нарымский говоры), кетский и южный (обский) диалекты. Крайне южные группы селькупов, жившие ещё в XVI—XIX веках на р. Чае, Чулыме, на Оби между устьями Чулыма и Томи, составляли, по данным Г. И. Пелих, территориально-племенное объединение пайгула, и были ассимилированы томскими татарами и русскими в XIX веке (ещё в 1960‑е годы на Чулыме встречались старики, помнившие отдельные селькупские слова). Именно язык этих групп («крайне южный» диалект селькупского языка, по Е. А. Хелимскому, объединяемый с южным, обским) отражён в первых селькупских книгах, созданных православными миссионерами в конце XIX века.

Хозяйство южных (в широком смысле) селькупов к моменту прихода русских носило охотничье-рыболовческий характер, однако данные археологии и фольклора свидетельствуют о былом знакомстве селькупов с домашним скотоводством и земледелием на юге (Чулым, Чая, Томское Приобье); у обских селькупов ещё в конце XIX века сохранялось оленеводство таёжного типа (близкое более эвенкийскому, чем северносамодийскому, с использованием оленей как вьючных и верховых животных). С установлением русского господства в Западной Сибири происходит культурно-хозяйственная дифференциация разных групп южных (в широком смысле) селькупов: таёжное население на Тыме, Кети, Парабели, в Нарымском Приобье специализируется на пушной охоте и рыболовстве, а южные группы на Чае, Чулыме, в Томском Приобье осваивают (вероятно — вновь) скотоводство и земледелие, что, наряду с христианизацией, завершившейся в целом для селькупов к концу XVIII века, способствует их ассимиляции русскими и татарами.

Общую численность селькупов в конце XIX века определить трудно (в силу именования «остяками» как их, так и хантов, значительной степени ассимилированности крайне южных групп и т. д.), по официальным данным (проанализированным Б. О. Долгих), по переписи 1897 года их было 5,8 тыс. человек, однако эта цифра может быть завышенной (при этом число северных селькупов едва ли превышало тысячу человек). Территориальная разобщённость народа и значительные расхождения между отдельными диалектами привели к тому, что говорить о консолидации селькупского народа к концу XIX — началу XX века не приходится — не было даже общего самоназвания для всех селькупских групп, да и внешнее название остяко-самоеды, как было отмечено выше, также имеет чисто научное, литературное происхождение. По переписи 1926 года численность селькупов была около 6 тыс. человек: 1,5 тыс. северных и 4,5 тыс. южных, причём на юге шли быстрые ассимиляционные процессы (около 2,5 тыс. южных селькупов считали родным русский язык).