— Но корабли… — запротестовал Дунтов.
Однако он тотчас же опомнился и прикусил язык. Потом выключил рацию, повернулся к Джонсону, чтобы задать ему риторический вопрос, который не давал ему покоя:
— Ведь их невозможно обогнать, Борис. А базирующихся на астероиде кораблей явно недостаточно, чтобы задержать их надолго. И ближайшая база Братства на расстоянии двух дней полета…
— Не рассчитывай на мой ответ, Аркадий. Здесь решает Братство. Но Чинг, похоже, уверен в себе. И до сих пор события никогда не заставали его врасплох.
— В самом деле… — пробормотал Дунтов. — Роберт Чинг не может разочаровать нас.
“Я хотел бы разделить с тобой твою слепую веру, Аркадий, — подумал Джонсон. — Или…”
Просторное помещение обсерватории, расположенной в самом сердце астероида, было заполнено Братьями — Первыми Агентами, рядовыми исполнителями, командирами подразделений, техниками, машинистами — здесь собрались все, кто не попал на борт “Прометея” — призрачные силуэты, парящие в замкнутом лишенном тяжести пространстве, сумеречном и ненадежном…
Относительно спокойно было только в непосредственной близости от прямоугольного телеэкрана, занимавшего целую стену: здесь находился сам Роберт Чинг, который вместе с обслуживающим персоналом возился с аппаратурой, имевшей видимо, непосредственное отношение к полету “Прометея”. Несколько толстых жил силового кабеля, протянутых по полу, уходили вверх и терялись в коридорах наверху. Перед Чингом был также установлен пульт управления с двумя прерывателями, двумя небольшими телеэкранами и передатчики.
На одном из экранов появилось изображение окруженной скалами впадины, которая маскировала вход в шахту взлета и посадки. На другом застыло изображение похожего участка поверхности ~ только на противоположной стороне астероида.
Чинг отвернулся от экранов и долгим взглядом обвел окружавшие его со всех сторон звезды, те самые, которые он больше никогда не увидит, эти чудесные миры, которые предстоит в скором времени открыть “Прометею” и которых его самого лишили навсегда…
Но смерть, единственное событие, которое неминуемо для любого человека — раньше или позднее… Она неизбежна. И лучше всего сделать так, чтобы у нее был смысл. А разве много таких людей, у которых был бы шанс выбрать смерть, наполненную смыслом, самым грандиозным смыслом — Конечным Хаотичным Актом. Победой посредством самоубийства, реализацией наивысшего парадокса?! Какой же еще конец мог бы увенчать жизнь, прожитую в служении Хаосу?!
Не без сожаления оторвался он от созерцания мерцающих жемчужин на черном бархате бесконечности и снова занялся аппаратурой. Теперь пора действовать. Потом у него еще будет несколько минут для последнего — да, для последнего — размышления…
Он включил рацию и почувствовал, как тотчас же возросло напряжение в толпе в связи с этим жестом, который служил сигналом для начала первого акта этой последней драмы.
— База Братства вызывает командующего эскадрой Гегемонии… — сказал Чинг, в то время как вражеские крейсеры на просторном экране перед ним все приближались и приближались по окружности к астероиду…
— База Братства вызывает командующего эскадрой Гегемонии…
Ему ответил грубый и хрипловатый голос:
— Говорит Вице-Адмирал Лазар, командующий 341-й эскадрой Гегемонии. Ваша база полностью окружена. Мы обладаем мощностью огня, достаточной, чтобы превратить в пыль ваш астероид со всем, что в нем есть. Любая попытка бегства обречена на провал. Предлагаю следовать моим указаниям. Половина моих кораблей сядет, а остальные останутся на орбите, готовые в любой момент открыть огонь при малейшем нарушении с вашей стороны. Отвечайте.
Мысли с бешеной скоростью нанизывались одна на другую в голове Чинга. Для успешной реализации Конечного Хаотичного Акта нужно было, чтобы все корабли сели на астероид. Необходимо, чтобы все корабли нашли свой конец, чтобы ничто не помешало “Прометею” достигнуть окраин Солнечной системы и направиться к звездам. Если хотя бы одному крейсеру удастся избежать этой участи, все старания Чинга напрасны… Надо было найти средство, чтобы убедить адмирала совершить посадку со всей эскадрой!
И вдруг он вздохнул с облегчением. Решение было перед ним — и такое простое — как будто он всегда знал его: “чтобы убедить кого-то что-то сделать, надо потребовать, чтобы он сделал нечто прямо противоположное…”
Слегка улыбнувшись, он сказал в микрофон:
— База Братства вызывает Вице-Адмирала Лазара. Мы не скрываем, что у нас нет ни малейшего шанса выбраться. Однако на этой базе много тысяч вооруженных и решительных Братьев, и мы можем, если вы нас вынудите, заставить вас дорого заплатить за победу. Однако мы готовы на почетную капитуляцию, чтобы избежать напрасных жертв. Предлагаю сесть только вашему кораблю, тогда как вся ваша эскадра останется на орбите. При любом другом решении мы будем сопротивляться до последней капли крови!
— Вы еще осмеливаетесь диктовать мне условия! — прошипел в ответ Адмирал. — Вы думаете, что я такой дурак, чтобы посадить свой корабль в таком месте, где полно вооруженных врагов?! А теперь слушайте мои условия. У меня тридцать кораблей. На Борту каждого сотня отборных и вооруженных солдат. Я намереваюсь посадить всю эскадру, нравится вам это или нет. Можете сопротивляться. Посмотрим, долго ли вы продержитесь против трех тысяч Стражников!
— Ладно, — сказал Чинг мрачным тоном, делая вид, что смирился. — Приходится покориться превосходящим силам… Мы не окажем никакого сопротивления, если ваши люди не применят оружия первыми. Вам лучше сесть на освещенную часть астероида.
— Моя эскадра сядет там, где я укажу! — прорычал Лазар в ответ.
— В вашей власти решать, — отвечал Чинг со смирением в голосе. — Однако, даже если это в наших интересах, я должен предупредить вас, что почти вся противоположная сторона астероида состоит из искусственных материалов — это декорации в виде скал, чтобы замаскировать наши объекты. Если вы попытаетесь там сесть, вы рискуете погубить свои корабли, всех нас, а заодно и себя…
— Ладно, — сказал Лазар ворчливым тоном. — Мы сядем так, как вы указали, и поверху доберемся до вашей базы с большой частью отряда. Не забывайте, что любая попытка к сопротивлению вызовет немедленное уничтожение всех вас. Конец.
Роберт Чинг выключил радио и повернулся к Братьям.
— Жребий брошен, — объявил он торжественно. — Назад возврата нет. Вы это знаете и нам осталось жить всего несколько минут. Все очень просто. Сейчас все корабли Гегемонии совершат посадку. Как только это произойдет, они уже не смогут быстро взлететь, так как для запуска двигателей нужно время. В момент их посадки, я, вот этим прерывателем (он указал на небольшой пульт перед ним) открываю створки взлетно-посадочной шахты, и “Прометей” тотчас стартует.
Он сделал паузу, вздохнул и продолжал:
— В соответствии с произведенными расчетами крейсерам для взлета необходимо минимум три минуты, считая с момента обнаружения “Прометея”. Таким образом у него будет две минуты пятьдесят секунд, чтобы отлететь на достаточное расстояние. По истечении этого времени я воспользуюсь вторым прерывателем. Я думаю, незачем говорить вам, что произойдет после этого…
Чинг надолго замолчал, а когда снова заговорил, то казалось это был уже другой человек. Который обращается к самому себе более, чем к присутствующим.
— Конечный Хаотичный Акт. Победа через самоубийство. Никогда еще в истории Братства победа не была такой осязаемой. Поэтому Конечный Хаотичный Акт не имел смысла. А теперь мы умрем добровольно, уверенные, что Хаос восторжествует, что человек познает звезды, свободу, бессмертие. Но что такое смерть? Ведь все люди обречены, однако не в состоянии выбрать благоприятный момент. Эту свободу выбора человек может осуществить в любой момент. Самоубийство является единственным правом, которое не может отменить никакая тирания. Но никогда еще в нашей историй нам не удавалось победить посредством самоубийства. Сегодня мы все вместе совершим Конечный Хаотичный Акт. Никакая смерть не может быть более достойной служителя Хаоса. Мы умрем, как индивидуумы, но Братство останется еще более жизнеспособное, чем раньше. Да, человек не вечен, но Хаос продолжается. В течение последних минут мы не сможем попрощаться как следует, поэтому я прощаюсь с вами сейчас. Прощайте. Все вы верно служили Хаосу. Теперь вы отдадите ему последнюю дань в виде вашей смерти. Хаос, братья мои! Хаос и победа!
Никто из присутствующих не произнес ни слова, не сделал ни единого жеста. Роберт Чинг был горд своими братьями. Он знал, что они приготовились ко всему этому с момента появления кораблей Гегемонии. Но, скорей всего, они готовились в течение всей своей жизни. Осталось только действовать.