пауза. Наконец она выпаливает: – Можно дать вам один совет? Не общайтесь вы с этим мужчиной.
– С каким именно? – спрашивает Ренни. Судя по интонации женщины, подразумевается некий сексуальный скандал.
– С тем самым, – говорит англичанка. – Которого доктором зовут.
– Он только хотел показать мне Ботанические сады, – говорит Ренни, сознавая, что лукавит.
Она ждет, что женщина сейчас расскажет ей, что доктор – всем известный совратитель, но та говорит:
– И на деревьях есть знаки. Вы сами можете их прочесть, если, конечно, захотите.
– А что в нем плохого? – спросила Ренни. Теперь она подозревает расовую дискриминацию.
– Сбивает людей с толку, а зря.
На этот раз печенье белое, словно присыпанное песком. Чай снова теплый. Ренни за ниточку вылавливает чайный пакетик. Ей не хочется оставлять его на блюдце – слишком он напоминает дохлую мышь – поэтому, немного поколебавшись, она сует его в горшок с крапчатым цветком.
Колонка редактора посвящена выборам. Доктор Пескарь выглядит в ней не лучше Кастро, Принц Макферсон и того хуже. Если за них хоть кто-то проголосует, то они, скорее всего, объединят силы и сформируют коалицию, и это положит конец столь долго и бережно хранимым демократическим традициям Сент-Антуана.
На первой полосе – репортаж о новом сахарном заводе, который собирается построить премьер-министр Эллис, и статья о ремонте дорог. В ней помещена фотография Эллиса – та же самая, что на всех постерах. Недавно Высший комиссар Канады нанес визит на остров с базы на Барбадосе, в честь него был устроен прием в Доме правительства; Канада выступила спонсором программы для ныряльщиков – охотников за омарами на Сент-Агате, где и проживает большинство участников. Жителям Сонжевиля будет приятно узнать, что Соединенные Штаты внесли дополнительные полмиллиона долларов в фонд устранения последствий урагана, которые будут потрачены на ремонт крыш и восстановление школы. Те, кто все еще живет во временных лагерях или церквях, смогут вернуться в свои дома.
Снова появляется англичанка, с побелевшим лицом и сжатыми губами, она волочит по полу лязгающую алюминиевую стремянку. «Хочешь сделать дело – сделай сам», – сообщает она Ренни, расставляет лестницу, залезает на нее и начинает снимать новогодний «дождик»; ее беломраморные икры в полуметре от головы Ренни. Она ощущает запах женского туалета: раздетого тела, пудры, аммиака. Ренни пытается углубиться в статью о резко участившихся случаях мелкого воровства, но англичанка внушает ей комплекс ленивой эгоистки. Еще немного – и Ренни предложит ей свою помощь и будет обреченно снимать пушистые искусственные цветы, а англичанка укладывать их в потрепанные картонные коробки. Ренни сворачивает газету и удаляется в свой номер, прихватив чашку с холодным чаем.
«ЧТО ДЕЛАТЬ, ЕСЛИ К ВАМ ЗАБРАЛСЯ ВОР», – читает она. «1. Держите у кровати фонарик. 2. Купите большой флакон „Байгона“ или любой жидкости против комаров. 3. Посветите фонариком ему в лицо. 4. Пустите струю спрея ему в лицо. 5. Позвоните в полицию и подайте заявление». Ренни интересно, что по их логике будет делать вор, пока вы брызгаете в него спреем, но решила не развивать эту мысль. Как и все советы на подобные темы, эти – одновременно прозрачны и туманны.
Она пропускает рубрику «Духовные поиски», размышляет, не порешать ли кроссворд, но передумывает; ответы даны на странице 10, и она знает, что обязательно подсмотрит. В «Уголке домохозяйки» напечатан лишь рецепт кукурузы во фритюре. Раздел «У вас проблема» ведет мадам Вуаля.
Дорогая мадам Вуаля,
я влюблена в одного парня. Мы оба христиане. Иногда он просит меня поцеловать его, но я читала, что целоваться до свадьбы неправильно, потому что это возбуждает страсть и приводит к сексу. Но он не считает, что секс до свадьбы – это плохо. В Библии сказано, что прелюбодеяние – грех, но он говорит, что секс – не прелюбодеяние. Пожалуйста, объясните мне, что к чему.
Взволнованная
Дорогая Взволнованная,
милочка, любовь – это полное проявление личности. Пока ты помнишь об этом, с тобой ничего не случится. Надеюсь, я помогла тебе.
Мадам Вуаля
Ренни закрывает глаза и натягивает одеяло на голову. У нее нет сил разворачивать москитную сетку.
«Только не это».
* * *
Ренни лежит в постели и думает о Дэниеле. Это бессмысленно, но ведь так всегда и было. Чем раньше она прекратит, тем лучше. Но она продолжает.
Было бы легче, если бы он был козлом, подонком, дураком, самовлюбленным или просто толстым; о, особенно толстым. Это бы придало ей сил. К несчастью, Дэниел худощав. И он любит Ренни, по крайней мере, он так сказал, но в этом нет никакого проку. (Что это меняло? Не так много, насколько понимала Ренни. Она вообще не уверена, что он имел в виду, точнее, что он принял за любовь; скорее всего, это разные вещи.)
Ренни долго думала, что вообще имеет в виду Дэниел. Понять было нелегко, потому что он был не похож на знакомых ей людей. Они говорили про себя, что достигли дна, потом решились на изменения и у них все наладилось. Когда она впервые произнесла при нем эти фразы в разговоре, ей пришлось «переводить» их ему. Дэниел никогда не был «на дне», насколько она могла знать, и, очевидно, ему нечего было «налаживать». И он не думал о себе как о прошедшем через «изменения». На самом деле казалось, что он вообще не слишком думает о себе в обычном понимании. В этом и заключалась разница между ним и всеми остальными: он не думал о себе.
Поэтому Ренни порой было трудно с ним разговаривать; когда она спрашивала его о нем самом, он как будто не знал, что ответить. Напротив, он вел себя так, словно не слышал вопроса. Где ты пропадал последние двадцать лет? На Луне? Возможно, просто в пригороде. Но, похоже, Дэниелу было все равно, где жить. Все равно, что есть и что носить: он выглядел так, словно одежду подбирала ему жена; вероятно, так и было. Он был специалистом, был погружен в свое дело, разбирался только в этом.
Он думал, что Ренни знает то, чего он не знает, а должен бы; он думал, что она живет в реальном мире. Ему было приятно так думать, а Ренни хотела делать ему приятное, ей нравилось удивлять его, хотя она и боялась, что рано или поздно он решит, что все эти вещи, по большому счету, знать не стоит. А пока он был как патагонец в «Вулворте», его восхищали разные мелочи жизни. Может, у него кризис среднего возраста, думала Ренни. По возрасту подходит. Может, он пустился во все тяжкие?
Иногда они обедали вместе, нечасто, потому что жизнь Дэниела ему почти не принадлежала. За обедом Ренни развлекала его: это было легко, Дэниела искренне изумляли