свои водовороты. Сергеев успевал только оглядываться по сторонам, смотреть в лица людей и тащить за собой растерявшегося Ванича. Где-то сбоку закричали особенно громко, послышались удары. Там кого-то начали бить. Наверное, оплаченных энтузиастов и «патриотов», решил Сергеев. Ну, ребята. Знали, на что шли…
И тут прямо перед ними люди вдруг развернулись к двум парням. Кто-то стал указывать на них пальцем, крича с гневом в глазах. Вокруг этих двоих мгновенно образовалось открытое пространство.
– В них узнали сотрудников Секуритате, – сказал сзади Ванич, которого нечаянно толкнули так, что он врезался в Сергеева.
Толпа бросилась на этих двоих с кулаками. Парней мгновенно повалили на асфальт. Они пытались сопротивляться, но удары сыпались со всех сторон. На одном мгновенно порвали куртку, со второго стащили пальто, под которым обнаружилась кобура с пистолетом. Сергеев схватил Ванича и быстро заговорил ему в ухо:
– Пошли изображать ненависть. Нам надо вытащить у них служебные удостоверения. Понимаешь? Нам нужны их документы. Пошли, скорее!
Лейтенант только кивнул и зло улыбнулся. «Сколько в этом парне азарта и энергии! – подумал Станислав. – Быстро он оправился от страха, когда его чуть не убили такие же вот агенты Секуритате». Он и раньше недолюбливал существующую власть, но теперь они из него сделали активного борца против существующего режима. Вот в чем они не правы, вот чего они недодумали. Надо хоть видимость делать, что вы о народе заботитесь и любите его. Не надо все время провоцировать недовольство. Хотя Румыния за последние годы стала одной из самых нищих стран из всего восточноевропейского социалистического лагеря. Тут уж говори не говори, а народ все равно все понимает и зол до предела.
И Сергеев кинулся в самую гущу драки. Он стал старательно закрывать парня спиной, делая вид, что трясет его за грудки и пытается ударить головой о землю, а сам быстро пробежал руками по внутренним карманам куртки и рубашки под ней. Удостоверение было в рубашке, пришлось вцепиться в карман и рвануть на себя. Тут свалили уже и самого Сергеева. Жалко было парней, но помочь он им все равно не мог, а у тех была такая работа, такой риск, на который они шли сознательно.
Однако пыл горожан вскоре начал иссякать, бить парней перестали. Оба лежали, ворочаясь на асфальте и зажимая разбитые лица. На них еще кричали, смеялись и показывали пальцами, когда Ванич за руку вытащил своего русского друга из толпы и засмеялся, потирая затылок.
– Есть, я вытащил! Порядок! А что дальше будем делать?
– А дальше выбираться отсюда. Надо с этими удостоверениями теперь попытаться войти в здание ЦК.
– Ты знаешь, как-то неправильно, – заговорил Ванич, когда они шли по краю площади к зданию ЦК компартии. – Эти ребята выполняли свой долг, они принимали присягу. За что их избивать? Они же не могли отказаться выполнить приказ и не пойти в толпу. Наверняка ведь послали их не стрелять и не бомбы взрывать, а слушать и смотреть. Скорее даже помешать возможному стрелку, который захочет стрелять в Чаушеску.
– Ты все правильно понимаешь, Бажен, – согласился Сергеев. – И все же каждый сам для себя принимает решение. Я не хочу сравнивать, но ты вспомни, например, гитлеровскую Германию. Там солдаты вермахта тоже просто выполняли приказ и шли завоевывать другую страну, убивая людей, граждан этой страны. Формально они присягали на верность и обязались этой присягой выполнять приказы. Но могли ли они считать себя свободными от присяги, решив, что приказы, которые они получают, преступны?
– Да, сложно это все, – согласился лейтенант. – Я вот для себя решение принял. Я против того режима, который существовал в нашей стране. Я за новую Румынию без коммунистической идеологии и без Чаушеску. Он преступник, это я знаю хорошо, я имел допуск к материалам, связанным с расстрелами мирного населения во время демонстраций.
– Имеешь право, – улыбнулся Сергеев. – Только существует еще и Конституция вашей страны. И смена власти конституционным путем есть законное изменение власти и строя. А вот когда люди выходят на улицы, когда стреляют, когда изгоняют силой правительство и сажают новое – это нарушение главного закона страны.
– Но… – начал было Ванич.
– Подожди, я договорю, – остановил его Станислав. – Народ имеет право сменить правительство. Но не сотней же человек, не парой тысяч единомышленников. А ведь сейчас вот эта толпа могла снести устои государства и провозгласить нового лидера. И получается, что несколько тысяч человек решили за многомиллионное население всей Румынии, кому сидеть у власти. Непорядок.
– Ну, тут ты прав, конечно, – вздохнул Ванич.
– И как бы кому ни хотелось, какие бы доводы ни приводили противники, а Чаушеску у вас легитимный президент, избранный в соответствии с законом. И лишать его власти положено тоже по закону. Если все начнут свергать власть с оружием в руках, что тогда будет с цивилизованным миром?
С главного входа в здание не пускали никого. Бюро пропусков, естественно, было закрыто. Сергеев наблюдал за всем со стороны, не делая пока попыток войти. Если откажут один раз, то второго шанса может уже и не быть. Но кто пытался войти? Хорошо видно, что это были делегаты от социальных групп, представители из провинции, судя по тому, что они приезжали на такси. Милиционеры в звании не ниже капитана и люди в гражданском не пускали никого. Милиционеры сегодня были с автоматами и в армейских касках.
Вход в здание был, разумеется, не один. Еще несколько подъездов были перекрыты постами, а некоторые просто заперты. Одна дверь Сергеева заинтересовала особенно. Выходила она во двор, огороженный высоким ажурным металлическим забором. Здесь стояло несколько автомашин. Ворота во двор были закрыты. Имелась еще и калитка, за которой виднелась будка охраны, но и калитка тоже была закрыта.
– Пошли, – скомандовал Станислав. – Имей в виду, что говорить придется тебе. Держись уверенно и все время акцентируй внимание на том, что мне плохо, возможно, я ранен, но мы с тобой на службе и нам срочно надо внутрь. Хорошо бы нам возле калитки выскочить из резко остановившейся машины для большей убедительности, но это вряд ли получится, придется идти пешком.
Ближе к воротам, когда их уже можно было увидеть из будки охраны, Ванич пошел быстрее. Сергеев, сильно опираясь на его плечо и морщась от дикой «боли», ковылял рядом. Он успевал посматривать по сторонам, а заодно держать в поле зрения будку. Вот из нее вышли два милиционера и стали смотреть на приближавшихся незнакомцев. Ванич махнул им рукой, как будто хотел дать понять, чтобы они открывали быстрее, а заодно готовились отразить нападение преследователей.