— Радоваться надо, что вмешательство в частную жизнь уважаемого господина сошло тебе с рук. Но мне жаль, лучше бы тебя в участок отвели и напугали хорошенько, может, тогда ты перестала бы давать советы и совать свой нос в чужие дела, подслушивать и подглядывать, — Марина не могла упустить случая повоспитывать меня.
— Ты очень кровожадная, но насчет «подглядывать», как в воду смотришь или просто знаешь меня, как облупленную, — я решила, что лучше рассказать все сразу.
— Что еще? — обреченно вздохнула Марина.
— Сегодня, болтаясь в порту, я увидела роскошную яхту «Баронесса II», а в ее каюте сидела и отдавала распоряжения наша официантка Тереза, — поделилась я своим неожиданным открытием.
— Ну и что, наверное, подрабатывала во время банкета, — не удивилась Марина.
— А вот и нет! На яхте не было никого, кроме нее и шкипера или механика, и одета она была как хозяйка, а не как служанка, — не сдавалась я.
— Ну, может, она была в гостях? — резонно предположила подруга.
— Может, но гости чужими служащими не распоряжаются, а я видела, как она этим шкипером командовала: «Стой там, иди сюда», — мне очень хотелось убедить ее в необычности происходившего на яхте.
— Ну не знаю тогда, что она там делала, — наконец-то сдалась Марина.
— Я тоже не знаю, но было похоже, что она там, как дома, — поделилась я догадкой.
— Слушай, может, у нее богатый любовник? — у Марины появилась новая версия.
— Да, наверное, и она посещает его в часы, свободные от каторжного труда в ресторане, — мой полемический задор не давал мне права сдаваться.
— Хватит нам твоих загадок, с одной только разобрались, а ты в новую нас втягиваешь, неугомонная. Пойдем-ка выйдем и выпьем чего-нибудь, тем более что пиво уже кончилось, — Марина решительно и твердо прекратила наши дедуктивные упражнения.
* * *
— Придворный художник Джулио Клавио просит разрешения продемонстрировать Вашему величеству законченную работу, — доложил наутро шестого, последнего из отпущенных дней, секретарь его величества короля Педро II.
— Пусть упакует свою работу в деревянный ларец с замком и приходит сегодня вечером.
— Слушаюсь, Ваше величество.
— Завтра, после вечерней смены караула, которая должна быть удвоена, я приму архиепископа Севильского.
— Да, Ваше величество. Вы примете его одного или вместе с доном Ортегой, который просит соизволения сопровождать его преосвященство?
— Хорошо, пусть приходят оба, это даже лучше, — задумчиво проговорил король. — Пожалуй, пригласите каждого в отдельности, а также еще человек десять-двенадцать из мадридских родственников архиепископа.
В назначенный вечерний час королю доложили, что пришел художник.
— Позовите начальника стражи, — был ответ короля.
Через мгновение в комнату вошел офицер, знакомый королю своей исполнительностью, в основе которой лежал ум, а не покорность. У него было смуглое лицо, прямая спина с широким разворотом плеч, черные волосы, зачесанные назад, отливали здоровым блеском, глубоко посаженные глаза лишь подчеркивали крупный костлявый нос. Офицер замер в ожидании. Его звали Диего Гарсиа.
— Сейчас вы выведете из моей приемной художника и в коридоре, подальше от глаз, арестуете его, изымете у него тяжелый деревянный ларец под замком и пришлете мне его с одним из ваших людей. Пусть он пронесет его через приемную, чтобы побольше глаз его видело. Художнику, а также всем остальным, включая тюремщиков, вы скажете, что он подозревается в изготовлении фальшивых денег в своей мастерской и будет сидеть до выяснения обстоятельств. Потом вы отправитесь к нему в мастерскую и произведете там обыск, ищите станок, формы, а главное — сами фальшивые монеты, которые он смог прятать внутри своих скульптур и заготовок. Если во время обыска что-нибудь разобьется — не беда, хуже, если вы не сможете с полной уверенностью подтвердить или опровергнуть этот донос. Возьмите сколько нужно людей, не оставьте там ни одного целого черепка, но через три часа сообщите через Родригеса о результатах, — закончил свои инструкции король.
Офицер по-прежнему стоял молча, не шелохнувшись. Король помолчал, подняв глаза в лицо дерзнувшего медлить с выполнением его воли, но, встретив спокойный уверенный взгляд, был вынужден спросить:
— Вопросы?
— Да, Ваше величество. Будут ли мне даны письменные указания на арест и обыск?
— Нет.
— Должен ли я представить устный или письменный отчет сеньору Родригесу?
— Только устный и только ему.
— Я готов к исполнению.
— Делай, — повелел король.
Через несколько минут в покои короля вошел солдат стражи в сопровождении Родригеса и внес тяжелый, дубовый ларец, запертый на изящный фигурный замок. Король указал на низкий столик. Солдат поставил ларец и вытянулся рядом.
— Ключи, — Родригес проворно перехватил ключи, которые эта деревенщина протянул самому королю.
Король махнул рукой, отпуская солдата, взял протянутые уже на подносе ключи и отпустил Родригеса.
Оставшись один, он с видимым волнением открыл ларец и бережно достал лежавшее в нем свое бронзовое изображение. Пламя свечей отражалось на отполированной бронзе головы и в глазах живого короля. Осмотрев работу художника, король остался доволен, сходство было достаточным, чтобы узнать его по этому портрету. Он уложил голову обратно, запер, проверил крепость замка и отправился на покой.
* * *
Наши попытки выпить провалились. Народу в заведениях собралось много. Дождаться официанта, конечно, было невозможно, но не в компании с моей требовательной подругой. Выйдя на набережную, мы попали под действие двух видов соблазнов. С одной стороны тянулся сплошной магазин, так как при вечернем освещении границ, отделяющих одну лавочку от другой, определить не представлялось возможным. Вешалки с одеждой, посуда, сувениры, сумки, обувь — все это было выставлено прямо под ноги гуляющим. С другой, ближе к морю — тянулся сплошной ресторан. Днем закрытые или продающие только напитки, к вечеру эти заведения расставляли столики так широко, что упирались в межу, отделяющую соседнюю территорию. Отделить их друг от друга можно было только по тому, когда отставал один зазывала и начинал свои рекламные акции другой. Большим разнообразием ни ассортимент магазинов, ни меню ресторанов, ни зазывные речи глашатаев не отличались. Возрастающая популярность этих курортных мест среди российских граждан подтолкнула местных хозяев заведений перевести меню и на наш язык, обучению зазывал ключевым фразам: «Русские, заходите хорошо покушать!» — заученно распевал каждый из них при приближении отечественных туристов. В случае ответа: «Уже поели!» — они повторяли: «Уже поели! Завтра приходите!» Иногда от духоты в их головах что-то клинило, и они начинали с конца: «Завтра приходите! Уже поели!»