— Кто утонул? — Алан все еще вертел головой.
— Тот тип, с которым вы дрались у лифта вечером, — резко пояснила я.
— Откуда это известно? — Его лицо залила краска досады.
— Моя подруга и жильцы соседних номеров видели, — мне не имело смысла щадить его.
— Что вы там наболтали полиции об этой драке? Никакой драки не было, он просто неуклюже задел меня плечом, — уже повышая голос, заявил мой бывший кавалер.
— По лицу? — Я решила пресечь его попытки сделать меня виноватой. — Но вас ищут не из-за драки, а из-за того, что утром он был найден мертвым в бассейне.
— Но я тут при чем?! — завопил Алан, от его сдержанности не осталось и следа. — Зачем вы мне все это говорите? Что вам от меня надо?
Меня тоже начало трясти. Я набрала полную грудь воздуха и сказала ему все:
— Я искала вас несколько дней в порту, чтобы предупредить на случай, если вы, защищая вашу честь, которую этот человек оскорбил, ударив вас по лицу, случайно его утопили. Такая мысль возникла не только у меня, но и у полиции. Но теперь я вижу, что потратила время напрасно, вы не имеете никакого отношения к этому несчастному случаю, так же как ваши рассуждения о чести не имеют никакого отношения к вашим поступкам.
— Вы просто сумасшедшая, оставьте меня в покое, — он уже подвизгивал от страха и злости.
— Уже оставила, — сказала я, вставая. — Всего доброго, Читатель. — И я шагнула на тротуар в толпу, как в реку. «Воды» сомкнулись за мной, и через два шага я была отделена от Алана непроницаемой границей сумерек, шума и людей.
Слезы, сдерживаемые во время разговора, начали скатываться из глаз, но гнев их сушил. Щеки мои пылали, я бормотала куски неиспользованных речей, находя все более едкие слова для выражения моего презрения к этому красивому трусу. Убить столько времени, чтобы разыскать этого теоретика по части чести, стереть ноги, недоплавать и недоспать, — все эти жертвы казались мне безмерными по сравнению с ничтожеством, ради которого они были принесены. Моя досада усугублялась тем, что я без конца сталкивалась с прохожими. Запутавшись, как в сетях, в очередном испанском семействе, я, ругаясь вместо извинений, наконец посмотрела по сторонам. Могучая толпа двигалась в направлении, противоположном моему: я — выбиралась из порта, а плотная масса беспечных отдыхающих валила в порт. В темном море сверкали огнями ярко освещенные лодочки, музыка звучала не кое-где, как обычно, а везде. Что-то происходило в городе. Вдоль набережной на песке пляжа сверкали огоньки свечей, зажженных около примитивных, сделанных из мокрого серого песка, изображений Святой Кармен, покровительницы рыбаков. В порту набирал силу летний праздник. Велада дель Кармен — день рыбака, если перевести на язык наших традиций. Но я была на этом празднике чужой.
В гостинице я застала безмятежную картину: Марина сидела на балконе и потягивала пиво. Я разулась, чтобы ощутить усталыми ногами холод мраморных плит пола, захватила себе стакан и вышла на балкон. Говорить не хотелось, мне нужно было время, чтобы пережить мое поражение, чтобы признать неправоту в этом деле об убийстве в отеле «Roco». Обсуждать встречу на набережной я была не готова. Я принялась потягивать пиво и любоваться видом на бухту, который открывался с нашего балкона.
Видя мою подавленность, Марина взяла инициативу беседы в свои руки. В отличие от моего, ее настроение было превосходным, загар — ровным, вид — свежим. Она являла для меня положительный пример здравого рассудка, благоразумия и трезвости, несмотря на пиво. Ее эта история не выбила из колеи, она не бегала днями напролет в поисках каких-то загадочных юношей и вообще думать забыла о полиции уликах и версиях. В момент, когда мое внутреннее самобичевание дошло до кульминации и я стала испытывать почти комплекс неполноценности по отношению к здравомыслящей подруге, она сообщила мне новость:
— Представляешь, фамилию мы правильно прочитали, наш Бурбон действительно был из Бурбонов, и его сходство с головой короля отнюдь не случайно.
— С чего ты взяла, что он из тех Бурбонов? — вяло спросила я.
— Как и обещала, вычитала из газеты. Наконец в местной курортной газете, в которой из восьми полос четыре — реклама местных туристических агентств и объявления о продаже недвижимости, прошло сообщение, что 14 июля в одном из отелей Бельальмадены произошел несчастный случай, в результате которого погиб Франц Августин Мария Экорштайн де Бурбон. Так что мы с тобой — ясновидящие, — не без гордости за свою проницательность и практичность сообщила подруга.
— Так значит мы с тобой с ума не сошли, и он действительно похож на голову короля в Севилье? — несколько оживившись, спросила я.
— Выходит, что так, ведь королевские дома — это с точки зрения биологии — чистые линии, и по наследству передаются не только болезни и титулы, но и черты лица. Вспомни портреты королевской семьи Гойи, они все на одно лицо и уж висячими-то носами похожи на нашего точно, — развивала свою теорию Марина.
— Да, я помню, в музее Уфици во Флоренции меня удивляло, что под портретами Медичи подпись читать не надо, и так видно по круглым лицам и глазам навыкате, что это Медичи, — согласилась я.
— Видимо, полиция закрыла дело, в прессе прошла информация, и твоему подзащитному бояться нечего. Хватит мотаться без толку, на тебе вон лица нет! — искренне пожалела меня Марина.
— Может, ему и нечего бояться, но напугала я его здорово, — призналась я. И мне вдруг представился весь комизм нашей сегодняшней встречи.
Сидит человек, пьет вино, музыку слушает, на девушек смотрит, как вдруг к нему подходят и говорят, что его ищет полиция по обвинению в убийстве, да еще потом называют трусом за то, что он на самом деле никого не убивал. Да, похоже, психологическую травму от нашей встречи понесла не только я. На этой мысли я почувствовала, что ко мне возвращается душевное равновесие. Я засмеялась и поведала Марине в красках, как происходила столь долгожданная для меня и столь неожиданная для Алана встреча. Марина смеялась:
— Ну, девка, тебе повезло, что ты вовремя смылась, а то, в отличие от него, у тебя состав преступления налицо: нанесение морального ущерба в извращенной форме. Так что он мог привлечь тебя к ответу.
— А я-то думала, что меня постигло страшное разочарование, и если бы народу на набережной было поменьше, я обязательно поплакала бы по этому поводу, — вспомнила я свои недавние терзания.
— Радоваться надо, что вмешательство в частную жизнь уважаемого господина сошло тебе с рук. Но мне жаль, лучше бы тебя в участок отвели и напугали хорошенько, может, тогда ты перестала бы давать советы и совать свой нос в чужие дела, подслушивать и подглядывать, — Марина не могла упустить случая повоспитывать меня.