— Ага, о том, что тебя совершенно не касается.
— Перестань меня поучать! — взорвалась Кейт и тут же скривилась от невыносимой головной боли. — К черту хорошие манеры! Я должна была подняться наверх и потребовать встречи со старухой и ее мифическими внучками. Мне следовало выяснить, кому принадлежит это ужасное лицо. Надо было хорошенько припугнуть старую каргу миссис Томпсон, может, она и выложила бы правду о Розите. Я ведь абсолютно уверена, что разговаривала с Розитой в той самой комнате. Мне следовало настоять, чтобы миссис Дикс… — Кейт в отчаянии прикрыла глаза. — О боже!
— Прекрати болтать, — приказал Уильям и опустился на краешек кровати. — Давай я возьму тебя за руку. Вот так. А теперь спи.
Как ни странно, Кейт послушалась. А проснувшись поутру, ощутила слабость, свойственную выздоравливающим после тяжелого недуга. Уильям скорчился на краю кровати, уперевшись головой в железную спинку.
Милый Уильям, с нежностью подумала Кейт. Ему не следовало проводить здесь ночь. Миссис Пиблз, несмотря на все ее беспокойство прошлым вечером, вряд ли одобрит подобное поведение, а когда эта достойная особа не в духе, она может быть очень утомительной. Миссис Пиблз наверняка весь день станет дуться, так что о телефоне можно забыть. Кейт пошевелилась. Да и вообще, с какой стати весь этот кавардак, ведь она ничем не больна. Или все же больна?
Похоже, что она все же была больна. Кейт выпила чашку чудесного кофе, приготовленного заботливым Уильямом, и попыталась встать, но ноги у нее подкосились как у тряпичной куклы. Девушка страшно разозлилась на себя и еще больше на Уильяма, который заявил, что ему надо идти.
— Неужели ты бросишь меня умирать, да еще в одиночестве?! — возмутилась она.
— Мне нужно побриться, — мягко сказал он. — Потом я должен заглянуть в свою контору, на сегодня у меня запланирована пара неотложных дел. Кроме того, адски болит шея. Могла бы и сама сообразить.
— Я тебя не просила всю ночь торчать у моего одра.
— А я и не собирался. Я просто заснул. — Он печально потер шею, потом склонился над Кейт. — Надеюсь, ты не рассыплешься от небольшого поцелуя?
Он царапнул ее небритым подбородком, загреб огромными ручищами и приподнял, задев поврежденное запястье. Кейт хотела было рассердиться, но внезапно поняла, что не способна всерьез злиться на Уильяма. Впервые со вчерашнего вечера перед ее глазами не стояло мертвое лицо миссис Дикс. Жизнь неумолимо заявляла свои права. И Кейт в эти минуты могла думать лишь о том, что она живет, живет… Она наслаждалась, упивалась этим сказочным ощущением.
— Ну вот, — прохрипел Уильям. — Так-то лучше.
* * *
Отсутствовал Уильям недолго. Он возник в дверях и возвестил, что еще не заходил в контору. Всем, кто будет им интересоваться, секретарю поручено отвечать, что у господина редактора приступ острого фиброза. А сам тем временем отправился в Блумсбери под тем предлогом, что Кейт обеспокоена судьбой драгоценностей, которые следует вернуть мистеру Гранди. И в доме ему посчастливилось увидеть не только молоденькую и крайне неловкую горничную, но и саму хозяйку, престарелую даму.
— Ну конечно, ты ведь мужчина! — с отвращением воскликнула Кейт. — Знаю я этих чванливых старух, ни за что не упустят случая пожеманиться.
— Миссис Моссоп передвигается в инвалидном кресле, — сообщил Уильям. — Она очень стара и, насколько я могу судить, совершенно безобидна. Она сказала, что остановила свой выбор на жемчужных ожерельях, а остальные украшения отослала мистеру Гранди. Она все интересовалась, не почувствовала ли ты себя плохо.
— Почувствовала, — уныло произнесла Кейт. — Я же тебе говорила. У меня был приступ трусости.
Уильям пропустил это замечание мимо ушей и продолжил:
— На первый взгляд, в доме больше никто не живет, но я, разумеется, не имел возможности заглянуть во все комнаты. Меня угостили стаканчиком хереса…
— Ну и как напиток? С тобой все в порядке?
— Сладкий и противный. А ты думала, туда что-то подсыпали?
— Вполне возможно, — тихо сказала Кейт, безотчетный страх липкими щупальцами снова сжал ей сердце.
— Ничего туда не подсыпали. Во всяком случае мне. Но вообще-то я всегда произвожу приятное впечатление на старых дам. Потом я отправился к мистеру Николасу Гранди. Я сообщил ему, что меня чрезвычайно интересуют французские часы эпохи Людовика XIV. У него таковых не оказалось, что меня не особенно удивило, если принять во внимание убогий вид его лавки.
Кейт разразилась истеричным хихиканьем.
— Это ж надо, подходить к расследованию столь нелепым образом! И к каким же выводам ты пришел?
— Если на то пошло, мистер Гранди большой знаток в своей области, раз занялся столь ненадежным делом. Но сейчас он, судя по всему, испытывает серьезные денежные затруднения.
— С его-то бисерными глазками?!
— Похоже, ты опять полагаешься на свою знаменитую интуицию, — скептически заметил Уильям. — А ведь, кажется, могла убедиться, к чему это может привести.
— Что ты сделал потом?
— Решил повидаться с мисс Сквайрс, но в конторе ее не оказалось. Дверь была заперта.
— Значит, она отправилась в свой загородный домик. Бедняжка, она там совсем одна! Я должна навестить ее.
— Она придет на похороны. Там ты с ней и увидишься.
Кейт скривилась:
— Ты считаешь, я должна пойти на похороны?
— Думаю, что да, дорогая. И я пойду с тобой.
— Я понимаю. Хочешь посмотреть, кто там будет?
— Ты еще очень слаба и нуждаешься в поддержке. — Уильям с легкой улыбкой похлопал ее по руке. — Кроме того, я заглянул в полицию.
— И что?
— Дознание состоится завтра. Они не собираются вызывать тебя, если только коронер не станет настаивать. Констебль полагает, что не станет. Для полиции это совершенно ясное дело: смерть в результате тривиального несчастного случая. Посторонних отпечатков пальцев в доме не обнаружено, как и прочих следов.
— Дверь была не заперта.
— Насколько я понимаю, мисс Сквайрс сообщила полиции, что миссис Дикс частенько проявляла подобную беспечность. Случалось, хозяйка выходила поздно вечером за покупками и забывала запереть входную дверь. И конечно же, следует принять во внимание ее состояние. Она выпила почти целую бутылку бренди.
Кейт откинулась на подушки.
— Так, значит, ничего. Абсолютно ничего.
— Совсем ничего.
Она тупо уставилась в потолок. Затем схватила блокнот для набросков и яростно швырнула на пол.
— Я нарисовала по памяти Николаса Гранди и ту старуху, что обитает сейчас в комнате Розиты, но я совершенно не могу вспомнить лицо, которое видела у миссис Моссоп. В голове не осталось ничего. Только ощущение. Неуловимое и странное. Ты понимаешь?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});