— Опять вам, людям, подавай форму, — раздалось старческое брюзжание Ктантоса. — Какой-нибудь символ, идол, чтобы беспрепятственно восприниматься вашими ограниченными мозгами. Что с вас взять — смертные, вы и есть смертные. Выше себя не прыгнешь.
В бассейне замелькали какие-то тени, и Делвин беспокойно поежился. Хриплый бас продолжил:
— Говоришь, что-нибудь такое, с чего можно снимать бесчисленные копии и изображать где угодно? Чтобы таскать на шее или в сумке, или помещать в жалкие будки, именуемые храмами? Ну что — такое пойдет?
В центре бассейна вздулся огромный пузырь; лопнув, он издал оглушительный хлопок, и над поверхностью черной жижи быстро выросла человеческая фигура из какого-то придонного ила. Нависшее над карликом угрожающего вида создание превышало рост Делвина в несколько раз.
— Впечатляет ли тебя это воплощение? — с издевкой спросил скелетоподобный призрак, двигая нижней челюстью в некоем подобии соответствия с речью.
Делвин чуть не скатился с бортика, но, попытавшись бежать, увидел, что длинные, изогнутые дугой руки чудовища окружили его широким кольцом, отрезав путь отступлению.
Вынужденный обозреть конечности призрака с нежелательно близкого расстояния, Делвин обнаружил, что его руки состоят из примерно дюжины или больше перемазанных черной жижей обычных человеческих костей, в основном двойных — с предплечий. Кое-где, видимо, по ошибке, Ктантос сунул берцовые кости или позвонки. Каждый палец чудовищного скелета состоял из полутора-двух десятков фаланг. Тут уж кости стоп и кистей были перемешаны безо всякого порядка. Судя по всему, суставы этого устрашающего организма могли поворачиваться, сгибаться и разгибаться в любую сторону и под любым углом.
— Ну, что скажешь? — давясь от смеха, спросил Ктантос. — Эмблема достойна моей божественной сущности?
— Впечатляет, Бессмертный, — осторожно ответил Делвин. — Особенно в качестве устрашения для врагов или кары за грехи. Сдается мне, такую рожу лучше показывать безнадежным еретикам, чем пугать так добропорядочных верующих.
— Ладно, это же все так — шутки. Я сохранил кое-какие игрушки из тел смертных, принесенных мне некогда в жертву.
Стремительно и беззвучно огромный скелет втянулся обратно в жижу бассейна, и на поверхности опять забубнили пузырьки:
— Сам понимаешь, последнюю тысячу лет мне особо нечем было заняться. Вот и впал в детство. Гляди, чего могу.
Над поверхностью бассейна вновь показались страшные сооружения: черепа, насаженные на тазобедренные суставы и с ладонями прямо под ними, позвоночники с тремя ногами и двумя черепами, но без рук, и множество других уродцев… Отдельные белые кости — похоже, что ребра — запрыгали дельфинами над черной жижей.
— Ничего, — успокоившись, пробулькал Ктантос, — сам понимаешь, во всем этом цирке отпадет нужда, как только я начну править миром из этого бассейна. Тогда сомнений в моей божественной сущности не возникнет ни у кого. Кстати, об этом: как продвигаются наши дела?
— Неплохо, о Бессмертный, — несколько более почтительно произнес Делвин. — Выбранный мной король оказался сильным, умелым воином, хорошим командиром и при этом — доверчивым к моим словам, как ребенок. Он уже захватил половину одного государства, послал войска на захват другого, уничтожив при этом правителей обоих…
— О каком короле ты ведешь речь: о дикаре и невежде Конане или о высокородном и хитром Амиро?
— Разумеется, о Конане Аквилонском, о Бессмертный! Разумеется, если Конан погибнет, втянув полмира или даже большую его часть в войну, мы обратим наши усилия на принца Амиро. Я не сомневаюсь, что сумею стать ему рупором твоих мыслей, но не уверен, что этот хитрец будет столь же управляем и восприимчив, как Конан.
Помолчав немного, карлик, словно невзначай, поинтересовался:
— Скажи мне, о Бессмертный: если ты так хорошо осведомлен о том, что я тебе еще не докладывал, то нет ли у тебя иных источников информации о нашем мире?
— Разумеется, есть. И их вполне достаточно, например, чтобы сообщить тебе, что выбранный тобой претендент на мировой престол несколько отклонился от нужного курса и исчез из поля зрения своих подданных. Застигнут, схвачен и — если верить всепроникающей молве — мертв, что, как мне кажется, идет вразрез с нашими мечтаниями о мировой империи.
— Нет, Бессмертный Ктантос! — убежденно запротестовал карлик. — Король Конан жив! Если бы он погиб — я узнал бы об этом так или иначе. Он — настоящий лидер, такой, какой нам нужен. И именно сейчас он стоит на пороге большого скачка, резкого движения вперед, к намеченной мной — и тобой — цели: мировому господству. А если он порой и исчезает… — карлик всячески старался принизить значение отсутствия Конана, — ничего страшного. Государственные дела он поручает неглупым и верным ему исполнителям. Все это было предусмотрено и входит в мой общий стратегический план. Вспомни, как столица могучего Офира, готовая обороняться против целой армии, рухнула к его ногам, залитая кровью своих аристократов.
— Лживый смертный! — булькнул Ктантос. — Можешь ли ты поклясться, что долгое отсутствие твоего любимчика на поле боя и нахождение его вне твоей досягаемости не подвергает опасности наше дело?
Из глубины бассейна вынырнули десятки костяных рук, сжавших кулаки или угрожающе покачивающих пальцами.
— Если он ищет приключений, то почему ты не с ним? — вновь забулькали пузыри. — А если он погибнет или окажется в плену? Как ты сможешь защитить его или вовремя предать, переметнувшись к победителю?
Делвин явно несколько сник.
— Вынужден признать, о Великий Ктантос, что мой контроль за ним далек от совершенства. Разумеется, Конан — верный раб своей собственной гордости, своего тщеславия, как и подобает королю. Он не меньше влюблен в светлые цели, которые я вбил ему в голову. Обычно его неожиданные выходки оказываются нам только на руку. Но если я все правильно понимаю, изрядная часть его жизненного пути идет, извиваясь, петляя, возвращаясь назад, — и все это из-за женщин. Самая реальная опасность сейчас — это королева Зенобия, чье влияние, я надеюсь, должна нейтрализовать вполне подходящая нам по духу Амлуния. Быть может, впоследствии мы сможем приставить ее к делу уже более сознательно. Но в последнее время перед нами замаячила другая опасность — одна королева из лагеря противника, некая Ясмела. Насколько велика ее роль — я сказать наверняка не могу, но что-то мне в этой женщине не нравится, что-то пугает меня… Это ведь ради ее спасения Конан ускакал из Ианты…
— Поможет ли тебе, если я сообщу, что эта Ясмела — родная мать принца Амиро?