Читать интересную книгу Злая корча. Книга 1. Невидимый огонь смерти - Денис Абсентис

Солонцы ели ржаной хлеб летом; менее бедные могли питаться смешанным хлебом изо ржи и пшеницы, а затем изо ржи и гречневой крупы, когда был урожай гречихи. Таким образом, их хлеб содержал переменные пропорции ржи и переменные пропорции ржи со спорыньей. Основная предосторожность была в том, чтобы не использовать хлеб из 100 % зараженной ржи. Так как такой хлеб не был плохим на вкус, то солонцы полагали возможным избежать отравления, если они не будут есть хлеб со спорыньей постоянно. Так они уменьшали возможность гангрены. Эти крестьяне, которых считали ненормальными, имели, в итоге, свою собственную альтернативную стратегию безопасности. Неспособные полностью избежать риска и устранить спорынью из диеты, они стремились ограничить ее вредные эффекты. Отчаянная потребность в достаточных количествах пищи могла приспособить расчетный риск. Между явной опасностью голодной смерти и возможным риском — не всегда доказанным или доказанным не всегда достоверно — гангрены, солонцы выбирали меньшее из двух зол. Эффекты таких методов самоопьянения в терминах психического состояния должны все же быть оценены. Они могли быть огромны, приводя к воображаемой вселенной «где образы монстров и кошмары возникают из небытия, описанные поэмами, балладами, историями и легендами в бесчисленных вариациях страха, удивления, экстаза, изумления, лихорадочного возбуждения и иррациональных эмоций». Не так давно большая доля народной культуры обнаружила такую вселенную с помощью местных наркотиков[325].

Как я уже отмечал выше, можно, вероятно, сделать еще один шаг и предположить, что на эрготизированную рожь можно было при определенных условиях просто физически «подсесть». Это дополнительная возможность более полно отвечает на вопросы аббата Тессье и на загадку «картофельных бунтов». Также не стоит забывать и о возможных древних языческих корнях ритуального потребления спорыньи, омелы и других веществ. По крайней мере, присутствие этих веществ в желудках некоторых из знаменитых кельтских «болотных мумий» железного века, найденных в торфяных болотах Европы, еще никак не объяснено и может восходить к аграрным культам плодородия и мистериям.

Глава 13

Хлеб святого Иоанна

— Не токмо впроголодь, — подхватил подрясник, — а по писанию, каждый из нас, могий вместити, обязан питаться акридами… и диким медом…

— Ну, что ж, если все мы, господин паломник, будем питаться акридами, какое значение придадите вы тогда ржи, пшенице, вину и елею?

Н. В. Успенский, 1889

Как обычно считалось толкователями Библии, евангелист Матфей, рассказывая об употреблении Иоанном Крестителем саранчи («пищею его были акриды и дикий мед», Мат. 3:4), показал, что Предтеча питался скромно и неприхотливо, соответствуя подвижническому образу жизни отшельника. Выражение «питаться акридами» давно стало распространенным символом бедности: «сам ты едва концы с концами сводишь и акридами питаешься» (Чехов). Профессор Лопухин, автор широко известной «Толковой Библии», утверждал в начале XX века:

Акридами называлась саранча, которая и теперь употребляется в пищу в Недже и Хеджасе. В лавках с саранчой она продается мерами. Приготовляя ее в пищу, бросают ее живою в кипяток, который хорошо просаливают; через несколько времени саранча вынимается и просушивается на солнце. Англичанин доктор Томсон, проживший в Палестине много лет и написавший очень хорошую о ней книгу, говорит: «саранчу не ест в Сирии никто, кроме бедуинов на крайних границах, и о ней постоянно говорят, как о низшем сорте пищи, смотрят на нее большею частью с отвращением, так как эта пища выносится только низшими классами народа. Иоанн Креститель, однако, и принадлежал именно к этому классу, все равно — по необходимости или по выбору. Он также жил в пустыне, где такая пища и теперь употребляется; и потому в Евангелии излагается простая истина. Обыкновенной пищей Крестителя была саранча, вероятно, поджаренная в масле и смешанная с медом, как это и теперь бывает»[326].

Такая точка зрения явно спорна, поскольку основывается лишь на неприятии саранчи в европейской культуре и, возможно, на позднейшем изменении отношения к такой пище в Сирии. Более объективно писал ранее в «Библейской энциклопедии» архимандрит Никифор:

Саранча, по закону Моисееву, считалась чистым животным, как насекомое, имеющее голени выше ног (Лев. XI, 21) и могло быть употребляемо в пищу. Некоторые виды саранчи доселе употребляются в пищу на Востоке и даже считаются лакомым кушаньем, особенно, если хорошо приготовлены. Бедуины сушат ее и толкут с солью большими кусками, которые носят в кожаных мешках, употребляя в пищу по мере надобности; впрочем, в общем вкус ее противен и питательность незначительна. Саранчею питался и Иоанн Креститель в пустыне (Мф. III, 4; Мк. I, 6). Что древние ценили саранчу, как вкусное, лакомое кушанье, это показывают резные изображения на стенах развалин дворца Сеннахерима в Куюнджуке, где между разными служителями, принесшими к царскому столу всякого рода плоды, цветы, и проч., находятся и несущие высушенную саранчу, укрепив ее на жезлах[327].

Таким образом, Никифор справедливо считает саранчу лакомством для тех времен (что, конечно, вызывает сильные сомнения в традиционно внушаемой аскетичности Иоанна, поэтому такая трактовка и не прижилась), но для себя неприемлемым. Переосмыслению подверглась и сама пища Иоанна. Почти все официальные словари трактовали слово «акриды» как «саранча», а некоторые переводчики Библии вставляли слово «саранча» прямо в текст. Однако, со временем, отдельные толкователи стали сомневаться в правильности такого перевода. Им было сложно согласиться с тем, что акриды — это саранча, ибо поедание насекомых в глазах обывателя стало представляться неэстетичным. Из св. Иоанна вскоре попытались сделать убежденного вегетарианца. Богословы вплотную занялись решением этого серьезного вопроса — не были ли пищей Иоанна, например, какие-нибудь плоды, а не саранча?

Впрочем, первыми с «саранчой» расправились еще ранние христиане-эбиониты, которые, по-видимому, просто заменили в своем евангелии слово «акриды» на «лепешки», потому что выступали против мясной пищи. Но это забылось со временем. А примерно в XVII веке в роли заменителя саранчи выступила робиния (Robinia pseudoacacia). Натуралист Гарриета Килер писала в 1900 году, что другое название псевдоакации (англ. Black Locust, от лат. locusta) ошибочно «было дано миссионерами ордена иезуитов, которые воображали, что именно плодами этого дерева питался св. Иоанн в пустыне»[328].

Зная методы и пристрастия иезуитов, вполне можно было бы предположить, что под названием робинии изначально имелось ввиду, скорее, не «локуста» (саранча), а Локуста — знаменитая римская отравительница, казненная при Гальбе, от ядов которой, как считается, умерли Клавдий и Британик. Ведь молодые побеги робинии, семена и корни, обладающие сладким вкусом, а также кора, часто ядовиты (токсичный протеид робин). При отравлении наблюдается недомогание, тошнота, рвота, головокружение, боль и жжение в желудке, нарушение сердечной деятельности, галлюцинации. Смерть наступает от резкого падения артериального давления. Поскольку молодые стручки этой «черной саранчи», или белой акации, как ее ботанически неверно называют по-русски, можно относительно безопасно есть только после варки, когда яд разлагается, то явно не они были хлебом св. Иоанна. Ну а если серьезно, то основная беда здесь в другом — робиния вообще родом из Северной Америки, хотя настолько широко распространилась в Европе, что в некоторых областях ее ошибочно считают аборигенным видом. При этом даже само название робинии было дано Карлом Линнеем в честь ботаника Веспасиана Робена (Vespasien Robin), сына королевского садовода Жана Робена, высадившего в 1636 году первое такое дерево в Европе[329]. Эти деревья все еще растут в Ботаническом саду в 5-м округе Парижа и в сквере Вивиани, считаясь самыми старыми робиниями в Европе.

Несмотря на вышеописанный казус, в книгах разнообразных «духовных учителей» мы можем прочитать следующее: «Акриды означает саранча. Здесь мы обнаруживаем классический пример неправильного перевода. Кто может поверить, что возвышенный Иоанн Креститель, которому Иисус Христос даже доверил крестить себя, ел саранчу? Словом „саранча“ (лат. locusta) называли плоды робинии…»[330], а уже оттуда ошибка копируется в православные исторические издания[331].

Возможно, несколько больше оснований у другой трактовки — речь могла идти о стручках цератонии, или рожкового дерева. В доказательство обычно приводят библейскую притчу о блудном сыне, посланном пасти свиней, и он бы «рад был наполнить чрево свое рожками, которые ели свиньи, но никто не давал ему» (Лука 15:16).