— Сейчас — нет, я не в том состоянии. А что с картинами?
— Это вещественные доказательства. Нужно, чтобы жрецы Двуликой отпустили Искры к Источнику.
Как поэтично… сказал бы, развоплотили, и дело с концом. В принципе, просто сжечь картины было бы достаточно, чтобы отправить всех убитых в мир иной.
— А мой портрет?
— Это тоже улика. Я забираю его.
Что? Этого нельзя допустить! Моя жизнь сейчас зависит от этой картины.
— Вы понимаете, что там моя Искра? — спросила я Суэрте.
— Не может быть! И как же вы сидите здесь, живая и здоровая? — удивился он.
— Вот так… наполовину тут, наполовину там. Если я смогу вернуть Искру, то попробую восстановить горло Ойну. Как вам такой вариант? — начала торговаться я.
Однако Суэрте, почуяв, насколько важна для меня картина, словно сделал стойку.
— В принципе, это несущественно. Преступник мертв, так или иначе. Но вы бы могли помочь мне и Герцогству несколько иначе.
— О чем вы?
Суэрте прикрыл дверь и опустил засов, отрезав нас от снующих в коридоре людей.
— Пообещайте, что все сказанное мной в этой комнате не выйдет за ее пределы.
— Хорошо… обещаю.
— Вы владеете «базовым восстановлением». Есть подозрение, что одного важного человека подменили, заменив двойником. Сходство настолько велико, что даже его жена обманулась. Некоторые скрытые приметы могли подделать. Он был любовником Маред.
— Предположим, я это сделаю. И что дальше?
— Не все так просто. Нужно будет подобраться к нему поближе. Вы неизвестны при дворе. А он весьма охоч до женщин. Любое новое лицо при дворе вызывает его интерес.
— Как вы смеете! — я готова была взорваться от ярости.
За кого он меня принимает? Я не невинная дева, но и не шлюха, тем более на жалованье у государства. Темные волны вздымались внутри, отбрасывая тени по углам. Я готова была высосать до дна его Жизнь… это отрезвило меня.
— Нет-нет, вы все не так поняли…
Впервые на его невозмутимом лице мелькнули эмоции.
— А как вас понимать, господин Суэрте? Вы выбрали не тот способ и предмет, чтобы вести переговоры. Тут два варианта. Я получаю картину и делаю то, что вы сказали, а потом ничто не мешает мне «отблагодарить» вас по-своему. И другой. Можете оставить картину себе, а я бросаю ремесло целителя и учусь на некроманта. Пожалуй, я выберу второй вариант, но шлюхой никогда не стану.
— Не надо горячиться, госпожа Твигги. Ваши учителя тоже во многом зависят от меня.
— Кажется, мы так и не придем к общему знаменателю, — сказала я и поднялась с намерением выйти из комнаты.
— А если я отдам вам картину безо всяких условий? — донеслись мне вслед слова Суэрте.
При этих словах я остановилась.
— И в чем подвох? — обернувшись, спросила я.
— Ни в чем. Картина ваша, я оставлю ее в мастерской. Тем более, что она еще должна просохнуть. А вы обдумайте возможность поучаствовать в интересующем меня проекте, за отдельную плату, разумеется. Ни о каком разврате и речи не идет. Возможно, я даже доставлю подозреваемого для беседы в наше Управление, а вы сделаете то, о чем я просил.
* * *
Я так и не сомкнула глаз этой ночью, а на небе розовой полосой уже занимался новый день. Поддержать себя силой Жизни я тоже не могла. Взбодрившись кофе и настойкой горного корня, я поплелась на занятия.
На уроке по травоведению я забилась на заднюю парту и клевала носом, изредка записывая за учителем. Пару раз он поймал меня за этим, но ответы на вопросы были мне давно известны, так что врасплох меня застать не удалось. Девушки-медикусы, которым досталось на опросе, недовольно косились на меня.
Наконец я «расходилась», а окончательно проснулась на уроке по расоведению, когда мои уши уловили нечто интересное.
— …мы покажем уникальное зрелище, снятое на Тета на архаичный носитель. Как вы знаете, а, может, и не знаете, — улыбнулась госпожа Минериа, — но сиды создают вокруг себя пространственно-временные возмущения. Запись на кристаллический носитель невозможна. Однако во время трансляции поединка на Тета была сделана запись из сети на проволочный накопитель. На днях нам доставили копию. Мастер Турим, прошу!
Пожилой гном-механик богатырского сложения и совсем не богатырского роста установил на подставку проектор, вложил внутрь пластину с обмоткой из тончайшей проволочки, а затем начал исступленно вращать ручкой машины. Что-то загремело в недрах проектора, и на натянутом белом экране появилось плоскостное изображение. Один из студентов по знаку госпожи Минериа приглушил светильники.
На экране беззвучно разворачивалось действие. Это было то самое выступление с Арены, которое я пропустила.
Глава 14
Гном что-то подрегулировал, и появился звук.
— Начинаем решающий поединок за титул чемпиона-а-а!!! — начал заводить толпу ведущий, пестро наряженный человек с крашеными во все цвета радуги волосами. Его глаза были неестественно большими, а нос и рот кукольно-маленькими в результате хирургического вмешательства. — Сегодня решится, кому достанется легендарный кристалл Дорки!! А теперь поддержим нашего любимца!!!
Камера крупным планом показала сначала приз, стоящий на подставке рядом с ведущим, а затем Золотого Лиса и его соперника. Хинец был по-прежнему без брони, с черном ифу с фениксами. Смуглое лицо с раскосыми глазами было невозмутимо. Он обнажил клинки и картинно сделал несколько махов, а потом поклонился перед публикой. Люди на трибунах ревели как сумасшедшие.
— А вот и соперник Золотого Лиса!! Кто дерзнул соперничать с ним за при-и-из??? — в экстазе провыл ведущий.
Наезд и крупный план на сида. Рейвен не счел нужным кланяться перед «людишками» или устраивать шоу. Он стоял спокойно и неподвижно, словно выпав из реальности, и только опустившиеся вдруг веки, когда он моргнул, выдали, что он жив.
Он, в отличие от противника, облачился в неприметную тунику из небеленого полотна и широкие брюки. Волосы он заплел от макушки в длинную косу и навязал в пряди каких-то ленточек. Интересно… в статье о сидах упоминалось, что это клановые знаки. Тип плетения и цвета… жаль, не разглядеть поближе.
— А теперь реклама!! Наш спонсор, производитель спортивных товаров «Хуго Исин» желает вам чистой победы!!!
На экране появились идеально-счастливые загорелые люди, под бодрую музыку занимающиеся «спортом». При виде девушек в шортах наши студенты подозрительно оживились, а студентки зашушукались между собой.
Реклама сменилась изображением Арены. Круглая площадка из искусственного камня, окруженная трибунами, могла вместить не двоих, а несколько десятков соревнующихся.