Читать интересную книгу Миллион в кармане - Андрей Дышев

Поравнявшись со мной, он крепко пожал мне руку и даже обнял за плечи. Признаюсь, я просто обалдел от этого. Приветливость в этом человеке, должно быть, была заложена на генетическом уровне. После такого искреннего и дружелюбного реверанса я стал мучительно вспоминать, как мы расстались в последний раз, не клялись ли в дружбе и не пили ли на брудершафт.

– Я встретил Ладу, – начал было Влад, но я его перебил:

– Я знаю. Если ты беспокоился о Курахове, то напрасно. Он жив и здоров. Неприятность в другом.

– Кофе хочешь? – спросил Влад. Кажется, мой стремительный переход к делу историк был не в состоянии усвоить, и он нарочно удлинял паузы в диалоге. – Сейчас закажу. Все стулья липкие от вина, так что лучше садись на бордюр… Что у тебя с руками?

Неужели это так заметно? – подумал я, невольно засовывая руки в карманы и озираясь по сторонам – нет ли поблизости милиции.

Влад принес кофе. Чашечка в его огромной ладони потерялась, он едва смог опустить ее на асфальт.

– Ну? – спросил он и, стараясь не показывать своего волнения, сделал глоток, задержал кофе во рту, словно смакуя.

– Манускрипт сгорел, – ответил я.

Видимо, Влад был готов услышать эту новость и воспринял ее внешне спокойно. Но пауза затянулась. Он маленькими глотками долго пил кофе. Потом стал отламывать веточки кипариса и грызть их.

– Это Курахов сказал, что сгорел?

– Да. Но вполне может блефовать.

– А смысл?

– Чтобы ты отцепился, – ответил я и тотчас понял, что говорю ерунду.

– По логике, теперь я должен вцепиться ему в горло. А где он сейчас?

– В «Горизонте».

– Что думает делать?

– Не знаю.

– Черт возьми! – наконец выругался Влад и выплюнул кусочек хвойной ветки.

Он опять надолго замолчал. Меня подмывало спросить его об Анне – знает ли она о том, что наша гостиница сгорела? Но чем дольше я готовил этот вопрос, тем труднее мне было его задать.

– Теперь тебе нужны большие деньги, чтобы отремонтировать гостиницу, – сказал Влад.

Мы переглянулись. Мне показалось, что мы одновременно подходим к одной и той же идее.

– Ее не ремонтировать надо, а строить заново… Ты мне поможешь вытащить тачку из кустов?

Мы пошли по аллее вниз. Влад, нахмурив лоб, о чем-то думал. С ним было удобно идти навстречу потоку людей – не надо было лавировать, люди заблаговременно уступали нам дорогу.

Я свернул с аллеи на цветник, где в кустах темнел мой «Опель». Влад, продираясь сквозь заросли, трещал ветками не слабее, чем это делала машина.

– Хорошую ты нашел стоянку, – сказал он, обходя «Опель» и заглядывая под днище. – Сидит на брюхе. Колеса увязли. Как это тебя угораздило?

– С девушкой заговорился, – пояснил я, открывая дверь и садясь за руль.

Влад встал у передка. Я включил зажигание. Свет фар выхватил его фигуру из темноты. Он прицелился, потоптался по клумбе, но руки на капот не опустил. Уставившись на эмблему «Опеля», Влад застыл, словно превратился в гипсовое изваяние.

Я газанул. Мой помощник не шелохнулся.

– Что ты там увидел? – спросил я, высунув голову из окна.

– Знаешь, что я тебе скажу, – медленно произнес Влад, – это очень хорошо, что Курахов думает на меня. Если сделать рокировку и поменяться местами с преступниками, то из профессора можно будет вытряхнуть всю информацию о сокровищах… Ну-ка, давай!

Я едва прикоснулся ногой к педали акселератора. Влад, этот бизон, обхватил руками передок и, издавая ужасный стон, за несколько секунд вытолкал машину на асфальт.

– Поехали-ка к морю, надо туфли помыть, – сказал он, садясь в машину. – И я тебе кое-что предложу. Тебе моя идея понравится! – И добавил, смягчая собственную самоуверенность: – Во всяком случае, тебе больше ничего не останется, как принять мое предложение.

Глава 33

Дурной тон – наносить людям визиты в десятом часу вечера, но Лебединская, по-моему, только обрадовалась моему приходу. Она ничего не знала о пожаре, а значит, мы экономили время на лишних разговорах.

– Иду! – отозвалась женщина из квартиры, щелкнула замком и настежь распахнула дверь. – Так и знала – Кирилл Вацура! Больше некому. Прошу!

Она сделала рукой широкий жест, и папироса в ее пальцах оставила дымный шлейф.

– Обувь не снимайте, – распорядилась Лебединская. – Будьте как в музее.

– Познакомьтесь, тетя Шура, – представил я Влада. – Владимир Уваров. Он тоже историк.

– Очень приятно, – ответила Лебединская, не глядя на Влада и вообще не проявляя к нему никакого интереса. Похоже, она его сразу невзлюбила. – Внимание, господа историки! Зеленый чай будете?

– Нет, – отказался я. – У нас к вам срочное дело.

– Зря, – покачала головой Лебединская, затягиваясь своей крутой папиросой. – От тебя пахнет водочкой, а зеленый чай тонизирует. Ты зачем за рулем пьешь, Кирилл? Это добром не кончится!

Влад, занимая слишком много места в маленькой квартирке заведующей музеем, чувствовал себя неловко и переминался с ноги на ногу.

– Что ж, выкладывай свое срочное дело! – сказала Лебединская, закуривая вторую папиросу подряд.

Просьба была настолько наглой, что я с трудом сумел подобрать нужные слова.

– Помните, мы с вами говорили о последнем консуле Солдайи? – спросил я.

– Конечно! Конечно! И после того, как тебя увлекла тайна Христофоро ди Негро, ты отдал предпочтение друзьям-историкам.

– Вы мне показывали боспорские и римские монеты, – замедляя речь и все более растягивая слова, приближался я к апофеозу наглости. – Точнее, их латунные копии.

– Ясно! – кивнула Лебединская. – Суть просьбы ясна. Тебе или, скорее всего, твоему другу нужна такая монета для нумизматической коллекции. Я права?

Я почувствовал, как вдруг пересохло в горле.

– Не совсем. Точнее, вы правы отчасти. Нам нужно много таких монет. А кроме того, кинжалы, украшения, культовая утварь – словом, все, что есть ценного у вас в музее.

– Что? – не поняла Лебединская. – В каком смысле – вам нужно?

– В прямом. Мы хотим взять эти предметы на некоторое время.

– Взять? – Женщина поморщилась. – Простите, но вы, по-моему, не совсем понимаете, у кого просите. У меня не пункт проката. И даже не магазин. Я заведую музеем. А из музея никому ничего не выдается.

– Нам очень надо, – чувствуя, что начинаю проигрывать, поторопился я объяснить и добавил: – Вопрос жизни и смерти.

– Да ты с ума сошел, Кирилл! – не на шутку возмутилась Лебединская. – Как я могу отдать тебе экспонаты! А что я покажу людям, которые придут ко мне? Они будут любоваться пустыми витринами?

– Но у вас же есть хранилище, – настаивал я. – А в нем десятки экспонатов, которые вы еще ни разу не выставляли.

– Ну, знаешь ли! Я не уполномочена решать, какие экспонаты можно выставлять, а какие – нет. Я не могу сделать того, что ты просишь, Кирилл!

Я уже не просто проигрывал, я отступал по всему фронту.

– Да нам надо-то немного! – сделал я отчаянную попытку вернуться хотя бы на прежние рубежи. – На посылочный ящик.

Лебединская ахнула.

– Что?! На посылочный ящик? Это такая у тебя мера для определения количества исторических ценностей?

Лучше бы мы поехали в Москву, на Монетный двор, подумал я, и заказали бы там кучу денег с боспорским гербом.

Молчавший все это время Влад неожиданно ринулся спасать положение.

– Кирилл не совсем точно объяснил вам суть проблемы, – сказал он хорошо поставленным, но чрезмерно слащавым голосом. – Дело в том, что я вышел на след сокровищ Христофоро ди Негро, которые вывезла из осажденного города испанская графиня Аргуэльо.

– Кто?! – спросила Лебединская, слегка наклонив голову вперед, как боксер, приготовившийся к атаке.

– К сожалению, нашлись недоброжелатели, которые хотят завладеть сокровищами, – продолжал Влад, не замечая надвигающейся опасности. – Монеты и прочая старинная мелочовка нам нужны для того, чтобы направить недоброжелателей на ложный путь. Проще говоря, вместо сокровищ мы подсунем им «куклу».

– Что? – еще сильнее втягивая голову в плечи и наклоняя туловище вперед, уточнила Лебединская.

– Вам, конечно, знакомо имя профессора Курахова – одного из светил современной археологии? Мы с ним работаем в паре, – входил в ораторский раж Влад, забыв о предосторожности. – Когда мы завладеем сокровищами, то вы можете рассчитывать на то, что в вашем музее появятся золотые подлинники генуэзских монет пятнадцатого века. Вы наравне с нами станете первооткрывателем самой волнующей тайны последнего консула Солдайи!

Нервным движением затушив окурок, Лебединская с грохотом опустила тяжелую пепельницу на стол, подбоченила руки и, медленно надвигаясь на Влада, угрожающе произнесла:

– Никогда и нигде я не слышала более величайшей глупости! Ваш антинаучный бред свидетельствует только о том, что вы вопиюще безграмотны в вопросах истории Средних веков. И я весьма сожалею о том, что мой давний приятель Кирилл Вацура связался с таким слабоумным типом, как вы.