ко мне.
Он спускается к моей шее, и когда его пальцы обхватывают мое горло, я чувствую запах меди и возбуждения.
Когда его пальцы сжимаются, угрожая перекрыть мне доступ воздуха, он снова входит в меня. Я хватаюсь обеими руками за его предплечье и впиваюсь ногтями в кожу, когда он начинает жестко трахать меня.
Боль смешивается с сильным удовольствием, и, как бы странно это ни звучало, мне это так нравится, что мои бедра начинают двигаться навстречу каждому грубому толчку Миши.
Наши тела находят уникальный ритм. Он одновременно грязный и сладкий, жестокий и нежный, вызывающий привыкание и одержимость.
Мы становимся единым целым так, и такое чувство, что мы претендуем на частичку душ друг друга.
Глава 20
Миша
Как и в тот день, когда меня пытали, и мои мысли вернулись к первому поцелую Авроры, я поглощен ею, пока не останется ничего, кроме нее.
Никакой Братвы.
Никаких мыслей о последствиях моих действий.
Только наслаждение, которое я нахожу в ее теле, и нерушимая связь, возникающая между нами.
Я люблю своих друзей, свою сестру, Братву, но то, что я чувствую к Авроре, не сравнится с этим.
Она. Владеет. Мной.
Моей душой. Моим телом. Моим разумом.
Наполняя ее тугую киску своим членом, наслаждаясь теплом, окутывающим меня, я отдаю ей мальчика, у которого были мечты, которые так и не сбылись. Я отдаю ей мужчину, который осмелился влюбиться во врага.
Я отдаю ей всю тьму своей души, крики тридцати восьми человек, которых я убил.
Я кладу к ее ногам свое прошлое, настоящее и будущее, потому что без нее нет смысла жить.
Она становится причиной существования жизни на этой долбаной планете. Она — мой большой взрыв, моя религия, моя полная одержимость.
Мое сердце, блять, бьется только для Авроры Д'Анджело.
— Я люблю тебя. — Слова хриплые и резкие, звучат не как признание в любви, а как угроза.
Может быть, это потому, что теперь, когда я попробовал ее на вкус, я никогда ее не отпущу.
Аврора лишь ускоряет мою гибель, шепча:
— Я тоже тебя люблю.
С желанием попробовать эти слова на вкус, мой рот обрушивается на ее. Мое тело подминает ее под себя, и, просунув руки под ее задницу, я крепко сжимаю ее, безжалостно врезаясь в нее.
Между нами нарастает экстаз, и Аврора стонет мне в рот, когда мой язык трахает ее, а мои зубы покусывают ее губы, пока те не набухают.
От удовольствия у меня по спине бегут мурашки, и мне приходится сжимать свою задницу, чтобы попытаться удержаться от оргазма.
Подняв голову, я встречаюсь взглядом с Авророй.
— Ты уже близко?
— Не думаю, что смогу еще раз кончить.
Конечно, блять, сможет.
Выходя из нее, я сжимаю основание члена, чтобы остановить свой оргазм. Я жду, пока желание пройдет, а затем раздвигаю ноги Авроры как можно шире.
Моя ладонь касается ее киски.
— Господи, Миша, — выдыхает она, выгибая спину.
— Ты, блять, кончишь, — приказываю я, своим тоном ясно давая понять, что это не обсуждается.
Я пощипываю ее клитор, а затем провожу пальцем по пучку нервов, и это вызывает желаемую реакцию у моей женщины. Ее руки впиваются в одеяло, а глаза горят от желания.
— Еще, — умоляет она.
Я повторяю действия до тех пор, пока она не начинает извиваться на кровати, тогда я хватаю ее за бедра и снова вхожу в нее.
Требуется всего два толчка, прежде чем Аврора издает хриплый крик, ее тело сотрясается в конвульсиях от пронзающего ее удовольствия.
— Хорошая девочка, — хвалю я ее.
Когда она сжимается вокруг моего члена, я вонзаюсь в нее, пока мои яйца не напрягаются и меня не охватывает собственный оргазм. Мои толчки мгновенно становятся отрывистыми и нескоординированными, я полностью теряю контроль из-за всепоглощающего удовольствия, опустошающего мое тело.
Я продолжаю погружаться в нее, находясь в экстазе, пока не теряю рассудок, а затем переползаю через нее и опускаюсь на кровать.
— Христос, — выдыхаю я, пытаясь отдышаться. — Я чертовски люблю твое тело.
Аврора издает смешок, наполненный счастьем, и, приподнимаясь, чтобы посмотреть на нее, я наслаждаюсь видом крови, покрывающей ее кожу.
— Тебе идет красный. — Слова вырываются из меня, наполненные очень нездоровой навязчивостью.
Выходя из нее, я наблюдаю, как она вздрагивает.
— Насколько больно?
— Терпимо.
— Лгунья.
Слезая с кровати, я поднимаю ее на руки и несу в ванную. Мне нравятся душевые в Святом Монархе. Они достаточно большие, чтобы устроить в них гребаную оргию.
Я помогаю Авроре встать на ноги, затем открываю краны. Холодная вода брызжет на нас, заставляя ее вскрикнуть и прижаться к моему телу в поисках тепла.
Я усмехаюсь, думая, что она чертовски милая.
Схватив флакон средства для мытья тела L'Occitane, я читаю этикетку и вижу, что оно с ароматом цветущей вишни.
— Так вот как ты пахнешь, — бормочу я себе под нос.
Открыв флакон, я глубоко вдыхаю и с улыбкой на лице выливаю немного жидкости на ладонь.
Намыливая руки мылом, пока не образуется достаточное количество пены, я провожу ладонями по ее плечам и вниз по груди.
— У тебя потрясающие сиськи, — делаю я ей комплимент, втирая мыло в ее кожу, наблюдая, как ее соски становятся еще тверже от моего внимания к ним.
— Э-э… спасибо? — Смеется она. Звучит это немного неловко.
Мои глаза останавливаются на ее лице.
— Ты стесняешься?
Нежно-розовый румянец распространяется по ее щекам
— Да.
В это трудно поверить.
— Серьезно? — Спрашиваю я. — Ты просто охренительный шедевр. В чем ты неуверенна?
— Я не неуверенна в себе. — Она прикусывает нижнюю губу. — Это первый раз, когда я обнажаюсь перед мужчиной.
Точно.
На моем лице появляется слишком высокомерная ухмылка.
— Даже не стану притворяться, что не рад это слышать.
Аврора заливается смехом.
— Думаю, моя грудь уже чистая.
Мои руки скользят вниз по ее ребрам и мягкости живота. Я делаю паузу, чтобы сказать:
— Прекрати делать упражнения на подъем корпуса. Я не хочу, чтобы у тебя был пресс.
Ее взгляд скользит вниз к ее животу, затем обратно к моему лицу. Она выглядит шокированной моей просьбой.
— Тебе нравится мой дряблый живот?
Мое лицо приобретает серьезное выражение, а тон голоса становится резким, когда я отвечаю:
— Никогда больше так не говори о себе. — Моя рука по-хозяйски накрывает ее мягкий живот. — Эта часть твоего тела чертовски сексуальна. Это сводит меня с ума.
Она быстро кивает.
— Хорошо.
Моя рука скользит у нее между ног.
— Но эта часть моя любимая.
Она осмеливается закатить на меня глаза.
— Я