Рокка. – Джульетте пришлось остаться дома, чтобы присмотреть за ними. Не волнуйся. Все равно без них будет веселее.
Первые двадцать минут все казалось совершенно нормальным, и Эмбер почти расслабилась. Но когда они вышли в открытый океан, откуда виднелся только краешек Каллин Пуант, Рокка остановил лодку и отошел от руля. Он вынул пенис из штанов, и Эмбер поняла, что деваться некуда.
Он позволил ей сохранить девственность. Дефлорацию он приберег для другой лодочной прогулки. С того дня оральный секс всегда вызывал у нее морскую болезнь.
Обращение в полицию не казалось ей выходом из ситуации. Уйти из команды означало бы отказаться от своего будущего. Но она не могла вернуться на лодку. Тогда ей пришло в голову решение – способ избавиться от невезения раз и навсегда. В ночь после очередной прогулки на лодке она тайком выбралась из дома в два часа ночи и прошла три квартала до пристани, сжимая в руках канистру с бензином, которым ее отец заправлял семейную газонокосилку. Она вылила бензин на палубу лодки, зажгла спичку и перебросила ее через поручень.
Конечно, она никогда ничего не поджигала. Она и не подозревала, что взрыв будет достаточно мощным, чтобы спалить ей брови и разбудить соседей.
У Эмбер не было доказательств того, чем занимался Рокка, а Джейми отказывалась рассказывать правду. Но двое свидетелей видели, как Эмбер выбегала с пристани в ту ночь, а полиция нашла канистру ее отца в воде. Этого было более чем достаточно, чтобы отправить Эмбер в колонию для несовершеннолетних до конца ее школьных лет.
Тем временем омары в окрестностях Маттаука гибли стадами, и масса людей обанкротилась. Однажды днем, когда Эмбер отбывала второй год своего заключения, ее отец перепрыгнул через борт своей рыбацкой лодки и уплыл в море. Не имея возможности выплачивать ипотеку после самоубийства мужа, мать Эмбер в том же году потеряла семейный дом. Через шесть месяцев после этого она переехала к новому парню, который выбил ей передние зубы и подсадил на наркотики. Пожилая женщина, у которой Эмбер брала интервью, умерла за несколько недель до того, как девушка вышла из тюрьмы. Эмбер, вероятно, никогда бы не узнала об этом, если бы шокирующая находка в доме у женщины не попала в новости. В подвале нашли два трупа – оба мужчины. Один из них был дядей старушки, который исчез, когда ей было четырнадцать лет. Второй оказался первым мужем женщины, который, предположительно, сбежал в год, когда ей исполнилось тридцать.
Спустя два десятилетия после пожара Эмбер все еще фантазировала о том, что могло бы быть. Она уже давно решила, что если бы могла прожить жизнь заново, то изменила бы только одну вещь. Она бы все равно отправилась на лодочную прогулку с Роккой. Но как только они оказались бы достаточно далеко от берега, она столкнула бы ублюдка за борт. У нее был шанс, и она его упустила. Теперь она ничего не могла сделать. Неудача нашла ее и прилипла, как клей.
Они среди нас
Было уже поздно, когда Джо наконец вернулась домой. Все уже спали, но родные оставили для нее свет в гостиной. Домашние задания Люси были разложены на журнальном столике, а полупустой стакан молока и миска с крошками от крекера «рыбки» служили в качестве пресс-папье. Плед ручной работы, который Джо купила в бутике в Бруклине, был буквально завязан узлом, а огромный телевизор был поставлен на паузу на сцене из мультика «Закусочная Боба». Джо без труда представила, что произошло вечером. В какой-то момент, ближе к десяти, Арт крикнул Люси, что ей давно пора спать. Люси проигнорировала его слова, пока он не появился на лестнице в гневе. Он начал выкрикивать угрозы, но не привел их в действие. Возможно, дочка почистила зубы, хотя, скорее всего, нет. Люси определенно надулась и спрашивала, когда вернется мама. Арт поцеловал ее в лоб и сказал, что не знает. «Увидишь маму утром», – наверняка сказал он их дочери, как будто нет ничего более определенного. Как будто матери и дочери всегда возвращаются домой.
Джо взбежала по лестнице в панике. Промчалась мимо тускло освещенной комнаты, где храпел муж, и распахнула дверь в конце коридора. Девочка в полосатой пижаме лежала, свернувшись калачиком на голом матрасе, потому что простыни и одеяло сбились на пол. Бодрствуя, Люси играла роль миниатюрного взрослого. Она грубила матери и ругалась как матрос, когда отца не было рядом. Только когда Люси спала, Джо видела, насколько она еще маленькая и как легко кто-то может ее обидеть.
Джо легла рядом с дочерью и обняла ее. Их мир всегда казался таким безопасным и предсказуемым. Но на самом деле им просто до сих пор везло. Джо плакала по Мэнди Уэлш и по матери, которая не смогла защитить ее. И хотя она не часто молилась, Джо умоляла любого бога, который мог бы ее услышать, дать ей силу уберечь от беды собственного ребенка.
На следующее утро, когда она проснулась, Люси все еще лежала у нее в объятиях. Одеяла были любовно подоткнуты вокруг них обеих, и она почувствовала запах овсянки. Джо погляделась в зеркало в ванной и стерла следы туши под глазами, прежде чем спуститься вниз.
Арт стоял у плиты, помешивая замороженную чернику в кастрюле с кипящей овсянкой. Она не стала его прерывать. Ей просто хотелось на него посмотреть. Было что-то успокаивающее в том, как он стоял без тапок и в трусах, со взъерошенными после сна волосами и потеком черники на майке. Но не успела она остановиться у входа на кухню, как Арт повернулся к ней, словно почувствовав ее присутствие:
– С тобой все будет в порядке?
– У меня нет выбора.
– Почему бы тебе не взять выходной? – предложил он.
– Сегодня я не пойду в спортзал.
– Правда? – Он был удивлен. – То есть я хотел сказать, – отлично. Я думаю, это разумно. Мы можем заняться чем-нибудь, только ты и я. Можно… – Тут он замолчал, заметив страдальческое выражение на лице Джо.
– Мне нужно выяснить, кто убил ту девушку.
Арт закрыл глаза и покачал головой, словно ругая себя за то, что раньше не догадался:
– Джо, полиция…
– Никто не собирается мешать им делать свое дело, – сказала Джо, – а я буду делать свое.
– Но почему? – возмутился Арт. – Почему ты должна что-то делать?
– Потому что я видела тело девушки, гниющее в мусорном пакете. И клянусь Богом, Арт, я никогда не выкину эту картинку из головы. Надеюсь, кто-нибудь сделал бы то же самое для меня, если бы убили мою дочь.