— Нет. Не должна.
— Ты не понимаешь, — горько усмехнулась Эмма. – Я поступила ужасно.
Она была права, если смотреть на вопрос с точки зрения профессионала. Но, с точки зрения человека, ей не стоило себя винить.
— Я ведь не говорил тебе, кем работал, да? – неожиданно для себя самого спросил Брент.
Девушка отрицательно помотала головой. Всё еще опираясь подбородком о сцепленные кисти, Брент задумчиво потёр губы двумя пальцами. Наверное, пришло время прояснить хотя бы это.
— Я сопровождал группы в турах по Европе. Италия, Франция, Швейцария. Дошёл до ручки, и потерял туриста в Италии.
Очередное маленькое-большое признание. Люди за несколько лет не говорят так много личного друг другу, как сказал Брент за этот поход. Эмма молча смотрела на него. Подняла зажатый в ладонях термос. Сделала маленький глоток. Тянула время, очевидно. Тайну о профессии вообще-то можно было не хранить так долго, но почему-то казалось, что в этом есть какая-то опасность. Да и теперь у девушки должна возникнуть масса вопросов. Как на них отвечать?
Металлическая туба снова опустилась на её колени, она на секунду прикусила нижнюю губу.
— А я удивлялась, почему у тебя выгоревшие волосы, — пробормотала Эмма. – Нашёл?
— Туриста? – вскинул брови Брент. — Нашёл.
— Живым?
И это всё? Она не собиралась узнать, почему в начале похода перед нею выступал клоун-идиот?
— Живым, — ухмыльнулся он. – Так что поверь мне, в сегодняшнем случае ты виновата меньше всех.
Только теперь она отвела взгляд в сторону. Уставилась в черноту термоса, очертила пальцем круг на тёплом металле.
— Всё равно нужно извиниться, — пробормотала она. – Я сорвалась и наговорила лишнего.
До конца похода осталось три дня. Ничего бы не случилось, если бы собравшаяся компания немного подумала над своим поведением. Но тогда Эмма занималась бы самобичеванием всё оставшееся время.
Брент придержал дождевик и осторожно вылез из его укрытия под дождь.
— Я уже сказал, что мы это заслужили. Но если хочешь – пойдём.
Он протянул руку ладонью вверх. Эмма без раздумий вложила в неё свою ладонь, и Брент осторожно потянул её на себя. Она встала с камня. Тут же подняла руку и растянула яркое полотно над собой.
— Прячься, — скомандовала Эмма.
И хотя дождь уже начал мельчать, Брент снова нырнул под кислотно-жёлтую ткань. Эмма сделала еще один глоток кофе, вернула термос, и они вместе двинулись в обратную сторону. Шли рядом. Это обуславливала теснота дождевика. Пусть вселенная хранит шотландскую погоду. Она умеет сближать людей так, как ничто другое.
* * *
Гостиница Кингсхаус и её ресторан стояли единственными строениями в чистой, не обремененной цивилизацией пустоши. Одинокое пристанище среди полей и гор. Но, к досаде Эммы, ночевать в нём не пришлось: фирма не бронировала номера в Кингсхаус. Зато вокруг гостиницы была кое-какая лесопосадка, тоже единственная в расстилавшейся пустоши. После озера Талла деревья почти не встречались на пути. Только камни, трава и свистящий в ушах ветер, и, если ставить палатку в таких условиях, утром можно проснуться на другом континенте.
Поэтому Кингсхаус хоть и не стал местом ночлега в полном смысле этого слова, но на светящиеся окна можно было полюбоваться, спрятавшись за ёлками. Фрэнсиса, однако, такой расклад не устраивал. Он даже не стал сбрасывать с плеч баул. Сразу направился к зданию, а вернулся с ключами от номера. Забрал жену и сухо попрощался до утра. Его право. То же самое мог сделать любой оставшийся турист, но все остальные предпочли мокрый мох.
Но костёр развели исключительно для тепла. Поужинать все завалились в гостиничный ресторан, послав к чертям консервы.
Хворост трещал, Эмма сидела напротив костра и грела руки о его пламя. Она с удовольствием спряталась бы в палатке, но ей казалось, что после случившегося днём нехорошо будет сбегать от группы. Она, конечно, извинилась, но всё-таки не слишком реабилитировалась в их глазах.
Когда днём она и Брент вошли в лес, накрываясь одним дождевиком на двоих, на месте стоянки был растянут палаточный тент, создавая плоскую крышу, а под ним горел костёр и ютились туристы. Они обедали быстрорастворимой кашей. Спокойно, мирно, будто ничего и не случилось. Услышав шаги, Айлин первой обернулась на звук. Её лицо расплылось в дружелюбной понимающей улыбке.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— А мы вам кашу заварили, — сходу сообщила она.
Эмма поёжилась. Её вспышка прошла, и теперь она не знала, как заглянуть в глаза людям, которых недавно назвала моральными уродами.
— Спасибо, — пробормотала она.
Но этого мало. Нужно было сказать больше. Как-то перекрыть всю ту грязь, которую Эмма вывалила на чужие головы. Она откашлялась, вышла из-под дождевика и ступила под тент. Сразу стало как-то пусто. Но ощущение пустоты продлилось недолго. Почти сразу за спиной выросла сильная мужская фигура, будто Брент был готов в любую секунду спрятать Эмму собой. Он ненормальный. И хороший. И… об этом в тот момент лучше было не думать.
— Послушайте, — заговорила Эмма. – Я очень погорячилась и прошу прощения у всех. Конечно, Колин и Джен поступили неправильно, — на этих словах американцы потупили взоры и съёжились. – Но и я виновата не меньше. Мне нужно было лучше следить за группой. Простите, что сорвалась на всех. Я представляю, как ужасно это выглядело, и как унизительно для вас.
— Всё в порядке, Эмма’ – сказал Флоран привычную для себя фразу. – Мы всё понимаем. Вы перенервничали, с каждым может случиться.
— Да, — вмешалась Лин. – Мы не обижаемся. Прости нас, мы все действительно доставили много проблем в походе.
Этот виноватый тон убил морально. Люди, которые за все семь дней не сделали вообще ничего плохого, извинялись за остальную группу. С места, где сидела Дженнифер, раздался тихий всхлип.
— Прости нас, Эмма, — почти шепнула она. – Опять.
— Давайте просто забудем об этом, ладно?
Она обернулась назад, чтобы посмотреть на Брента. Мужчина стоял точно за спиной и спокойно потягивал напиток из термоса. Поймав взгляд Эммы, он чуть заметно улыбнулся в кофе, разгоняя в стороны от глаз морщины.
— Садитесь к нам, каша остывает, — позвала Леа.
— Идём, — Брент осторожно подтолкнул Эмму к группе.
И ситуация незаметно сгладилась.
Сейчас, сидя в туманных сумерках у огня, Эмма могла спокойно подумать. Мыслительный процесс не прерывало самобичевание по поводу вспышки гнева. Откровения Брента про профессию выбили из колеи, но на тот момент Эмма и так была слишком растеряна. Однако сейчас снова могла рассуждать.
Брент – гид. Коллега. Это в какой-то мере объясняет его наблюдательность там, где другие оказались слепы. А еще объясняет такое хорошее понимание состояния Эммы. Но зато стало тем более неясно, почему он так издевался над нею в начале похода. Пытался отыграться за увольнение на постороннем человеке? А потом проникся проблемами и передумал? Предположение не слишком правдоподобное, но, за неимением ничего лучшего, имело место быть.
Одна толстая палка выпала из костра. Эмма оперлась на руки, привстала, и носком ботинка подтолкнула обугленную головешку назад в огонь. Всю дорогу до Кингсхауса Эмма хотела пристроиться к шагу Брента и устроить допрос. Но по сути это было не её дело. Он мог вести себя так, как ему хотелось, и не отчитываться ни перед кем. Если бы Эмма узнала о прошлом Рейнера несколькими днями раньше, то наверняка отходила бы его палкой за идиотское поведение. Но сейчас этого делать не хотелось. Впечатления поблёкли, а человек казался уже совсем другим.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Мимо прошёл Колин. Нырнул в свою палатку, оставшись наполовину снаружи, и оттуда стал раздаваться шорох. Дженнифер, лежащая у костра и читающая маленькую книжку в мягкой обложке, приподнялась на локтях и обернулась к палатке.
— Что ты делаешь? – спросила девчонка, откладывая книгу себе на живот.
Из палатки донеслось невнятное мычание. Тёплые спортивные штаны попятились назад, лохматая голова показалась над тентом.