Пробивая путь в соседние помещения напрямую, Арким изолировал хранилища от военных и жандармов, а сотня готовых к действию ребят утаскивали их имущество прочь из здания.
Тоннель Арким рыл не напрямик, а с определённым наклоном, поэтому тележки катить было удобно.
– Шеф, жандармы наводнили катакомбы! – сообщил примчавшийся к Аркиму Леонард.
– Общие или наши? – спросил меч, продолжая долбить по стене кирками.
– Общие, – ответил Леонард с улыбкой.
– Пусть шарятся там… – махнул киркой Арким. – Продолжайте работу.
Он не беспокоился потому, что заблокировал «их» часть катакомб и замаскировал проходы естественным камнем под оригинал.
Можно бесконечно долго ходить по общей части катакомб, но так и не обнаружить потайную часть, через которую можно выйти в трущобы.
Суммарно Арким насчитал восемь тысяч девятьсот двенадцать армейских пневматических винтовок, пятьсот сорок два офицерских пневмопистолета, пять тысяч с лишним тесаков, около двух тысяч дубинок, а также около восьми тысяч кирас со шлемами.
Когда настал момент уходить, в хранилища было перенесено две сотни килограмм чёрного пороха в отдельных зарядах.
Арким лично растянул бикфордов шнур, чтобы гарантировать одновременный подрыв расположенных в выбитых отверстиях зарядов.
Подпалив ключевой шнур, он спрыгнул в пролом и присоединился к утаскивающим награбленное членам подполья.
– Я всё никак не пойму, а как называется наша партия? – тихо спросил Леонард у Жака.
Они вдвоём тащили тележки, гружённые винтовками.
– В смысле партия? – не понял Жак.
– Ну смотри, мы же как бы в политике? – Леонард нахмурился.
– Ну, – кивнул Жак.
– Маркс писал про социалистов, роялистов, буржуйские партии, про какие-то английские партии лебористов или типа того, ведь так? – Леонард поправил лямку на плече.
– Лейбористов, – поправил его пожилой усатый мужик, тянущий тележку рядом.
– Ну не суть, Арно, – махнул рукой Леонард. – Вот даже у проклятых англичашек есть партия, а мы? Кто мы?
– Мы – Сопротивление, – вмешался в разговор Арким. – После победы над императором партия будет преобразована в социалистическую революционную партию. Коммунизм в наших реалиях – утопия. Для начала надо построить социализм, а уже через него, когда научно-технический прогресс достигнет нужного уровня, стремиться к коммунизму.
– Без обид, шеф, но я считаю, что коммунизм в целом утопия, – вздохнул усатый.
– С нашего дна может так и показаться, – усмехнулся Арким. – Но я абсолютно уверен, что даже если не удастся построить коммунизм, но получится построить истинное социалистическое государство – это будет стоить того. У вас все эти годы не было цели, вы хотели, но не знали, как надо действовать. Теперь знаете. Неужели лучшее будущее для ваших детей – это плохая цель? Для всех детей! Стоит ли жертв и усилий будущее, в котором дети с младых ногтей не будут вынуждены вкалывать на фабриках по восемь часов в день? А будущее, в котором вы не работаете по двенадцать-четырнадцать часов в сутки, возвращаясь домой только поспать, совершенно обессиленные?
– Стоит, однозначно, тут и не о чем спорить, шеф, – поддержали его окружающие рабочие.
– Так мы здесь ради этого! – воскликнул Арким. – Все жертвы, которые мы положим на алтарь революции – всё ради этого! Избавимся от монарха, его прихлебателей-кровопийц, от фабрикантов и прочих эксплуататоров, отнимающих у вас последний хлеб, передадим власть Народным Советам, убьём в себе рабов и построим солидарное государство – вот тогда и будет достойное светлое будущее для вас и для ваших детей. Сейчас идёт война не отчаяния, но надежды. Мирных переговоров не будет. Победим – выживем. Проиграем – умрём.
Речь его слегка вдохновила подпольщиков, которые даже немного воспряли духом.
Оружие было доставлено в трущобы и спрятано по тайникам.
Арким вошёл в свою халупу и встретил там Жанну.
– Твои люди проиграли, – сообщила она сходу. – В город вошёл 16-й польский драгунский полк и смыл толпу с улицы, выжили немногие, но никто не вернулся в трущобы, так как их снова огородили.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Ожидаемо, – кивнул Арким. – Гюго выжил?
– Выжил, но ранен, отлёживается на конспиративной квартире у Елисейского дворца, – ответила Жанна. – Я только от него. Там ещё Варлан и те двое новичков, все сильно побитые, но живые.
– Как прогресс с нашими делами? – спросил у неё Арким.
– Почти всё готово, пришлось ускориться, – Жанна открыла коробку и достала оттуда свою кирасу. – Давненько я не носила броню…
– Всему своё время, – хмыкнул Арким. – Что император?
– Докладывают, что он заперся в Версале, – ответила Жанна. – Сидит там и никуда не высовывается.
– Мы возьмём его тёпленьким.
//Французская империя, г. Париж, Версаль, 8 августа 1860 года//
Город кипел.
Ситуация с блокировкой трущоб напрягала и беспокоила не только непосредственно обитателей самих трущоб, но и жителей города и даже остальной страны.
В Марселе поднялось восстание портовых рабочих, перетекшее в… еврейский погром. Это было грамотной работой руководства на местах: перенаправить народный гнев в выгодное им русло и всё, пар выпущен, народ успокоился, но ничего не достиг.
В Тулузе восстание рабочих заводов, но их утопили в крови испанские части, пригнанные из Барселоны. По слухам, убили около десяти тысяч, но Арким предполагал, что положили несколько тысяч, а остальные разбежались без организации.
Он делал ставку на Париж. Пока император считает, что всё хорошо, он будет сидеть в Версале.
Когда настанет нужный момент, Арким лично захватит его.
Оружие в тайниках, экипировка там же, формируемые группы из членов подполья проходят некое подобие специализированной подготовки, включающей в себя отработку планов штурма ключевых городских объектов, отражение атак жандармов и армии, а также взаимодействие между группами.
Качество подготовки полное дерьмо, никто толком не знает, что нужно делать, всё сумбурно, обучающие не понимают, чему учат остальных, но у Аркима была определённая надежда на появление уникумов, которые немного выправят ситуацию.
Но главное: у жандармов точно такая же проблема. Никто всерьёз не учил их противостоять людской толпе, поэтому у них есть только какая-то дисциплина и лучшая экипировка.
Условия примерно равные, никто не может предсказать, чья в итоге возьмёт. К тому же есть Арким, который является фактором, способным своими действиями изменить расклад в любой из битв за город.
А ещё массово заготавливались новшества, проистекающие из современного технического прогресса: массовое производство бутылок, освоенное во Франции лет двадцать назад, теперь позволяло заготавливать коктейли неизвестного здесь никому Молотова, правда, не с бензином, а с керосином и маслом. Горят не так хорошо, как хотелось бы, но тоже средство для противодействия плотным формациям жандармов.
Также Арким наладил производство примитивных пороховых гранат из стандартных водопроводных труб, пороха и бикфордова шнура. Взрываются не очень хорошо, осколков мало, зато хоть что-то взрывающееся и пригодное для массового производства в кратчайшие сроки.
В качестве оружия ближнего боя кустарно производились дубинки из арматур: короткий отрезок арматуры затачивался и прикреплялся к более длинному на манер головки молота. Обе стороны короткого отрезка обтачивались, а рукоятная часть длинного отрезка обматывалась тканью для пущего удобства применения.
Всё это было дёшево и сердито, а главное – быстро.
Императору не повезло, что против него выступали рабочие, а не какие-нибудь поэты или художники. Поэты и художники не умеют массово производить простые и эффективные орудия убийства, а рабочие могут.
Ещё из труб, гвоздей и чёрного пороха производились одноразовые стреляла: труба запаивалась с одной стороны, внутрь помещался порох, пыж и мелкие гвозди, а в основании просверливалось запальное отверстие. Неточно, ненадёжно, зато настоящее огнестрельное оружие, имеющее некоторую степень убойности.