Алика тяжело выдыхает и начинает сдаваться, треснув ладошками по коленям, пока её брат не подъехал к месту разворота.
— Ну, Мир! Да хватит уже… — Тот продолжает гнуть свою линию. — Ладно! Ладно! Да в порядке я! Не надо к родителям!
Срабатывает, он перестраивается на среднюю. И мне даже жаль тех, кто едет позади нас.
— В "Надежде" ты что забыла? — Спрашивает обеспокоенным тоном старшего брата.
Кажется, я ей завидую. Обо мне так никто не заботился. Потому хочется болеть за него и крикнуть ей что-то типа: "Ну, отвечай уже! Хватит его расстраивать!"
А он и правда похоже расстроен. Или мне так только кажется? Блин, будто кино смотрю!
— Ну, — Алика слегка оборачивается, намекая на лишние уши, — я не хочу здесь, при ней.
Он ухмыльнулся? Серьезно!?
— Нина, — уточняет Дамир, — ты же не передумала и до сих пор хочешь ко мне?
Так, надо валить из этого фильма! Я вроде брала билетик, а не собиралась учавствовать в мюзикле! Но все же киваю, не найдя сил выговорить.
— Не передумала, — подтверждает сам, заметив ответ в отражении заднего вида.
Девушка рядом фыркает.
— И типа у вас двоих всё серьезно!? Вот, с ней!?
Отвечает раньше меня.
— У нас все серьезно. С ней.
Та фыркает еще раз, а я почему-то рада бесить эту знойную вредину, пряча улыбку от отражения её брата, только поздно... тот улыбнулся в ответ.
— Тогда я лучше выйду! — Начинает Алика. — Я не собираюсь смотреть, как она тебе строит глазки.
Нормально вообще?
— Ты вообще нормальная? — Срывается у меня, на что Дамир глубоко выдыхает и очевидно не дает нам сцепиться.
— Алика, прекрати. — Кидает взгляд на нее, отчего та снова заерзала, — Нина, не поддавайся на провокации.
— Я её не провоцирую! — Обижается пуще прежнего.
— Да? — Спрашивает Дамир совершенно спокойно. — Так в "Last Hope" ты что забыла?
— Я взрослая девочка, Дамир.
Ухмыльнулся.
— Мне все же развернуться и отвезти взрослую девочку сразу к родителям?
Взгляд метнула.
— Тогда я им расскажу про эту твою… — Кривится, стерва, — Нину!
— Вперед. — Соглашается. — Деду она уже понравилась!
Противник повержен, а я уже не скрываю свой смех, оценив прелесть заднего сиденья. Будто побывала в кулуарах, и теперь не знаю, что со всем этим делать.
Ну, наверное, любоваться ночным городом? Есть что-то в этом скоплении стекла и бетона, в движении жизни, что начинается только сейчас и под утро уже погаснет.
И, да, мне вроде бы не хочется спать, я взбодрилась, слушая этих двоих.
— Мы почти приехали, Нин. — Врывается в мысли Дамир, опять тепло улыбнувшись.
Я киваю, как дура, вцепившись в запястья. Мне… неловко.
Спустя пару минут моих метаний он и правда сворачивает во двор старинной пятиэтажки. Стоп, он здесь… живет? Не укладывается в голове.
Я думала, это будет квартира в элитной новостройке. Пентхаус с видом на город, что-то такое… современное. Но никак не дом образцового типа с идеально сохранившейся лепниной.
А он останавливается напротив парадной, помогает выйти сестре, которая совершено не церемонится, уже сбегая к дверям. Дамир протягивает мне руку, улыбнувшись моему замешательству.
— Опять не оправдал надежд?
У меня на лице все написано?
— Нет… это…
Алика вдруг решает напомнить о себе и поторопить:
— Ты бы знала, сколько стоят эти квартиры, — растягивает, думая обидеть, — провин-циал-ка!
— Ли! — Шикает её брат. — За языком следи.
Но та лишь пожимает плечами и спокойно выдает:
— Я в туалет хочу, Мир, и меня бесит эта твоя стерва!
— Я тебя тоже уже очень люблю. — Спокойно фыркаю в ответ, получая вздох от Дамира.
Тот сжимает мне руку крепче, блокирует машину и помогает дойти до его сестры, будто без его рук я бы растаяла.
Я пытаюсь не удивляться тому, что в этом здании на лестнице лежит алый ковер, почти идеально сочетающийся с платьем этой темненькой курицы… ладно, я та еще стерва, она права.
Пытаюсь не удивляться, что здесь есть лифт, совершенно не похожий на обычную кабину. Да и вся шахта открыта, огорожена от зевак лишь изящно сваренными прутьями.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Алика открывает железную кованую дверь, пропускает нас, закрывает дверцу и захватывает еще одну — самой кабинки. Здесь тесно и немного страшно.
Непроизвольно прижимаюсь к Дамиру крепче, боясь того, как дернулось это нечто, начиная медленно поднимать нас мимо чужих лестничных клеток.
— Трусишка, — он вдруг шепчет, следом поцеловав в затылок… и мне хочется дернуться, но остаться здесь без его рук, очевидно, сложнее.
Зато Алика ведет плечами и, не стесняясь, выдает:
— Вы мерзкие. Хоть меня бы постеснялись!
Дамир опять отвечает за нас:
— Зачем нам тебя стесняться?
Ли закатывает глаза и демонстративно вздыхает:
— Ах да, это же не её подружка сейчас спит с моим бывшим!
Я кусаю губу, не сразу решившись.
— Мне жаль...
— Чего? — Отвечает та, жутко напоминая сейчас Котова, точно так же отреагировавшего на моё сострадание. — Чего тебе жаль, Нин?
Знаю эту реакцию, но все равно решаюсь на правду, будто жизнь меня ничему не учит:
— Жаль, что он тебе изменил.
Меняется в лице, и я уже жду упреки, но та вдруг ведет плечами, ловит взгляд своего брата, сжимает губы, будто отвечая ему на что-то, и только после говорит мне:
— Это все равно бы когда-то произошло.
Пытаюсь посмотреть назад, не понимая, что сейчас передал ей Дамир, отчего она не загорелась…
Но он снова целует, обнимая крепче.
Лифт вдруг дергается, остановившись на последнем этаже. Его сестра справляется с дверями, выходит первая, добавив и выставив указательный палец:
— И это не значит, что ты не провинциальная стерва!
Сдавливаю крепче руку, не отпускающую мою, попросив его не вмешиваться. Алика права, и всё это становится куда интереснее.
Почему и зачем?
Нина
Дамир открывает железную массивную дверь, пропускает нас. Алика быстро скидывает туфли и проходит куда-то внутрь, радуясь царящему сквозняку.
Надо мной загорается свет, и я пропускаю пройти хозяина, пока сама не знаю, куда себя деть такую.
Что я тут забыла? Вспоминается обещание быть вечером дома у Анны Андреевны, будто оно что-то для той значит.
— Я…
Он не дает мне договорить, быстро наклоняясь ко мне и целуя в нос. Следом отстраняется, и будто ничего сейчас не случилось, убирает обувь свою и сестры на железную обувницу.
Я прикасаюсь к кирпичной кладке рядом, не переставая краснеть. Что хотела сказать? Да черт его знает.
— Чувствуй себя как дома, — улыбается чудище, уходя вглубь квартиры.
Выдыхаю, бью три раза по грудной клетке, будто та от этого перестанет болеть, изнывая.
Что я тут забыла?
Ладно, к черту… бегло осматриваюсь, поражаясь высоте потолков. Явно больше трех метров, и как называется этот стиль? Лофт? Да. Точно.
Дамир ушел вперед по этому огромному коридору, но я не спешу за ним. Медленно привыкаю: справа, похоже, три комнаты, впереди — зал, совмещенный с кухней, и уборная, где скрылась его сестра. Сколько здесь квадратов? Ну, где-то три Светиных квартиры, наверное.
Он здесь один живет? Давно? Или с сестрой? Нет, скорее, один.
Не решаюсь заглянуть в черные стеклянные комнатные двери, просто прохожу мимо, замираю на пороге гостиной.
Дамир замечает меня, сам стоя за кухонным островком, улыбается и салютует мне стаканом с водой, следом жадно испив из него.
— Хочешь? — Потирает губы ладонью, стирая капли.
Мотаю головой, опять осматриваясь. Меня не пугают эти серые стены, не пугают огромные стеллажи с открытыми черными полками, на которых то тысяча книг, то тысяча безделушек. Здесь уютно и очень много места, и мне хочется все рассматривать. Будто хозяин этой квартиры все сделал под себя и свой характер — всеобъемлющий и желающий охватить, обнять, получить всю меня. И я точно должна этого бояться или хотя бы не привыкать.