Она посмотрела на него как на умалишенного и ответила, проговаривая каждое слово:
– Потому что Мэри еще маленькая и она любит меня.
– От детей одни неприятности, – заявил Мик.
На это Сайленс лишь молча покачала головой, больше не желая ему ничего объяснять, и направилась к двери.
Мик вздохнул, быстро приказал служанке отнести конфеты к нему в спальню и пошел следом за строптивой гостьей. Лэд, который все это время лежал у его ног, тоже вскочил и засеменил следом.
Когда пират догнал Сайленс в коридоре, та совсем этому не удивилась.
– Ты должен чаще навещать Мэри Дарлинг, – сказала она. – В конце концов, она ведь твоя дочь. Может быть, тогда девочка перестанет называть тебя «пьяхой». – И с этими словами Сайленс еще быстрее зашагала к спальне.
Мик пожал плечами и тоже ускорил ход, легко делая один шаг там, где Сайленс приходилось делать два.
– У меня полно других дел, и, как я уже говорил, с детьми очень сложно.
– Хм. Ты сказал это так, словно сделал великое открытие.
Мик не стал отвечать, думая позлить ее, и Сайленс пошла еще быстрее. Теперь они чуть ли не бежали по коридору.
– Зачем ты вообще признал ее своей дочерью? – спросила эта упрямая маленькая женщина. – Ведь ты мог бы отказаться от девочки. Бессовестные мужчины именно так и поступают.
Сайленс глянула на него через плечо, наверное, думая, что убила его этим словом наповал. Но он в свое время выслушивал ругательства и похуже, и потому на подобные заявления ему было наплевать.
С другой стороны, Сайленс теперь могла подумать, что он совсем потерял над ней власть и теперь ей позволено все. Потому Мик, недолго думая, зашел вперед и, вытянув руку в сторону, преградил Сайленс дорогу.
Она не ожидала этого и, охнув, с криком врезалась в препятствие. На мгновение Мик ощутил предплечьем мягкую округлость ее груди. Лэд сел на пол и стал настороженно смотреть то на хозяина, то на его спутницу.
Сайленс выпрямилась. Ее глаза вспыхнули гневом. Тогда Мик наклонился к ней и, вдыхая аромат лаванды, исходивший от ее волос, прошептал:
– Я от своего никогда не отказываюсь. Запомни это, моя сладкая.
– Мэри – человек, а не вещь.
– Да. – Мик улыбнулся. – Но к людям мои слова тоже относятся. За своих я буду биться до последнего.
– Да. – Сайленс вдруг смягчилась. – Именно так отец должен относиться к ребенку.
Мик нахмурился, стараясь не поддаваться очарованию ее голоса.
Тогда Сайленс широко открыла свои прекрасные глаза и более ласковым тоном спросила:
– Разве у тебя не было отца?
Мик усилием воли подавил воспоминания, которые было зашевелились в глубине его души. На одно мгновение пират замер, убеждаясь, что картины прошлого смирно лежат там, куда он их запрятал многие годы назад, а потом улыбнулся.
– Дорогая, неужели ты решила, что я появился на свет в результате непорочного зачатия? – спросил Мик.
Как он и думал, Сайленс покраснела.
– Конечно, нет, но ведь…
Мик выпрямился и глянул в сторону, не давая ей договорить. Вопросы били по самому больному его месту.
– Ты торопилась к ребенку, да? – спросил он, указывая на дверь впереди.
– У этого ребенка есть имя. Ее зовут Мэри Дарлинг, – сказала Сайленс, направляясь к спальне. Но вдруг остановилась и глянула назад: – Хотя теперь, должно быть, Мэри О’Коннор, не так ли? Она ведь твоя дочь.
Это прозвучало так странно, что Мик остановился. Мэри О’Коннор. Это хорошее имя. Правильное.
Он тряхнул головой, прогоняя странные мысли.
Сайленс вошла в комнату, Лэд вбежал туда следом за ней, обнюхал все углы, а потом улегся перед камином. Мик глянул на хозяйку комнаты. Она стояла, склонившись над кроваткой Мэри Дарлинг.
– Девочка, наверное, будет скрывать от всех, кто ее отец, – неожиданно для себя заявил пират.
– Тише, – прошептала Сайленс, а потом выпрямилась и глянула на него. – Мэри пока ребенок. С чего ты взял, что она не захочет быть твоей дочерью?
Мик пожал плечами и, шагнув к Сайленс, мрачно уставился на малышку.
– У меня слишком дурная слава, – наконец сказал он.
Щеки у Мэри Дарлинг были ярко-розового цвета, черные кудри прилипли к потному лбу. Одну пухлую ладошку она сжала в кулак и запрокинула за голову. Без сомнения, его дочка выглядела как маленькая принцесса.
Внезапно Мик нахмурился.
– Она все время так тяжело дышит? – спросил пират.
– Нет, – тревожно прошептала Сайленс. Она положила ладонь на лоб малышки, и Мик вдруг почувствовал, как его сердце болезненно сжалось.
…Ее руки были шершавые, но ладони, которыми она коснулась его лба, – мягкими и прохладными. Она посмотрела ему в глаза и, устало улыбаясь, спросила: «Микки, детка моя, у тебя жар?»
У него на спине выступили капли пота. Мик был уверен, что уничтожил эти воспоминания, но теперь, когда рядом с ним появилась Сайленс, они начинали потихоньку оживать. Ему вдруг захотелось, чтобы она исчезла, – из этой комнаты, из его дома. Но Мик понимал, что было слишком поздно. Он не мог просто отослать ее назад, ведь Сайленс уже стала частью его жизни. Эта маленькая и очень храбрая женщина была похожа на пылающий уголь, который он держал в руке и не мог выкинуть, несмотря на боль и запах горелой кожи.
Мик вдохнул аромат ее волос, чувствуя, как громко бьется сердце. Близость Сайленс странно действовала на него – одновременно успокаивала и тревожила.
– Может, девочка заболела? – спросил он.
– Я не знаю. – Сайленс закусила нижнюю губу. – Но она вся горит.
– Тогда надо послать за доктором.
Сайленс глянула на него широко открытыми глазами, в темной глубине которых танцевали зеленые и серые звезды. И, боже, с какой заботой она держала ладонь на лбу девочки!
– Если ты думаешь, что это… – начала Сайленс, но Мик не стал слушать. Ребенку нужен врач, и он пошел прочь из комнаты, где из каждого угла на него смотрели кошмарные воспоминания детства.
Сайленс дрожащими руками положила мокрое полотенце на лоб девочки. Она была такой горячей, что жар ощущался даже сквозь сложенную в несколько раз материю.
Больше всего Сайленс пугала не высокая температура, а ужасная слабость малышки. Ведь это была не первая болезнь Мэри. Однажды она плакала всю ночь напролет и дергала себя за ухо, а утром из него вытекла прозрачная жидкость, и тогда девочка спокойно заснула. Сайленс провела много бессонных часов вместе с Мэри, когда та плохо себя чувствовала и изводила всех вокруг своим плачем. От жара малышка всегда сильно капризничала, но никогда не лежала без движения в кроватке, как это было сейчас.