потому-то Фей с малолетства вращался в гуще политики. Окончив школу, он решил поступать в университет на отделение социального менеджмента, откуда была прямая дорога в большую политику. Это было известно всем, поэтому экзаменационная комиссия там формировалась не по профессиональному признаку, а по политическому: в ней были представлены не только уже упомянутые консерваторы, социал-демократы и «зеленые», но и менее крупные Экуменическое Демократическое Движение и Коммунистическая партия, и родители ничем не могли помочь Фею. На вступительных экзаменах абитуриентов, число которых достигало двух десятков на место, резали безжалостно, и для поступления ему не хватило нескольких десятых балла. Неудача нисколько не расстроила Фея, так как мало кто мог поступить на это отделение с первой попытки. Чтобы не терять время даром, он решил пристроиться на какой-нибудь корабль, благо достаточно знал о звездолетах от двоюродного деда, который большую часть жизни пролетал на космических кораблях юнгой и механиком. Хотя и за места юнг идет нешуточная борьба, Фею удалось наняться на корабль — на «Золотую Лань». С тех пор минуло значительно больше года, но он и не думал ни об университете, ни о политике, к некоторому неудовольствию родителей. Не то, что бы они резко протестовали против выбора сына, но считали, что в политике он мог бы достичь хороших результатов. Правда, побывав на корабле (уже после смерти Уайта и Роджерса) они остались вполне довольны тем, где и с кем проживал их сын. Фей очень любил «Золотую Лань» и ее экипаж, поэтому даже на родной планете оставался жить в своей каюте, ограничиваясь лишь короткими визитами к многочисленным родным, но интереса к политике не утратил, оставаясь, впрочем, лишь сторонним наблюдателем. Большую часть свободного времени он проводил за изучением навигации. Корабельный компьютер он знал уже лучше Фрая и мечтал в будущем сменить немолодого навигатора, когда тому придет желание уйти в отставку. Викс, хотя и не помышлял об этом, помогал юнге как мог, разумно считая, что иметь запасного навигатора всегда полезно, а иногда — жизненно необходимо.
Услышав о визитерах Фей скривился, будто разом хлебнул лимонного сока: «Объединенную Галактику» он на дух не переносил, но не мог не признать очевидную выгодность контракта. Поэтому он, скрепя сердце, рекомендовал принять предложение. Для переговоров Блуд выбрал Руудса и Миллза. Привлекать Фея не стоило, чтобы он не отпугивал богатого клиента своими гримасами. Конечно, стоило бы взять еще и Джулию, но Блуд решил избегать любых намеков на фривольность. Все было обставлено с максимальной серьезностью. Региональный руководитель явился точно в назначенное время. Это был представительного вида немолодой мужчина с покровительственно-снисходительными манерами, некогда бывший чиновником средней руки в местном министерстве финансов. Сев на свое место в кают-компании, он сразу же после знакомства и приветствий перешел к делу:
— Как вы понимаете, господа, съезд — дело нешуточное. Мы планируем свое участие в нем в количестве двадцати человек «старой гвардии» и ста десяти — «молодой гвардии».
— Простите? — вежливо остановил его Блуд.
— Ах, да, господа… «Старая гвардия» — это руководители отделений партии, заслуженные и опытные люди. «Молодая гвардия» — напротив, наше молодежное крыло. Это наша смена. Съезд, да еще на такой планете — лучшая школа для них.
Джеффри удивленно поднял брови:
— А чем вам Виракоча не угодил? Планета как планета, я, правда там ни разу не был, но от коллег ничего плохого о ней не слышал. Продают радиоактивные руды, разные станки и машины, покупают кое-что из сырья и продуктов — обычное дела.
— Ну, господа, как можно не знать такого? Планета насквозь поражена коррупцией, она затронула всю вертикаль власти. Наш съезд растряхнет это коррупционное болото, даст новый импульс поступательному движению общества, пробудит в нем новые силы и обеспечит рост сторонников нашей партии, тем самым выводя развитие планеты на новый, более высокий уровень.
Подобная агитка пришлась Миллзу совершенно не по душе, но это заметили только Блуд и Руудс, проведшие с ним немало времени.
— Мой вопрос чисто технический. Сто тридцать человек — это слишком много, чтобы обеспечить вам настоящий комфорт, у нас же не круизный лайнер, а небольшой корабль. Но при минимальных удобствах мы в состоянии разместить почти триста человек, что значительно превышает численность делегатов.
— А вы можете обеспечить разный уровень комфорта для «старой» и «молодой» «гвардий»? — в глазах партфункционера загорелся странный огонек.
— Можем, — кивнул головой суперкарго, — но мне кажется, это не совсем честно по отношению к молодежи.
— Ничего, — с тем же огоньком в глазах продолжал собеседник, — на то она и молодежь, чтобы в трудностях закалять волю и характер. Это пойдет им только на пользу, повысит их стойкость, подготовит к новым трудностям на пути к победе нашей партии — и процветанию планеты под нашим, даже вернее, под их, в недалеком будущем, руководством.
Миллза уже начало тошнить от выражений, будто списанных с партийного доклада, а может, это на самом деле были цитаты. Блуд пришел ему на помощь.
— Давайте, посчитаем, как мы разместим вас всех. Всего палуб, на котрых мы можем размещать пассажиров — три. Для молодежи мы предоставим шестиместные каюты, на нижней палубе разместится девяносто шесть человек. На верхней палубе будет шестнадцать одноместных кают — для «старой гвардии». Остальные разместятся на средней палубе. Мы устроим там четыре одноместные каюты и четыре шестиместные, а также общий зал. Увы, одна каюта будет пустая, потому что в шестиместных каютах могут разместиться двадцать четыре человека, а в них будут сто десять минус девяносто шесть — четырнадцать человек.
— Я думаю, — после небольшой паузы задумчиво произнес региональный руководитель, — что вместо одной шестиместной каюты можно поставить одноместную. Мы найдем, кого там поселить.
— Увы, должен Вас разочаровать, — Блуд был сама вежливость, — но каюты собраны секциями по четыре штуки. Разделить секции, к сожалению, невозможно.
— Ладно, — снисходительно согласился руководитель, — тогда мы остановимся на этом варианте, как на оптимальном.
После этих слов он заверил, что аванс будет к вечеру и с величественным видом удалился, а Блуду пришлось выдержать настоящую битву с Линем, который слушал весь разговор по внутренней радиосвязи и горел желанием отказаться от фрахта, предварительно высказав партийцу все, что он думает об этом съезде, их партии и лично о региональном руководителе. К счастью, после непродолжительной беседы с капитаном, он все-таки достаточно поддался голосу разума и перестал протестовать. Обещанный аванс поступил вовремя, и Миллз занялся очередным переоборудованием трюма. Заниматься этой процедурой приходилось почти перед каждым рейсом из-за того, что фрахт всякий раз был разным. На этот раз, он предусмотрительно не стал