Между тем, из кустов вылезла мрачная племянница мужественного клубня. Она с брезгливостью разглядывала свою футболку, потом траву и в заключение присутствующих на поляне. Алиса не могла взять в толк, чем природа ей так не угодила. Роса давно высохла, кузнечики не прыгают…
— …проклятые колючки и пауки, — поздоровалась девица.
— Кристина! — расцвел Эдик, засуетившись над кружками.
— Всего два часа ходу, — отметил Графин. — К семи возвратимся.
Все расселись возле костра. Сияющий Эдик успел подсунуть любезной сердцу колючке матрац из палатки. Девица даже не поблагодарила, зато расположилась со всеми удобствами. Алиса подумала, что любовь — оглупляющая штука. Умные и рассудительные становятся полными болванами. Страшно представить, что же происходит с дураками.
— Чаёк на посошок, — радовался болван, передавая любимой горячую кружку. Кристина подозрительно нюхала чай и кривила губы.
— Я не пойду в горы, — объявила Алиса, рассматривая перекошенную физиономию чужой племянницы. — Останусь в лагере.
Все заговорили разом, уговаривая строптивую туристку не терять шанс.
— Не отлынивай, Шуйская! Последний прогон и точка.
— Никаких отвесных скал, пропастей, смертельных препятствий. Познавательная прогулка, етить-теретить. Дорога практически комфортабельная.
Алиса не смогла представить комфортабельной тропинки и упрямо покачала головой.
— Необычное место, — поддержал Данила родственника. — Сходи, не пожалеешь.
Она понимала, что её упорно вытягивают на место третьего крестика. Как бы опять чего ужасного не приключилось. И за Дашуню с Эдиком тревожно: страшно одних отпускать.
— Я подумаю.
— Не гони, Шуйская! — разъярилась Громова. — Сказали тебе: приятная прогулка и никаких кладов. Миноискатель оставляем в палатке, провались он пропадом!
— Думайте быстрее, — поднимаясь с колоды, распорядился Графин. — Через полчаса выдвигаемся.
Глава семнадцатая,
в которой туристы спускаются в жерло потухшего вулкана
Группа из шести туристов — трое мужчин и три девушки — поднималась всё выше в гору. Светлая берёзовая роща сменилась синеватой мглой соснового бора. Под ногами слегка шелестела опавшая хвоя, юркие солнечные лучики пробивали кроны деревьев, а где-то высоко, в густой тени, лениво постукивал дятел.
Алиса поглядела вверх, заправила под бейсболку волосы и глубоко вдохнула запах нагретой сосновой коры. В скучном городе ей будет не хватать этого терпкого горьковатого аромата. Еще не будет хватать монотонной трескотни кузнечиков, зарослей полевых цветов по лесным опушкам, оранжевого пламени костра и роскошной россыпи звёзд над головой.
Как жарко! Воздух буквально раскалился от зноя. Где же это легендарное озеро?
Узкая тропинка вывела их на небольшой лужок, живописно обрамленный пушистым кустарником. Графин с удовольствием пробороздил душистое разнотравье, роняя рюкзак в тени двух старых раскидистых берёз.
— Привал, — скомандовал он.
Услужливый Эдик подскочил к любимой, отвязал с пояса куртку и расстелил её на траве.
— Присаживайся.
Кристина его порыв не оценила. Она прошла дальше, толкнув ухажёра плечом. Студент расстроенно почесал шевелюру и опустился на куртку сам.
— Держит в тонусе, — оценила Алиса выкрутасы девицы.
Рядом с ней опустилась распаренная Даша. В начале пути подружка выглядела бодрее, но сейчас энтузиазма слегка поубавилось.
— Утром не болела, — кивая на ногу, с досадой заметила Громова.
— Пологий подъем, идём в гору, — констатировала подруга. — Нагрузка.
Графин хлопал себя по карманам в поисках сигарет. Не найдя оных, недовольно пробубнил:
— Етить-теретить, горное озеро. Всего тысяча метров над уровнем моря.
Громова прекратила массировать ногу: единица и три ноля, вымученно скалясь, карабкались по воображаемому склону, причем последний ноль собирался тупо сдохнуть.
— Офигеть, приятная прогулка, — возмутилась она. — Надеюсь, лужица стоит страданий моей ноги.
— Лужица? — возмутился Графин и перестал рыться в рюкзаке. — Жерло потухшего вулкана — вот что такое Шайтанколь. И дно у него двойное!
— Как это? — удивилась Алиса.
Графин выпрямился, щурясь на отблескивающую траву.
— Старожилы рассказывали…
— О-о, местные байки пошли, — Кристина отказывалась сдерживать иронию.
Она лежала в траве и смотрела на крупный цветок ромашки, медленно раскачивающийся у неё перед носом. Она безжалостно оторвала прекрасную головку и принялась ощипывать белые лепестки.
Проводник неодобрительно покосился на ехидну.
— Прагматичный турист нынче едет. Не хотите, не слушайте.
— Заткни уши, Криска! — разозлилась Громова. — Рассказывайте, Евграф Силантьич.
— Красивое это озеро и загадочное. — Проводник специально нагнетал таинственность. — Вокруг него гранитные скалы и чащоба непролазная. Дорогу сюда найдет не каждый, а уйти — вообще, проблема. Чёрт тропинку уводит.
Графин очень доходчиво показал, как балуется чёрт, чудовищными зигзагами заведя руку за спину.
— Супер! — восхитилась Дашуня.
Ободрённый вниманием рассказчик добавил замогильным голосом:
— Там ветер не шумит, птицы не поют, комары не пищат, и рыбы в озере нет. От слова совсем.
Задумавшаяся Алиса растерянно поморгала: неужели третий вал накатывает? Ей хватило кошмара прошлых ночей. Даже в свете дня не хотелось воскрешать воспоминания.
— Люблю, когда страшно, — выдохнула свистящим шепотом Кристина. — Хочу ужастик с кровавыми подробностями.
Даша отмахнулась от чокнутой и вопросительно уставилась на Графина.
— Говорят, что по ночам из озера выходят черти и топят заплутавших путников.
— Хорошая перспектива, — вздохнула Алиса, которую на аркане тащили в «ужастик с кровавыми подробностями».
Жизнь кладоискателей меняла окраску в темпе стаккато: чрезвычайно короткие промежутки. Только была белая полоса и уже на смену ей грядёт чёрная, очень чёрная полоса. Здесь приходится побороться, чтобы зацепиться за белый край.
— Филимончик, спаси меня от чертей! — взмолилась Громова.
Спаситель лежал на траве, вглядываясь в буйство берёзовых листьев. Он протянул руку, выдернул травинку, зажатую в зубах, и лениво успокоил:
— Такая доверчивая.
— Есть другая легенда, — потянулся Графин, вставая с места. Даша не смогла сдержать стона разочарования. — Давным-давно Аллах рассердился на чёрта и утопил его в озере, придавив для верности камнем. — Театральная пауза в полминуты. — Чтоб не вылез.
— Молоток! — возрадовался Филимонов. — Все путём!
Народ пришел в движение. Алиса расправила плечи и потянула рюкзак за брезентовые лямки. Эдик обвязывал куртку на талии. Одна Даша сидела на месте, поглядывая на обременительный груз. Оказаться бы прямо сейчас возле этого чудо-озера, одним глазом оценить его замечательные красоты и…перенестись на корягу, что возле костра. О-хо-хо! Надо было остаться в лагере с Шуйской, надо было. Эдик оценил тоскливый взгляд сестры и подхватил ее лёгкий рюкзак.
— Донесу.
— И меня, дуру, заодно, — пробормотала та.
— Я слышала, что люди здесь гибнут, — упорствовала Кристина. — Всё очень плохо заканчивается.
Графин неопределённо мотнул головой, не желая запугивать впечатлительных горожан. Этой черноволосой ехидне явно не хватало мрачных событий в жизни. Ишь, как упорствует!
— Жуткое место, — пошел на компромисс Эдик, поправляя рюкзаки на плечах. — Пошли уже туда скорей. Всей толпой бояться будем.
Жуткое озеро оказалось маленьким круглым водоемом, всего метров шестьдесят в диаметре. Там, где они стояли, берег плавно сходил к воде. В других местах он обрывался отвесными выщербленными скалами, в щелях которых росли кривоватые молодые деревья. Цветовая гамма скал — зеленовато-серая, тёмно-коричневая и чёрная — чудесным образом гармонировала с высокими, очень стройными, устремлёнными в небо соснами. Но не в этом заключалась его красота.