Асфальт чуть искрился и хрустел под колёсами, точно был посыпан песком. Кристаллическая пыль. При мысли о том, что ещё недавно земля здесь была залита магией, по спине у меня пробежали мурашки. Заметив на правой обочине временный указатель, Мария затормозила.
— Полагаю, нам туда.
За указателем виднелась свежая тропа. Дождавшись, когда мы выйдем из машины, Мария открыла багажник и извлекла четыре пары резиновых сапог.
— Надевайте. Это мера предосторожности.
Переобувшись, мы двинулись в глубь леса. Высокие ели заслонили лохматыми лапами небо, не пропуская солнечный свет, и в сумраке я пристально смотрела под ноги. Хруст сухих веток отдавался эхом в напряжённой тишине. Было холодно, пахло хвоей.
Через пару минут впереди показался просвет. Мы вышли к железной дороге, тянущейся по центру широкой просеки. Из-за разлива путь был перекрыт, поезда не ходили. Жухлая трава под подошвами рассыпалась в пыль.
— Поспешим, — сказала Мария, уже пересёкшая рельсы. В чаще по другую сторону что-то сверкало и краснело. — Не хотелось бы провести здесь полдня.
— Петер! — окрикнул Кир. — Чего ты завис?
Он остановился в нескольких шагах и потрясённо, почти с ужасом, смотрел на пути, прослеживая их глазами то вправо, то влево.
— Петер.
Он вздрогнул, когда Кир тронул его за плечо, и растерянно схватился за голову.
— Что с тобой?
— Нет, нет, ничего, это просто, — взгляд его, как бы Петер ни сопротивлялся, раз за разом цеплялся за рельсы, — просто это место, как будто, не знаю даже, словно оно…
— Эй, эй, успокойся, это всего лишь железная дорога.
Кира, похоже, такая реакция застала врасплох, и он сам начал нервничать. На помощь пришла Мария. Взяв Петера за руку, она поймала его взгляд и долго, сосредоточенно смотрела ему в глаза.
— Лучше?
— Да, — выдохнул Петер, и Мария отпрянула.
— Теперь мне кажется, что не брать с собой Франтишку было ошибкой. Если все пришли в норму, то предлагаю ускориться. И, пожалуйста, постарайтесь держать себя в руках. Я бы предпочла обойтись без происшествий, проблемы с Рыцарями нам сейчас совсем не нужны.
Она бодро зашагала вперёд, с усердием впечатывая сапоги в землю. Редко что-либо так выводило Марию из равновесия, и потому предчувствие чего-то нехорошего лишь больше росло во мне. И вправду, стоила ли затея с дикой магией всего этого?
Снова сухие ветки оглушительно трещали под ногами. Лес густел, но из глубины его как будто шёл свет. Красноватый свет. И очень скоро его источник предстал нашим глазам.
Сначала среди тёмно-зелёных елей показалась одна багряная, потом ещё несколько, и вот уже весь лес вокруг нас сменил цвет. Красная хвоя мерцала, точно мишура, и пропускала солнечные лучи до земли, усыпанной такой же красной кристаллической пылью. Ветер качал верхушки елей, и во все стороны разносился глухой звон. В глазах рябило, уши заложило. Терпкий, сырой запах леса исчез. А ещё через несколько шагов земля стала рыхлой, пропитанной влагой, точно болотный мох; она неприятно хлюпала под сапогами.
— Остановимся здесь, — сказала Мария. Прислонившись к ближайшему стволу, она дала нам время привыкнуть к окружению. — Вам ведь ещё не доводилось видеть, во что магия превращает живую материю? На самом деле, нечто подобное тому, что стало с этим лесом, практически не происходит. А если происходит, то в большинстве случаев это последствия именно дикой магии. Точно неизвестно, какими свойствами, кроме огромной разрушительной силы, она обладает. Её сложно изучать, а ещё говорят, будто бы каждый раз, когда дикая магия появляется, у неё обнаруживают новые особенности. Удивительно, что она превращает всё в такие красивые кристаллы.
Мария протянула руку и сорвала с ветки пучок багряных иголок, но они сразу же раскрошились в её ладони. Из интереса я повторила за ней: кристаллы оказались лёгкими и холодными, точно льдинки, и трескались от малейшего прикосновения. Причудливая игра света на их гранях завораживала.
— Кстати, — Мария просеяла красную пыль сквозь пальцы, — эта жидкость у нас под ногами — остатки дикой магии. Надеюсь, вы понимаете, что трогать её не стоит.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Кир, уже присевший на корточки и потянувший руку к земле, услышав эти слова, дёрнулся и отпрянул. Но слишком резко. Качнувшись, он не удержал равновесие.
Магия всплеснула под его ладонью. Кир вскрикнул. Вскочил, шагнул назад, и Петер подхватил его, испугавшись, что он снова упадёт.
— Проклятье, — буркнула Мария. Быстро и уверенно, словно делала такое каждый день, она выудила из-за пазухи платок и стёрла с ладони Кира остатки магии. Его всего трясло.
— Мария, что происходит? — лепетал Петер, трясясь почти так же сильно. — Рука… С рукой всё в порядке?
— Неужели непонятно, что дикая магия очень опасна? Каким идиотом нужно быть… Чёрт!
Мария взяла Кира за подбородок, всмотрелась в его глаза. Он едва ли реагировал, только тяжело дышал.
— Но ведь, — подала голос я, — Кир постоянно контактирует с чистой магией. Наверное, он просто не подумал…
— Ты права. Это полностью моя ошибка, — сказала Мария с привычной холодностью. — Возвращаемся. Сейчас же.
Когда мы выбрались из леса и посадили Кира в машину, он немного пришёл в себя. Взгляд его стал ясным, но дышалось ему всё ещё с трудом. Магия не оставила никаких следов на его ладони, и я терялась в догадках, что же произошло. Наверняка, Мария знала ответ. Она дала Киру бутылку воды, но руки его так дрожали, что он не мог сделать и глотка. Я подумала, что ему была нужна поддержка Петера, но тот отошёл от машины подальше и закурил. Конечно, он перенервничал. Я и сама едва находила в себе силы, чтобы не рухнуть на асфальт.
Только Мария сохраняла хладнокровие. Хотя мне и казалось, что причиной её спокойствия скорее была усталость, какую я никогда прежде не замечала. Тяжёлая, словно копившаяся многие годы. Очень давняя усталость.
— Мария, — хрипло произнёс Кир, после того как она помогла ему с бутылкой, — что всё это значит? Что это было? — Он посмотрел на свою ладонь, будто хотел найти в ней ответы, а потом поднял влажные, полные боли глаза. — Почему?.. Как такое вообще…
Он захлебнулся. Зажал рот рукой, словно пытаясь остановить льющиеся наружу чувства. Мария подошла ближе, притянула его голову к своей груди и гладила по волосам, пока Кир не перестал дрожать.
— Франтишка была бы сейчас очень кстати, — тихо сказала она.
А если бы Франтишки не было вовсе? Она так часто помогала успокоить Петера, но достаточно ли её за это благодарили? Пусть она и руководствовалась чувством вины, задумывались ли мы хоть раз, каково ей было? Потому что в ту минуту я, способная лишь наблюдать за тем, как Кир страдает, ощущала жгут, что всё туже стягивал мою поясницу, врезался в кожу и, если бы я перестала сопротивляться, уже бы разорвал меня пополам. Не слишком ли многое мы возлагали на плечи Франтишки?
— Поедем?
Синие глаза Марии смотрели на меня, но как будто не видели. Моргнув несколько раз, она смахнула со лба чёлку и коснулась мочки уха. Петер уже садился в машину.
— Д-да, — рассеянно отозвалась я и тоже поспешила внутрь.
Мы разместились и пристегнули ремни, но Мария, положив руки на руль, сидела неподвижно и не собиралась заводить двигатель.
— Простите меня, — наконец сказала она с искренним сожалением, пусть и едва слышимым. — Мне следовало предупредить вас заранее и лучше позаботиться о вашей безопасности. С моей стороны глупо было полагать, что подобное мероприятие пройдёт гладко. То, что мне позволили провести вас на закрытую территорию, не значило, что это стоило делать. Я не достойна должности руководителя, которую занимаю. Если вы потребуете компенсацию или захотите уйти из агентства, я не стану возражать…
— Хватит уже, — глухо сказал Кир. — Ты сама себя слышишь? Говоришь так, будто кто-то умер. Я вообще-то не меньше твоего виноват в случившемся, и даже не начинай про ответственность и прочее. Вечно ты по-деловому… — Он зажмурился и потёр лоб. — Прекращай себя корить, и поехали. У меня от этого места голова трещит.