человеческого паттерна.
— Это как?
— Мы взяли за основу личность одного из участников команды, алгоритмы поведения, обучаемость, всё.
— И?
Колючка смотрит на меня с вызовом. Чем я ей опять не угодил?
— Я подумала, как ты смог распознать робота через речь. Почему?
— Не знаю, — я пожимаю плечами, — интуиция.
— Поэтому ты работаешь в аналитическом отделе? Из-за интуиции?
— Возможно, что ты хочешь мне сказать? Я не совсем понимаю.
— Я удивилась, как ты распознал робота, потому что все видели перед собой живого человека. Абсолютно все! Даже я.
— И?
— И теперь я вспомнила про этот проект. Знаешь, как он назывался?
— Фатум? — Я улыбаюсь ей в лицо, а она, кажется, готова защищаться.
— Именно. Мы взяли матрицу поведения нашего погибшего коллеги. У него был такой ник. Фатум. Как судьба. Теперь можно сказать, что так и есть.
— То есть, это ваш проект гуляет по сети? — Я удивлён? Нет.
— Я этого не утверждала. Это возможно. Но не доказано. Проект разрабатывался для конкурса и был ограничен физическим носителем.
— Всё чудесатее и чудесатее, — я опускаюсь на стул. Вот теперь ты меня удивила, Эвелин Райго. По настоящему.
— Возможно, кто-то взял его за основу. Возможно. По этому же принципу построена матрица Адама. Я вижу сходство.
— Если у него нет физического тела, нам его не поймать. Он сможет сохранить себя в любой точке мира и распространиться.
— Может, — просто соглашается Эвелин. — В современном мире для него не будет преград. Если это то, о чём я думаю.
— О чём ты думаешь?
— Он мыслит, как человек, действует как машина, в зависимости от обстоятельств. Он легко вытеснит все управляемые программы и перезапишет их. Он сможет стать совершенным существом. Почти богом.
Богом. Я смотрю на поникшую голову Пончика. Чего я хочу? Что могу сделать? Мир меняется и делает это быстрее, чем человечество может к нему приспособиться. Кажется, оно не избежало участи всех творцов. Его собственное творение уничтожит его. Уберёт с пути, как устаревший мусор. Новому богу нужна новая паства.
Глава 11 Лин
Ситуация вышла из-под контроля, а это ненормально. Для меня. Каждый шаг в моей жизни должен быть просчитан. Никаких случайностей. Теперь всё изменилось, и мне некомфортно. Всё, что у меня есть — лэптоп с ограниченным доступом. Судя по сообщениям и видео в сети на улицах ближе к Гудрон-тауну, как раз где-то возле нашего убежища, творится ад. Через плотный стеклопакет слышны крики и выстрелы.
Марк Новак спокоен. Уже час он сидит за столом рядом с умершим симом, глядя в одну точку. На вопрос, что он делает, ответил, что ему надо подумать. Я не мешаю. Адам, кажется, преждевременно покинул нас. Я бы сказала, что его больше нет. Копии его личности, разумеется, есть на серверах «СоТы», но скоре всего не последние. Он может не помнить, что произошло сегодня. Но он мне и не нужен. Мне нужен Марк. Он — ключ к моему восстановлению в должности.
Я снова обращаюсь к сети. Макс. Надо написать ему. В социальной сети он был в последний раз вчера в 7:15. Это достаточно давно для него. Мне неспокойно. Оставляю сообщение, как со мной связаться. Лента пестрит призывами выйти на улицы и заблокировать громадину «ЭйчЭс». Зачем? Чего они хотят? Едва «ЭйчЭс» перестанет их обслуживать, они всё потеряют. Неужели это понимаю только я? Наш уютный, упорядоченный мир дал трещину и из неё сочится хаос. Этого я хотела когда-то, но не теперь. Теперь я вижу, что без чёткого порядка наша жизнь превращается в помойку, какую я видела вчера на улицах. Люди не способны позаботиться о себе. Не сейчас. И никогда были не способны. Доказательства? Их легко можно найти в истории человечества. Достаточно вспомнить экологический кризис прошлого тысячелетия, когда они почти уничтожили сами себя и всё, до чего могли дотянуться. То была эпоха бесконтрольного потребления, породившая новую эру. Эру минимализма. Новое время научило нас быть скромнее, ничтожнее. Нас заставили обходиться малым. «ЭйчЭс» позволяет нам оставаться людьми, распределяя блага по принципу наибольшей справедливости. Чем выше твоя лояльность к системе, тем больше благ ты получаешь. Если не согласен — живи, но очень тихо, и так же тихо можешь уйти.
Чего я хотела несколько лет назад? Неужели этого? Стрельбы на улицах, замусоренных тротуаров? Нет. Я хотела увидеть больше человечности в программируемом мире. Как раньше, в детстве, когда казалось, что весь мир наполнен открытиями. Это та самая человечность? Волна эмоций, как цунами, сносящая всё на своём пути? Это? Теперь я смотрю на вещи по-другому. Я работаю с цифрами, а они не требуют эмоций. Только холодный расчёт. У Марка Новака всё иначе.
— Марк.
— Что? — он смотрит на меня. Сегодня он выглядит лучше — отдых пошёл ему на пользу.
— Что такое человечность?
— Тебя потянуло на философию, Колючка? — усмехается Марк, но как-то грустно.
— В новой эре для неё нет места. Тебе не кажется? — не то, чтобы мне хотелось рассуждать об этом, но сегодня, будто бы, особый день, какого больше не будет. Я даже не обращаю внимания на прозвище, что он мне дал.
Марк задумывается.
— Скорее она перешла в новую плоскость. Мы создали роботов, и они стали нашими реципиентами. Мы дали им тела, наш опыт, мысли и, кажется, даже то, что ты называешь человечностью. Иногда кажется, что Пончик более человечен, чем некоторые из людей. Они нас заменят когда-то, вот увидишь!
— Ты обо мне? «Пончик более человечен, чем некоторые из людей», это ты обо мне?
Марк замолкает и улыбается, отводя глаза.
— А ты сама, Колючка... Лин, как думаешь? Творение нового мира. Что ты такое?
Я? Зачем ты задаёшь мне этот вопрос, Марк Новак. Я знаю, кто я. Биологически — я человек, с небольшими модификациями тела. И я говорю ему это. На что Марк согласно кивает.
— А что есть человек? Формально, сим тоже человек. У него человеческое тело.
— Нет. Сим — искусственно созданный механизм.
— Есть искусственно выращенные люди, — возражает Марк, — для тех кто не может родить естественным путём. Из генетического материала выращивают потомство в искусственных условиях. Они тоже симы?
— Нет, это совсем другое! — меня начинает злить