В глубине. Дантон подобно снаряду ворвался в примолкший было хор, который моментально грянул с невиданной доселе силой. Пробудившийся фанатический элемент на этот раз уже не выступает явно, однако ощутимо и тревожно сопровождает элемент веселья. Начинается оргия. Рык Дантона триумфально плывет по вспененным валам крика, смеха, истерического женского визга, свиста и подспудного ворчания. Все это на фоне неистово заливающегося колокольчика. Снаружи, справа. Подхлестываемая происходящим потасовка тут же перекидывается в коридор.
Слева.
ЭРМАН. Я буду вынужден прервать слушания, господа!
Снаружи, справа. Они уже в коридоре. Грохот стоит на все здание. Шум сливается воедино. Слева.
ФУКЬЕ (подпрыгивает, осененный спасительной мыслью. Кричит, как будто желая перекричать тайфун). Послушайте! (Тянет остальных вперед.) Пусть Конвент сам решает вопрос со свидетелями, раз речь идет о его членах! (Всеобщее облегчение, однако Вадье обеспокоен.)
БИЙО (секунду спустя, с облегчением). Хорошо. Фукье, подите скажите им. (Вадье тянет его к выходу налево.) Однако же вы должны послать письмо в Комитет спасения!
Бийо и Вадье останавливаются ненадолго, невзирая на спешку, и бросают на Фукье пронзительный взгляд, который тот игнорирует. Фукье заходит внутрь. Из глубины.
ГОЛОС ДАНТОНА (язвительно выделяясь среди шума). …французский народ? Как судьи извращают закон? (Саркастическое и возмущенное одобрение.) Свидетелей защи…
Под влиянием неистово заливающегося колокольчика Фукье и, вероятно, его жестов шум утихает, сначала переходя в затишье, потом окончательно. Снаружи, справа и слева. В коридоре справа штурмующие одержали победу; слышно, однако, что и слева, в конце длинного коридора, люди штурмом берут вход. Справа врывается победоносная Партия 4 из девяти человек. С промежутками в несколько секунд входят люди группами по четверо, двое, пятеро. Слева. На середину возвращаются Бийо и Эрман: первый из передней левой части сцены, второй от двери, ведущей в глубь сцены. Вадье хочет убежать налево, однако отступает, услышав, что и там идет осада. Пытается спрятаться, несколько встревожен. Справа.
ПАРТИЯ 4 (в прекрасном расположении духа). Его слышно аж за мостом… Стены дрожат, гляньте-ка только! – Он еще может выиграть, помяните мое слово! – Ну, куда теперь?
Слева.
ЭРМАН. Стойте! Чего вы хотите?
Вадье держится за спинами коллег. Справа.
ПАРТИЯ 4 (осаждает дверь). Войти! Хотим войти и послушать! (Колотят в дверь.) Эй, открывайте! – Открывайте там! – Мы выбьем дверь!
Слева.
ЭРМАН. Нет мест! Пожалуйста, уходите!
Бийо поспешно загораживает собой дверь слева. Вадье забивается в угол справа от него, потому что… Справа. Партия 4 обнаружила эту дверь и ринулась к ней с торжествующим воплем.
Слева.
ЭРМАН. Вход воспрещен! Имейте уважение к суду!
Его добродушно оттесняют.
ПАРТИЯ 4. Это нас не волнует! – Везде можно! – Мы хотим войти! (Язвительно.) Уважение, да? – Сначала управьтесь с Дантоном! – Растяпы! – Сбежали от заключенных! – Трусы! (Обращаясь к Бийо.) С дороги!
БИЙО (с неожиданной мощью в голосе). Я представитель народа!
Это возымело действие. Запал растрачен, они не осмеливаются его тронуть. Люди останавливаются, успокаиваются – поначалу ворчат и насмехаются, но вскоре слушают уважительно, молча. В глубине. В еще более остывшей, протрезвевшей, тишине Фукье оглашает намерение обратиться к Конвенту. Потом деловитое обсуждение и согласие. Снаружи, слева. Толпа выломала замок и с шумом рассыпалась по коридору.
Слева.
БИЙО. Граждане! Кто нарушает общественный порядок, служит врагам службу – сегодня более чем когда-либо!
Партия 5, целая толпа, врывается слева. Однако она останавливается при виде благоговейного поведения своих предшественников и тоже утихомиривается. Только первые из нижеследующих слов оказываются заглушены.
Поворачивайте назад! Иначе Конвент оцепит Трибунал войсками и никто не сможет добраться даже до окон!
ПОСЯГАТЕЛИ (возмущенный ропот, однако без особой уверенности). Войсками… Он сказал войсками… Что, хотят оцепить?! (Отдельные голоса.) Как же так, ведь слушания публичны! – У нас есть право слушать! – Вы еще и стрелять готовы! – Совсем как при тиране!..
БИЙО. Но права оскорблять суд у вас нет! Люди, при тиране вы были чернью… (Львиное рычание; еще более глубокая тишина.) Сегодня вы свободные граждане. Сегодня вы – хозяева города… (несколько утвердительных удовлетворенных возгласов) и потому отвечаете за порядок в нем. Ваше правительство служит вам, а не вы правительству; поддержите же его, вместо того чтобы ему мешать! (Более сдержанное выражение одобрения со стороны нескольких человек.) Итак, идите и сами позаботьтесь, чтобы все было мирно.
В глубине. Обвиняемые выражают согласие. Оживление, однако порядок восстановлен. Посредине.
ПОСЯГАТЕЛИ (ропот ребяческого упрямства). Э, болтовня! – Хороши хозяева, когда нам ничего нельзя! – Что мне с того! – Хочу послушать, и баста! (Решительная поддержка.) Тихо ты, он дело говорит! – Да, да! Верно! – Толково рассудил! – Давай, уходим! (Отступают, отчасти добровольно, отчасти увлекаемые наиболее энергичными.)
ГОЛОС (подхваченный всеми. Поднимают шапки). Да здравствует Конвент!
Разделяются и уходят направо и налево. Слева.
ЭРМАН. Бийо, Трибунал благодарит вас.
Бийо холодно отвечает на рукопожатие, передернув плечами в знак презрения к собственным заслугам.
ФУКЬЕ (возвращается). Уф! Согласились…
В глубине. Сдержанный гул оживления; обвиняемые переговариваются, полные надежды.
ГОЛОС КАМИЛЛА (донельзя взволнованно, однако доверительно). …это точно, потому что Конвент тотчас их нам пришлет. (Вспышка нервозной радости.) О, дру…
Слева.
ФУКЬЕ (закрывает за собой двери). У нас есть, может, с четверть часа покою. Пойду напишу… (Эрману) подпишешь в зале. (Открывает дверь в середине левой стены, ведущей не только в комнату присяжных, но и в подобие фойе.)
БИЙО (через плечо). Нашему Комитету в руки, не забудьте! (Секунда промедления, обмен пронзительными взглядами.)
…..
ВАДЬЕ (останавливается; резко). Зачем?
Бийо игнорирует его.
ФУКЬЕ (от своей двери). Только пусть, Бога ради, поторапливаются с ответом!
…..
ЭРМАН (от двери в зал, с бессознательно героической улыбкой). Потому что это как плавание на горящем корабле, господа!
Exeunt omnes[53].
КАРТИНА 4
Улица Сент-Оноре, 398. Робеспьер, без жилета и галстука, спит, положив голову на руки, сложенные на краю dressing-table[54]. Разбуженный стуком, поднимает голову, слегка поморщившись, но не отвечает.
ЭЛЕОНОРА (входит, останавливается; очень тихо). О… прости. Я не знала, что ты вернулся.
РОБЕСПЬЕР (даже не взглянув на нее). Пятнадцать минут назад.
ЭЛЕОНОРА. Ты еще уйдешь?
РОБЕСПЬЕР. Через десять минут. Что тебе нужно?
ЭЛЕОНОРА. Что тебе принести?
РОБЕСПЬЕР. Ничего. Оставь меня в покое.
ЭЛЕОНОРА (взбунтовавшись). Но!..
РОБЕСПЬЕР (со зловещим спокойствием). Пожалей меня; и прекрати. (Прижимает пальцы ко лбу с гримасой боли и нетерпения. Издает тихий, похожий на рычание стон, не раскрывая рта.) Мммммм-ммм…
Тем временем Элеонора, ничуть не смутившись, тихо и умело наводит порядок в хаосе одежды, полотенец, бумаг и выдвинутых ящиков, царящем в комнате, – словом, устраняет следы пребывания в ней человека, который примчался домой на двадцать минут в сильном раздражении, в полубессознательном состоянии вследствие мигрени и бессонницы, чтобы переодеться и приготовиться к последующим семи часам парламентской борьбы. Во время этого занятия Элеонора то и дело взглядывает на него со сконфуженной, наполовину насмешливой полуулыбкой. Время от времени он не может не заметить этого или не почувствовать. Достаточно, чтобы в конце концов слегка повернуть голову в ее сторону. Он не видит ее отчетливо, так как фокусировка зрения требует от него слишком больших усилий.