даже почту ему доставляли на имя Денни Джимпа. Ему перевалило за сорок, это был маленький человечек, больше похожий на подростка, чем на взрослого мужчину. Голос у него был тонкий и пронзительный, а лицо почти без морщин и других признаков возраста. Хотя он охотно помогал полиции, самих полицейских жаловал не особенно и любил только одного из них — Стива Кареллу.
— Зачем он тебе? — спросил дежурный сержант.
— У меня есть кое-что для него.
— Что именно?
— Что-то я не помню, чтобы тебя перевели в следственный отдел, — уклонился от ответа Денни.
— Если хочешь поязвить, стукач, то вешай трубку.
— Я хочу поговорить с Кареллой, — настаивал Денни. — Ты передашь ему, что я звонил?
— Карелле сейчас не до передач, — сказал дежурный сержант.
— Что это значит?
— Сегодня днем в него стреляли. Он умирает.
— Что?
— Что слышал.
— Что? — повторил ошарашенный Денни. — В Стива… Ты не шутишь?
— Не шучу.
— Кто стрелял в него?
— Мы и сами хотели бы знать.
— Где он?
— В городской больнице. Можешь не ходить туда. Он * реанимации, и я сомневаюсь, что ему позволят беседовать с осведомителями. '
— Он не умирает, — сказал Денни, словно убеждая самого себя. — Слушай, ведь он не умирает, правда?
— Его надили почти замерзшим, и крови он потерял очень много. В него накачивают плазму, но в груди три дырки, так его дела его плохи.
— Слушай, — пробормотал Денни. — Боже мой.
Он замолчал.
— Ты кончил, стукач?
— Нет еще… В городской больнице, говоришь?
— Повторяю тебе, не трать время. Там и так поло»- tw следственного отдела.
— Да, — протянул Денни. — Подумать только…
— Карелла — полицейский что надо, — заключил сержант.
— Да, — еще раз сказал Денни и, помолчав, попрощал- I Ж— Пока.
— Пока, — ответил сержант.
Послушавшись сержанта, Денни Джимп отправился в боль- мщу только на следующее утро. Он размышлял весь предшествующий вечер: удобно ли ему идти в больницу? Узнает ли го Карелла? А если будет в силах сказать «Привет!», то захочет Ж? Хотя с Кареллой их связывали деловые отношения, он Мал, что осведомители — не самые уважаемые люди. Карелла пжет и рассердиться.
В этих размышлениях прошла вся ночь. Неизвестно почему, ча ему хотелось увидеть Кареллу, пока тот еще не умер. Увидеть in. поздорс’> — ься, а может, и пожать ему руку. Наверное, «* за Рождества. Денни позавтракал, надел хороший костюм, ' ижую сорочку и лучший галстук. Он хотел выглядеть прилично, Мобы как-то уравновесить неприличие своей жизни. Ему по- иму-то было важно выказать заботу о Стиве Карелле и получить i<f него признательность.
По дороге в больницу он, после немалых колебаний, купил Чробку конфет. В больнице наверняка будет полно полицейских. I < ему сказал сержант. И не глупо ли Осведомителю приходить чонфет т? Он едва сдержался, чтобы не выбросить коробку. И конце концов, когда приходишь навестить кого-то в больницу, |гзательно приносишь с собой что-нибудь, как бы говоря: «Мы *бя помним, ты обязательно выздоровеешь». Денни Джимп упал в вежливый, респектабельный мир, и правила этого он будет выполнять.
В ту субботу, 23 декабря, над больницей висело серое небо. В воздухе появились первые снежинки, и Денни мельком подумал, что тем сотням людей, которые мечтали о снежном
Рождестве, кажется, повезло, но, когда через вращающиеся двери он входил в широкий белый вестибюль больницы, его охватила Ил На стене напротив регистратуры висел рождественский венок, но в самой больнице ничего праздничного не было. Девушка-регистратор чистила ногти. На скамье сидел немолодой мужчина со шляпой на коленях и бросал взгляды на дверь отделения «Скорой помощи».
Денни снял шляпу и направился к регистраторше. Девушка не подняла головы. Она продолжала чистить ногти с тщатель ностыо японского рабочего. Денни откашлялся.
— Мисс? — сказал он.
— Да, — ответила девушка, не отрываясь от своего занятия.
— Я бы хотел навестить Стива Кареллу, — сказал Денни, — Стивен Кареллу.
— Как вас зовут, сэр? — спросила девушка.
— Дениел Нельсон.
Девушка отложила пилку в сторону и, не глядя, взяла со стола машинописную страничку. Изучив;е, она сообщила:
— Вас нет в этом списке, сэр.
— В каком списке? — спросил Денни.
— Мистер Карелла находится в критическом состоянии, — объяснила девушка. — Мы пускаем к нему только членов семьи и некоторых полицейских. Сожалею, сэр.
— Как он там? — спросил Денни.
Девушка бесстрастно посмотрела на него.
— Мы говорим, что человек в критическом состоянии, только когда он действительно находится в критическом состоянии, — сказала она.
— Когда… когда что-нибудь прояснится? — спросил Денни
— Я не знаю, сэр. Он может выжить, а может и умереть. Боюсь, это от нас уже не зависит.
— Ничего, если я подожду здесь?
— Разумеется, сэр. Вы можете посидеть на скамейке, если хотите. Но, возможно, вам придется долго сидеть. Понимаете?
— Понимаю, — сказал Денни. — Спасибо.
Он внутренне негодовал, что его лучшие чувства оскорблял! молодая вертихвостка, которую собственные ногти занимала больше, чем жизнь и смерть. Пожав плечами, он пошел и сел на скамейку рядом со стариком. Старик тут же повернулся к нему.
— Дочь порезала руку, — сказал он.
— Вот как? — откликнулся Денни.
— Открывала консервную банку и порезала руку. Как аи думаете, это опасно? Порезаться консервной банкой?
— Не знаю, — ответил Денни.
— Наверное, опасно. Они сейчас зашивают ей рану. Кроаа из руки рекой текла.
— Все будет в порядке, — утешил его Денни. — Вы не бас покойтесь.
— Надеюсь. Вы пришли навестить кого-нибудь?
— Да, — сказал Денни.
— Друга?
— Ну… — сказал Денни и принялся изучать напечатанный на коробке состав конфет. Что такое лецитин, он не знал.
Вскоре в коридор вышла дочь старика с забинтованной рукой.
— Как себя чувствуешь? — спросил ее отец.
— Нормально, — сказала девушка.
И они вместе вышли из больницы.
Денни Джимп остался один на скамейке.
Тедди Карелла сидела в палате мужа, не отрывая от него глаз.
Жалюзи были опущены, но она хорошо видела в сумерках его лицо, его открытый рот и сомкнутые веки. Рядом с кроватью стояла капельница, трубка от нее тянулась к руке Кареллы, и плазма из повернутой бутылки вливалась в вену. Он лежал без движения, израненная грудь была покрыта одеялом. Раны уже перебинтовали, но до этого из них вышла кровь, а с ней, похоже, и сама жизнь, настолько Карелла был бледен.
Нет, думала она, он не умрет.
Я прошу тебя, Боже, умоляю, не дай ему умереть.
Мысли ее бежали быстро, она даже не осознавала, что молится, настолько мысли эти были обычными и простыми.
Она помнила, как познакомилась с Кареллой, когда ограбили ее контору, помнила тот день, когда он пришел в маленькую комнатку, где она работала. Он вошел в комнату, он и еще один детектив,