Читать интересную книгу Любимый цветок фараона (СИ) - Горышина Ольга

Длинный подол подмел им лестницу.

— Мать позаботится о тебе, пока мы с Аббасом заберем машину. Латифа очень плохо говорит по-английски, но понимает. Все будет хорошо, слышишь?

Сусанна кивнула и, вцепившись в протянутую руку, принялась старательно нащупывать ступеньки. Почти на самом верху она обернулась на грохот — мимо пронеслась кошка.

— Я и за тобой сейчас спущусь!

Слова Резы перекрыл протестующий возглас брата:

— Я уже встал. Мог бы предупредить…

— А я тебя предупредил.

— Как такое возможно!

— Вылезай уже из гробницы, ты мне живой нужен, — усмехнулся Реза и обернулся к Сусанне: — Горячая ванна и теплый чай с корицей. Без этого никакого ужина. Мать уже воду набирает. Моя спальня через кухню, вторая комната налево. Поняла?

Она кивнула и пошла в указанном направлении, оставив братьев вдвоем. Аббас так и не вышел на свет фонаря, и она не увидела его лица. Ей достаточно было довольного лица Резы, когда тот произносил слово "спальня".

2.10 "Вылитая Нен-Нуфер"

На кухне нос закладывало от густых восточных ароматов и щипало глаза от поднимающегося над плитой чада. Сусанна приподняла крышку и отшатнулась от обжигающего пара. Лучше не лезть! Хозяйке видней, что можно, а что нельзя оставлять на огне без присмотра, а ей только ожога для полного счастья не хватало! Нет, ей не хватало хотя бы малюсенького кусочка хлеба, и можно без масла. На языке оставался кисловатый привкус бурды, именуемой пивом. Сусанна безошибочно нашла источник хлебного аромата: на кухонном столике под яркой салфеткой пряталась гора лепешек. Если отломить кусочек, никто ж не заметит… Или вообще взять целую — их тут так много!

Обернувшись на обе двери, словно воришка, Сусанна схватила верхнюю лепешку, еще теплую, и проглотила, пожалуй, вовсе не жуя. Теперь главное — не начать икать, потому что хоть на столе и стоял кувшин с водой, в котором из шкафчиков искать стакан, она не знала. Все они были одинаковыми, цвета корицы, с увесистыми ручками, но без стеклянных вставок. На кухне можно было не только есть, но даже танцевать. Однако обеденный стол выглядывал из соседней комнаты, вернее его угол, накрытый бордовой скатертью с золотыми кистями. Набрав полные легкие дурманящих ароматов, Сусанна задержала дыхание, чтобы справиться с подступающей икотой, и шагнула к двери.

Вторая комната налево… Надо успеть выскочить оттуда до возвращения братьев. Пожалуй, прошла уже целая вечность с того момента, как стих звук отъезжающего мотоцикла. Рубашка и куртка остались на ней. В чем же Реза уехал?

Сандалии звонко шлепали по напольным плиткам — надо было разуться на пороге, чтобы не пылить. Но и сейчас не поздно. Сусанна взяла сандалии в руку, прежде чем ступила на мягкий ковер, застилающий пол в спальне Резы. Вернее ковров здесь было аж три — два других лежали по обе стороны от кровати, низкой и слишком просторной для одного человека. Только времени разглядеть резное с золотой инкрустацией изголовье не хватило — на пороге ванны стояла хозяйка. Сусанна тихо выдала злосчастное "хэллоу", не в силах вспомнить арабское имя. Черное на улице, при электрическом свете платье оказалось темно-бордовым, а вот платок на голове остался черным. Женщина не улыбалась, но и осуждения в ее темном взгляде при виде куртки одного и рубашки другого сына, не читалось — даже лишенное эмоций, лицо оставалось добрым. Доброта залегла в прорезавших лоб и уголки глаз глубоких морщинах — ей точно нет шестидесяти. В общем, какое это имеет значение…

Хозяйка жестом пригласила гостью пройти в ванную, и Сусанна с ужасом обнаружила, что дверью служила лишь плотная занавеска. Сколько у нее осталось минут до возвращения братьев? Одна? Две? А хозяйка все не уходила, хотя Сусанна и без нее отыскала бы и полотенце, и… С ней поделились платьем. Оно было абсолютно черным. Наверное, хозяйка боялась предложить гостье нелюбимый цвет… Да она сейчас серо-буро-малиновый наденет, только уйдите уже наконец! И женщина ушла, продолжая подметать пол неимоверно длинным подолом. Чтобы лишний раз не пылесосить. Реза же сказал, что в дом постоянно наметает песок!

Только прежде чем залезть в огромную угловую ванну, Сусанна на мгновение выглянула в спальню в поисках зарядки для телефона. И, о счастье, нашла ее на прикроватной тумбочке. Она уже глянула на время в планшете — сестра прибьет ее за очередное послание в час ночи! И за волосы… Сусанна решила повременить с зеркалом — вода остывала, и минуты одиночества таяли слишком быстро. От одного взгляда на колышущуюся от кондиционера занавеску она согрелась, оставалось лишь ополоснуть тело от песка и страха. Только погрузившись по нос в пену, Сусанна поняла, что ванна не отпустит ее так быстро. Хотелось не думать ни о предстоящей встрече с братьями, ни об ужине, ни о том, что может последовать за ним. Но мысли дрожью бежали по скрюченному позвоночнику вниз. Не думай, не думай, не думай… Думать уже поздно. Сусанна откинула голову на подушку и поняла, что если только закроет глаза, сразу же уснет…

Ага, уснешь тут под звуки мотора и хлопающих дверей. Сусанна хотела выскочить из ванны и вытереть пену полотенцем, но в спешке поскользнулась, рухнула обратно в воду и намочила волосы, которые до того придерживала рукой. Наплевав на боль, Сусанна схватила с полочки шампунь и за тридцать секунд вымыла голову, ополоснув под краном ледяной водой — не время разбираться с горячей, и вообще перед школой бы такие рекорды ставить! Прислушиваясь к шуму в доме, она с остервенением стирала с себя остатки пены и глядела на занавеску. Нет, он обязан быть джентльменом, когда мать на кухне в трех шагах отсюда!

Платье мешком висело на ней и отлично скрывало отсутствие нижнего белья, и благодаря небольшому росту хозяйки, Сусанна почти не наступала на подол. Она вытерла волосы и опустилась на корточки перед ванной — проще вымыть весь пол, чем протереть набрызганную ей лужу. Кое-как она расправила подле ванны полотенце и потопталась на нем, приподняв подол. Как они в этом ходят! Свою одежду она скомкала и сунула в рюкзак, придавив планшетом. Теперь чуть подтянуть рукава, чтобы отыскать пальцы, и откинуть занавеску. Но лучше бы она этого не делала!

Реза сидел на кровати, держа в руках ее телефон. Он успел ополоснуться, но, наверное, забыл вытереться — по свободной футболке с длинными рукавами расползлись влажные пятна.

— Я подключил тебя к сети на случай, если ты хочешь написать родителям, что с тобой все в порядке.

Из телефона торчал провод, и ей предлагалось присесть рядом с хозяином — только куда — на подушку, до другого края кровати провод не дотянется. Реза, наверное, тоже оценил его длину и подвинулся. Теперь подушка была в безопасности, но не она. Так близко к нему она не сидела даже в такси — платью пришлось лечь на его тонкие слаксы. Какое счастье, что ткань плотная!

— Санура натворила делов, — пальцы Резы гребнем прошлись по мокрым спутанным волосам. — Но если бы ты иногда расчесывала волосы, она бы в них не запуталась.

Сусанна решила промолчать. Она взяла платье его матери, но чужую расческу брать не собирается!

— Может, хочешь позвонить родителям? Я принесу телефон.

— Нет, они не поймут звонка. Я обычно пишу…

Обычно… Обычно она сидит дома в это время, а сейчас если сестра решит вызвать видео-чат, что ей делать? Встать у плотной портьеры — она не могла запомнить цвет занавесок в номере. Сестра, конечно же, оказалась онлайн, и Сусанна быстро набрала три слова: "Я хочу спать", и это были слова правды, и сестра тут же ответила: "Не снашивай ноги. Другие не купишь. И пришли фотки". "Окай", набила Сусанна и, прикрепив одну фотку из Мемфиса, другую на лошади, вопрошающе взглянула на фотографа.

— Не буду мешать.

Правда, что ли? Вы, мистер Атертон, думаете, что способны не мешать?

Реза подошел к столику под зеркалом — там оказался поднос с жестяным чайником, и через секунду в ее руках была стеклянная чашечка — обещанный чай с корицей. Сусанна проводила Резу взглядом до самой двери, которую тот предусмотрительно оставил открытой. К счастью! За закрытой дверью она уже с ним сидела. С нее довольно! Только и с сестрой общаться не хотелось. Сусанна вернула телефон на тумбочку и принялась малюсенькими глоточками тянуть чай, а потом подошла к окну, из которого по всему должны быть видны пирамиды. Но, увы, за тяжелыми коричневыми портьерами чернели только кусты.