Вот, только это ведь Рейн.
И судя по тому, как напрягается его спина, я уже готов пожалеть о том, что у меня нет фильтра.
— Что ты сейчас сказал, Леннокс?
Честно говоря, я могу отреагировать по-разному. В первом случае — извиниться и сказать, что я ничего такого не имел в виду.
А в другом…
— А что? Ты согреешь свои руки, а я буду при деле. По-моему, беспроигрышный вариант.
Черт побери, Ривер. Почему ты злишь Грейди при каждом удобном случае?
Но мне известно почему. Как ни странно, перепалки с Рейном — моя любимая прелюдия. Я бы солгал, если бы сказал, что меня они не возбуждают.
Рейн вскакивает с пола и мгновенно надо мной нависает, обеими руками заключая меня в клетку. Лицо Грейди находится так близко, что я ощущаю запах мятной пасты в его дыхании. И у меня тут же возникает желание сократить наше расстояние и прикоснуться к губам парня.
Влечение — странная штука, и то, что я испытываю к нему, опасно.
Безрассудно и глупо.
Разрушительно.
— Зачем, Ривер? Зачем ты меня все время подначиваешь, если знаешь, что всякий раз реакция будет одной и той же?
Я ухмыляюсь:
— Ты легко воспламеняешься. Как, например, сейчас. Твое пламя можно было бы направить в более полезное русло. Но я буду держать эти мысли при себе, если пообещаешь, что наградишь меня за то, что я был хорошим мальчиком.
Ощущая, что Рейн сжимает диванную подушку, я зачарованно наблюдаю, как он слегка морщится, прежде чем на его покрытом щетиной лице дергается мышца. У меня перехватывает дыхание, когда я думаю о том, каково было бы провести по ней языком, спуститься вниз по шее, и прикусить пульсирующую вену, прежде чем оставить влажные поцелуи на его груди…
Черт, теперь у меня… встал.
— Перестань меня доставать. Особенно как сейчас. Иначе пожалеешь.
— Не моя вина, что ты не можешь справиться с тем, что я сделал лучший минет в твоей жизни.
— Да ты и близко не был, — выплевывает Рейн, а его голос пронизан ядом.
Я вскидываю бровь.
— Неужели? То есть ты хочешь сказать, что не хватал меня за волосы, не трахал в мой рот, и не кончил мне в горло так сильно, что на следующий день у меня охрип голос? — Я киваю головой в притворном согласии, прежде чем продолжить. Мои слова истекают сарказмом: — Окей. Как скажешь.
— Этого никогда…
— Не было? Да, да, я помню. — Из меня вырывается ехидный смешок. — Почему ты просто не можешь принять этот факт? Ну отсосал тебе чувак, и что? Тебе же понравилось…
Рейн раздраженно встает с дивана:
— Ты мне не нравишься, не говоря уже о том, что ты сделал со мной в раздевалке.
Ну. Какой. Же. Ты. Лжец.
Закатывая глаза, я встаю и смотрю ему в лицо:
— Уверен, что нравлюсь тебе гораздо больше, чем ты готов признать.
— А я уверен, что у тебя бред сумасшедшего, и ужасаюсь, что тренер оставил меня с кем-то, у кого явно беда с головой.
— Уж лучше быть сумасшедшим, чем чувствовать себя настолько неуютно в своем теле, что приходится постоянно лгать о том, что тебя влечет к кому-то своего же пола. — Я практически вижу, как из ушей Грейди валит пар. Да, похоже, мне удалось его довести. — На самом деле, — продолжаю я, — уверен, что настоящая проблема в том, что ты тоже би. Просто не желаешь это признавать. Как там говорилось: «дама слишком щедра на уверения»21.
Черт, я сегодня точно доиграюсь.
Опять.
— Так, все, — бормочет Рейн, протискиваясь мимо меня в коридор. Видимо, опять сбегает в свою комнату.
Отпустить его и радоваться своей победе?
Да ни за что.
Я бросаюсь вслед за этим мудаком, но, когда добираюсь до его двери, она уже захлопывается. Дергая ручку, я обнаруживаю, что та заперта.
— Впусти меня, Рейн, — рычу я, начиная колотить кулаком по дереву.
— Кажется, я просил тебя не называть меня так.
Ага. Точно. Но все, чего добился — выдал мне оружие против самого себя же.
Я игнорирую его вопрос:
— Просто посмотри правде в глаза. Ты не можешь сбегать и прятаться от меня целый месяц. И особенно не от правды о своем гендере.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Рев Кирана приглушает закрытая дверь:
— Ну все, Ленни, теперь ходи и оглядывайся!
Я усмехаюсь, прежде чем крикнуть в ответ:
— Можешь попробовать. В отличие от тебя я никогда не был трусом!
С другой стороны раздается хлопок и удар кулаком по стене.
Похоже, я задел Кирана за живое.
Удовлетворенный его маленьким срывом, я разворачиваюсь и направляюсь в общую ванную. Мне отчаянно нужно подрочить, чтобы освободиться от желания, вызванного нашим маленьким танго. Раздеваясь, я включаю воду в душевой кабине.
Тренер, возможно, упустил некоторые базовые потребности, такие, как центральное отопление, но он определенно компенсировал свой промах с помощью чумового дизайна ванной. В ней установлена душевая кабина со стеклянной перегородкой и дверью, отделяющей остальную часть комнаты, полом, выложенным речным камнем в виде мозаики, как и одна из стен. Она контрастирует с гладкой плиткой соседних стен с прикрепленными к ним душевыми насадками. Их две, и вода льется с обеих сторон.
Достав телефон, я включаю динамик, и ванную заполняют звуки «Hard Feelings» Palisades.
Какая ирония.
Проверив температуру воды, я переступаю через порожек и оказываюсь под струей, закрывая за собой стеклянную дверь.
Затем позволяю воде каскадом стекать по своему телу, обдавая волосы и кожу, прежде чем взять гель для душа из маленькой ниши в стене. Как раз в тот момент, когда я намыливаю руки, до меня доносится звук хлопнувшей стеклянной двери.
Но, прежде чем понимаю, что происходит, Рейн сильно прижимает меня к стене, используя вес своего тела, чтобы удержать меня на месте. Зрение расплывается, и я понимаю, что от его толчка ударился головой о стену. Грубый материал оцарапал мою кожу, и я уже чувствую, как кровь стекает с моего разбитого лба.
Но не успеваю сформулировать даже мысль, не говоря уже о плане, как вырваться, когда Рейн сжимает мои ягодицы и широко их раздвигает, прижимая к стене еще сильнее.
И хотя я понимаю, что происходит, совершенно не готовлюсь к тому, что Грейди возьмет меня жестко и быстро.
Я делаю резкий вдох сквозь стиснутые зубы и выдыхаю с шипением.
Первое, что я чувствую, это дискомфорт, за которым следует тысяча острых ножей. Когда дело доходит до секса, это не те ощущения, к которым я привык. И нормальный человек подготовил бы своего партнера, а не засунул бы свой член ему в задницу на сухую. Это элементарная вежливость.
Вопреки распространенному мнению вода не заменяет смазку.
И интуиция подсказывает мне, что Рейн прекрасно об этом знает.
Он обхватывает меня рукой, прижимая ее к моему горлу — его предплечье находится вплотную к коже, между долиной моих грудных мышц. Хватка Кирана достаточно сильна, чтобы стиснуть мои дыхательные пути, но не до такой степени, чтобы я задыхался.
Не то чтобы это имело значение, потому что я все еще не могу дышать от шока и боли из-за его члена внутри.
Мои легкие отчаянно нуждаются в воздухе, когда Рейн начинает двигаться и скользит до тех пор, пока полностью не оказывается во мне, прижимаясь бедрами к моим ягодицам. От этого трения боль внутри лишь растет. С таким же успехом Киран мог бы разорвать меня пополам.
— Возьми смазку, — задыхаюсь я, мой голос напряжен от его хватки на моем горле и атакующей меня боли.
— Иди на хер, — рычит Рейн мне в ухо, толкаясь ещё раз, а затем и другой.
Если бы не пронзающая меня агония, моей первой репликой стало бы: уже там. Но вместо этого с моих губ срывается болезненный стон, и я выдыхаю мучительное «пожалуйста».
Киран выходит из меня и тянется к гелю для душа, все еще обхватывая пальцами мое горло. В этот момент его рука на моей шее — единственное, что удерживает меня в вертикальном положении. Мои колени дрожат, а мука и ярость с удвоенной силой терзают тело и разум.