Я поднимаюсь на свой этаж пешком и с каждой ступенькой замедляю шаг.
Сердце бьется в горле и сушит губы.
Вставляю и поворачиваю ключ, прислушиваясь к звукам в квартире.
Тишина.
Прохожу в гостиную и нахожу Асю спящей, сидя на диване.
Присаживаюсь рядом с ней на корточки и разглядываю лицо.
Плакала. Губы и глаза припухшие.
От этого факта становится горько во рту.
Сглатываю вязкую слюну и веду костяшками пальцев по Асиной скуле.
Моя девочка открывает глаза и даже несколько первых секунд нежно мне улыбается, пока не осознает, что больше не спит.
– Ты! – мгновением меняется в лице и подлетает в положение сидя.
Я кладу ей на колени букет цветов и покаянно смотрю снизу вверх.
– Прости, родная…
– Забери! – она пытается их скинуть мне назад. – Мне от тебя ничего не нужно!
Дергается в сторону, чтобы встать, но я не даю, фиксируя колени.
– Выслушай меня! – прошу, повышая голос.
– Не хочу! – мотает головой. – Ты уже прекрасно все продемонстрировал, где чьё место в твоей жизни. А я не чемодан! Не постою в камере хранения, пока ты делаешь дела! На статус любовницы я не готова!
– Я не думаю, что ты – чемодан, – рычу. – И не вижу тебя, как только любовницу. Просто дешевле было Нелли вывести отсюда, чем что-то объяснить. Ты даже не представляешь себе, на что способен нетрезвый человек! Он чувствует себя всемогущим. Понимаешь? Он не способен к критическому мышлению и оценке своих поступков! Так ещё ты ее и ударила!
– Я понимаю! А ты позволил ей оскорблять меня и твоего ребёнка! – вспыхивает Ася. – И да, я теперь боюсь, что что-то пойдёт не так! Знаешь сколько у меня в голове информации по этой теме?
Она откидывает в сторону цветы.
– Все будет хорошо, – убеждаю я ее, сжимая колени. – Теперь я буду решать твои проблемы. В своём формате. Но ты всегда будешь оставаться в безопасности, я обещаю. Я очень тебя люблю…
– Нет, Макс, пусти! – скидывает она мои руки и встаёт на ноги. – Я сама о себе буду заботиться. А ты уж решай свои проблемы.
– Нет, Ася, – качаю я головой, выпрямляясь в полный рост. – Твой плен будет продолжаться, пока мы не помиримся. Пока не договоримся.
– Ты с ума сошёл? – прищуривается. – Я же заявлю на тебя в полицию.
– Ась, – глубоко вдыхаю и выдыхаю, запуская руку в карман. Не могу больше переваривать этот бред. Хочется пронзительно и просто, как она умеет. – Ты выйдешь за меня? – открываю коробочку и протягиваю на ладони вперёд. – Просто скажи «да», – прошу ее.
Ася застывает и смущается. Глаза восторженно вспыхивают и тут же падают от кольца вниз.
Она стоит, покусывая губку и ломая пальцы.
У меня внутри все вскипает и грозит превратиться в нечто очень разрушительное. «Да, скажи «да».
– Нет, – отвечает тихо. – Я в эти игры больше не играю. А попробуешь шантажировать ребёнком, спрячусь так, что никогда не найдёшь.
Я с психом отшвыриваю коробку с кольцом на пол.
– К черту! – ору, тяжело дыша. – Но учти, – понижаю интонацию голоса. – Другого «папы» у ребёнка не будет. Никогда!
Глава 38. Шашлык и прочие приятности
Ася
– Ты уверена, что тебе нужно работать? – настороженно смотрит на меня Маша. – ОН, – она с выразительным призрением выделяет слово, – тебя же всем обеспечивает.
– Ты не понимаешь, – расставляю на полки книги из стопки по жанрам, – я привыкла надеяться только на себя. Когда тебе лет с пятнадцати ежедневно это на подкорку накручивают, – я вращаю пальцем возле виска. – Ты по-другому просто не мыслишь уже.
– Ну тебя же тошнит, – останавливает мою руку подруга. – Посмотри, вся зелёная и бледная. Ты хоть что-нибудь ела сегодня с утра.
– Крекеры, – вздыхаю тяжело и чувствую странный привкус желчи во рту при упоминании еды. – И чай крепкий. Больше пока ничего не могу. К ужину расхожусь и поем.
Маша неодобрительно разводит руками и поправляет сумочку.
– Но тогда почему книжный магазин? Платят копейки, скукотища… Ты же могла бы переводчиком пойти куда угодно! Давай я поговорю…
– Ну языки я уже прилично подзабыла, – понимая недоумение подруги, жму плечами, – да и там, где много платят, надо много работать. А здесь я спокойно сижу почти целый день. Читаю, даже иногда кандидатскую пишу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Ой, ладно, – вздыхает Маша. – Давай мне уже эту книжку, и я побегу.
– Пойдём, – зову подругу. – Я ее на кассу отнесла.
– Надесь, что вопросы у Лизы отпадут, – подкатывает она глаза. – Не думала, что доживу до момента, когда не смогу объяснить дочери, откуда берутся дети.
– Это называется карма, – хихикая, подаю ей пакет, – Ты же сама при всех объявила, цитирую: «Зай, прикинь, Аська от этого козла ещё и беременна.»
– Извини, – Маша в который раз делает большие грустные глаза. – У меня вырвалось.
– Вот теперь и объясняй Лизе, что тетя Ася «не будет рожать ребёночка от козлика», – почти уже в голос ржу я.
– Ну ничего, – шутливо хмурится подруга. – У меня будет шанс отыграться за все. Учти, я скуплю все музыкальные игрушки в магазине и подарю вам их с батарейками.
– А вот это, – я грожу ей пальцем. – Уже можно расценивать, как угрозу жизни и здоровью.
Мы смеёмся, пока колокольчик входной двери не оповещает уютное пространство книжного магазина о новом клиенте.
Я поворачиваю голову и застываю.
– Привет, – говорит Макс, сжимая в руках большой букет роз.
– Ну, я пойду, – быстро ретируется подруга-предательница, оставляя нас с Максом одних.
– Пока, – со вздохом отвечаю ей.
Мы неловко молчим с Царицыным, пока Маша, делая за его спиной страшные глаза и выразительные жесты с наставлениями не обижать мужика, скрывается за дверью магазина.
– Чего ты хотел, Макс? – воинственно спрашиваю его.
За две недели после нашей ссоры, это уже пятая попытка Царицына со мной поговорить.
Пока я стойко держу оборону и сближаться нам не позволяю. Потому что… в тот день, после возвращения домой рыдала так, что разболелся живот. Думала, что придётся вызывать скорую, но Наташа сделала укол какого-то спазмолитика, и мне стало легче.
Теперь они с Машей, как коршуны, блюдут мое здоровье. Это приятно. Без них, откровенно говоря, было бы страшновато.
– Ты – очень красивая, – чуть печально, но восхищенно говорит Макс и протягивает цветы. – Это тебе.
– В честь чего? – я хмурюсь и откладываю цветы подальше от себя.
– Сегодня я официально стал свободным человеком, – опирается он ладонями на витрину. – Хочу попросить тебя отметить это со мной. Только ужин! – сразу предупреждает все мои темы для отказов.
– Поздравляю тебя, – склоняю голову к плечу. – Только сегодня у меня рабочий день.
– Магазин работает до восьми, – Макс смотрит на часы. – А время уже половина. Я согласен тебя подождать.
– Макс, это лишнее, – я отрицательно мотаю головой.
– Нет, Ась. Не в этом дело, – он касается пальцами моей руки на стекле.
Поспешно ее убираю.
– А в чем? – вздёргиваю подбородок.
– В том, что я хотел бы разделить этот день с тобой и с ребёнком.
– Может быть, – я напрягаюсь, и чтобы хоть чем-то занять руки начинаю расставлять по баночкам карандаши. – Хватит уже соотносить нас с тобой, как целое!
– Мы – и есть «целое», – рычит Макс.
– Нет, Царицын! – психуя, чуть не скидываю со стола все то, что так усердно поправляла. – У нашего ребёнка будут мама и папа по отдельности. И спасибо за открытый счёт в банке, но совершенно необязательно держать на нем целое состояние. Я, как видишь, работаю и ни в чем не нуждаюсь.
– Ась… – стойко переживает Макс мою тираду. – Давай поужинаем. Я хочу обсудить ремонт в твоей квартире. Согласись, что ее интерьер, мягко говоря, не подходит для ребёнка.
– Я сама решу! – вспыхиваю, – Что подходит для моего ребёнка, а что – нет!
– Это не по-взрослому, Гордеева, – сжимает зубы Макс, но внешне остаётся спокойным.
– А мне кажется, – я, зеркаля его позу, тоже опираюсь на витрину ладонями, – что ты злоупотребляешь моим обещанием ни коем образом не посягать на твои права, как отца.