— Это же рядом «азиатским» кварталом? — спросил я, вспоминая расположение улиц.
— Ага, там.
— У меня тренер живёт недалеко. Мастерскую держит на углу Крестовской и Башмачной.
— Может, видела, не помню, а ты где живёшь?
Я назвал улицу.
— Близко же тут, да? Повезло.
Минуту мы шли молча.
— Знаешь, мне и правда не помешала бы какая-нибудь помощь в учёбе, — сказал я, наконец. — Сам бы разобрался, но надо побыстрее. Хочу в гимназию поступить.
— Это тяжело, — заметила Амалия, — но если постараться, можно. Я и сама хочу, но не в гимназию, а в училище на журналистику. Там, правда, кроме основных предметов, надо сдавать историю родов и русскую литературу. А эти предметы в общих школах не преподают — только в платных. Приходится самой изучать.
— История родов? — удивился я. — А ты про многие роды знаешь?
— Про все.
— А про Куракиных знаешь?
— Да, это большой княжеский род, ведёт свою родословную с тысяча шестьсот восемьдесят второго года, ответвление польского рода Гедеминовичей. Ещё двадцать лет назад он находился в десятке богатейших кланов нашей империи.
— Ничего себе, да ты разбираешься.
— Пришлось выучить, — улыбнулась Амалия и, немного помолчав, сказала. — Ты не обращай внимания, что Юля говорит. Ты же знаешь, я не такая уж и отличница. Она просто мне парня хочет найти.
— А у тебя нет?
— Есть.
— А зачем тебе ещё?
— Ну… — протянула Амалия. — Того мне родители нашли. Это их знакомый. Мы должны обвенчаться, когда мне исполнится восемнадцать. Обычаи такие дурацкие.
— А ты, я смотрю, не очень хочешь?
— Конечно, нет. Но отец говорит, что надо со своими держаться. И потому хочет обвенчать и женить побыстрее. А я… в общем, не хочу.
— В чём-то он прав: свои всегда помогут. Кстати, ваши, вроде бы, недалеко от Измайлово живут. А вы чего отдельно. Не, я не хочу сказать, что… — начал я оправдываться, подумав, что слова мои будут восприняты превратно: мол, чего вы забыли не в своём районе? Но Амалия перебила:
— Да не, всё в порядке. Просто у нас там своя квартира. К тому же, азиатский район тоже спокойный.
— Своя квартира — это круто, — согласился я.
В здешней Москве (да и в других городах тоже) собственное жильё, особенно среди небогатых слоёв населения — это, и правда, было чем-то из ряда вон. Большинство многоквартирных домов принадлежало различным жилищным компаниям, и даже найти квартиру на продажу являлось задачей не из лёгких, не говоря уж о том, чтобы купить её. А потому горожанам приходилось жильё арендовать. Арендовали они всю жизнь, а потом арендовали их дети, внуки, правнуки, не имея никакого шанса заиметь собственные четыре стены.
— Отец и мать всю жизнь работали, — сказала Амалия. — Купили бы в нашем квартале, но не нашли. А у тебя есть девушка?
Я не ожидал подобного вопроса.
— Была, — сказал я, подумав.
— Расстались?
— Нет, её похитили.
— Кто?!
— Не знаю. Пытаюсь это выяснить. Слышал, что похищения девушек нередки. Вот, хочу выйти на тех, кто занимается подобным. Но пока никак.
— Блин, сочувствую. Это грустно. Мне отец тоже говорит, чтобы я не ходила пешком. Обычно на автобусе езжу. Слышала, что такое бывает. Помнишь, два года назад с нами Таня училась? Ну вот, она пошла работать в публичный дом. Мы с ней немного общались. Она такое рассказывала! В общем, туда девушек как-то привозили. Они наркотой были накачаны, вообще ничего не понимали. Их держали где-то отдельно, а потом куда-то увезли. Поговариваю, что их продают в другие бордели: кого-то на Ближний Восток, кого-то — в столицу. Но это было только один раз.
— А когда это было? И где вообще этот бордель? Чей он? — засыпал я вопросами Амалию.
— Давно, полгода назад, наверное. Это бордель возле Измайловского рынка. Его Мамедовы держат.
Мамедовы? Как будто знакомая фамилия, где-то я её уже слышал. Вот только где? Память подводила, не желая выдавать нужную информацию. В любом случае, появился адресок, куда стоит наведаться.
Я прекрасно понимал: поиск девчонки — задача не первоочередная, и в то же время меня не оставляла мысль, что могу опоздать. Промедлю день — и она наложит на себя руки, или её убьют, или ещё что-нибудь случится. И меня преследовала навязчивая идея, будто смерть не даст мне покоя, хоть по большому счёту я вообще не имею к этому никакого отношения.
Прошлой ночью меня снова мучили кошмары. Я проснулся в холодном поту. В тёмной комнате стояли несколько человек. Я не видел их лиц — только чёрные трагичные силуэты, сгрудившиеся возле дивана. Их было пять. Они молчали. Некоторое время я смотрел на них — потом они пропали. Я включил свет и телевизор, и просидел так до утра. Не мог больше спать. Становилось не по себе от мысли, что рядом бродят призраки. Кто они? Те пятеро персов, которых я зарезал? Капитан Лаптев говорил, что души могут возвращаться, чтобы мстить обидчикам. А может, просто галлюцинации?
— Давай перейдём на ту сторону, — дёрнула меня за рукав Амалия, вырвав меня из плена собственных мыслей.
Навстречу нам шагала компания мужчин — человек десять. Сразу бросились в глаза их единообразные наряды: брюки, пиджаки, твидовые кепки. На лацканах и козырьках красовались чёрные прямоугольные нашивки. «Чёрнопетличники», — мелькнула мысль. Поначалу я не понял, почему Амалия хочет перейти на другую сторону улицы.
— Зачем? — посмотрел я на свою спутницу непонимающим взором.
— Чёрнопетличники. Мало ли…
И тут до меня дошло:
— Точно, пошли. Тут перехода только нет, блин.
Группа была уже совсем близко.
— Эй, а ну стоять, — крикнул нам один из чернопетличников — крупный бородатый мужик, такой широкий, что казалось, он один занимал пол-улиц. Другие тоже носили бороды — видимо, ещё одни отличительный знак.
— Уходи, — сказал я Амалии. — И побыстрее! Я разберусь.
Я встал на пути компании:
— В чём дело?
— Ты что же это делаешь, сукин сын? — наехал на меня бородатый увалень. — Сам русский вроде, а с чурками водишься? Эти наших парней убивают, гадят тут, весь город заполонили. Своих девчонок нет? Кровесмешением занимаешься, гад?
— Тебе-то какое дело? — ответил я вопросом на вопрос.
Компания обступила меня полукругом.
— Сейчас узнаешь, какое дело, — процедил громила.
Узнавать мне не очень хотелось. И я, не дожидаясь дальнейших действий, свалил бородатого верзилу апперкотом. Мужик хоть и здоровый был, но хороший апперкот — гарантированное сотрясение мозга.
Мужики даже среагировать не успели. Ближайшему я пробил в челюсть правым хуком, следующему — левым. Ещё одного свалил ударом ногой в голову, и четвёртому — с разворота в грудь. Мои атаки были столь стремительны, что остальные не сразу сообразили, что происходит. Оно и понятно: никто не рассчитывал, что подросток первым налетит на десятерых. Чернопетличники стояли с ощущением своего полного превосходства, даже не думая о возможной опасности.
Но теперь, когда до всех дошло, в руках мелькнули ножи и кастеты, а мне надо было удирать. Ближайших я раскидал, освободив путь к отступлению и выиграв время, но драться сразу со всей толпой, даже при моей реакции, выглядело настоящим самоубийством. А потому, нанеся последний удар, я ринулся прочь.
Чернопетличники были разгневаны. Они бросились за мной, посылая вслед потоки брани. Ну а я даже не знал, на что теперь надеяться. Десять здоровых вооружённых мужиков выглядели серьёзной проблемой.
Но тут я увидел, как навстречу идёт ещё одна компания — тоже человек десять-пятнадцать. Это были персы.
Я метнулся через дорогу, чуть не попав под колёса авто, проскочил перед мордой автобуса. Позади раздались гневные крики и звуки драки. Достигнув тротуара, я остановился и обернулся: на той стороне улицы началась потасовка. Встретив своих лютых врагов, чернопетличники тут же забыли обо мне и набросились на персов. Я огляделся в поисках Амалии, но поблизости её не было. Убежала. Это хорошо.