Читать интересную книгу Полет шершня - Кен Фоллетт

– Не уверен, что…

– Честно говоря, мы предпочли бы не наказывать мальчишку за детскую выходку.

– О, я рад это слышать…

– Но, с другой стороны, проступок не должен остаться без наказания.

– Согласен.

– Помимо всего прочего, нашим немецким друзьям будет приятно узнать, что с нарушителем обошлись строго.

– Разумеется…

Харальду было и жаль Хейса, и в то же время противно, что тот мямля. Пока что он только и делал, что поддакивал наглому Флеммингу.

– Таким образом, выбор за вами, – продолжил Петер.

– Да? В каком смысле?

– Если мы отпустим Олафсена, вы отчислите его из школы?

«Вот теперь стало ясно, куда он клонит. Хочет, чтобы мой проступок стал достоянием гласности. Его главная цель – унизить всех Олафсенов. Арест ученика Янсборгской школы попадет в газеты, поднимется шум. Пострадает репутация Хейса, но пуще всех достанется моим родителям. Отец взорвется вулканом, мама будет безутешна».

Однако важнее, на взгляд Харальда, было то, что вражда Петера к Олафсенам притупила его полицейский инстинкт. Он так возликовал, подловив одного из Олафсенов на пьянстве, что проглядел более серьезное преступление. Даже не подумал, не простирается ли неприязнь Харальда к нацистам дальше, чем оскорбительные шутки на стенах, не дошло ли дело до шпионажа. Похоже, злорадство Петера спасло Харальду жизнь.

Хейс впервые попытался возразить.

– Исключение, на мой взгляд, – слишком жестокая мера…

– Не такая жестокая, как суд и, вполне возможно, тюремный приговор.

– Не такая, действительно.

Харальд не участвовал в разговоре, потому что не видел способа как-нибудь добиться того, чтобы инцидент остался тайной. Он утешался мыслью, что избежал застенков гестапо. По сравнению с этим любое наказание – ерунда.

– До конца учебного года осталось совсем недолго. Если исключить, он пропустит не много.

– И все-таки это будет ему уроком.

– В общем, несколько формальным, учитывая, что до выпуска всего пара недель.

– Однако же немцы будут довольны.

– Правда? Это, разумеется, важно.

– Если вы дадите мне честное слово, что Олафсена отчислят, я освобожу его из-под стражи. В противном случае придется везти его назад в полицейское управление.

Хейс виновато глянул на Харальда.

– Похоже, у школы нет выбора, не так ли?

– Да, господин директор.

Хейс перевел взгляд на Петера.

– Что ж, ничего не поделаешь. Я отчислю его.

– Рад, что мы пришли к разумному соглашению. – Петер довольно улыбнулся. – Держись подальше от неприятностей, юный Харальд, – произнес он нравоучительным тоном и поднялся.

Харальд отвел глаза.

Петер и Хейс попрощались за руку.

– Что ж, благодарю вас, инспектор, – сказал Хейс.

– Рад помочь, – откланялся Петер.

Харальд перевел дух. Фу, вроде бы обошлось. Дома ему, что и говорить, устроят головомойку, но главное, что эта дурацкая выходка не навредит Поулю Кирке и Сопротивлению.

– Случилось ужасное, Олафсен, – промямлил Хейс.

– Понимаю, вел себя как дурак…

– Я не об этом. По-моему, ты знаком с двоюродным братом Мадса Кирке.

– С Поулем? Да. – Харальд опять насторожился. Неужели Хейс прознал про его связь с Сопротивлением? – А что такое?

– Он попал в авиакатастрофу.

– Господи! Да я летал с ним только несколько дней назад!

– Это произошло вчера вечером в летной школе…

– И что?!

– Мне очень жаль, но Поуль Кирке погиб.

Глава 9

– Погиб? – надтреснутым голосом переспросил Герберт Вуди. – Как он мог погибнуть?

– Его «тайгер мот» разбился, – сердито отозвалась Хермия, у которой от слез щипало глаза.

– Чертов олух, – брюзгливо прогудел Вуди. – Поставил все под угрозу.

Хермию даже передернуло.

«Дать бы ему оплеуху хорошую, этому тупице!» – подумала девушка.

Они сидели в кабинете Вуди в Бличли-парке. С ними был Дигби Хоар. Хермия уже доложила, что послала Поулю шифровку с просьбой найти свидетельства о наличии радара на острове Санде.

– Ответ пришел от Йенса Токсвига, одного из помощников Поуля. – Она старалась придерживаться фактов и казаться спокойной. – Как обычно, сообщение переслали через британское представительство в Стокгольме, однако Йенс даже не зашифровывал его – он ведь кода не знает. Пишет, что в официальных данных авиакатастрофа проходит как несчастный случай, но на самом деле Поуль пытался уйти от полиции и самолет сбили.

– Бедняга! – вздохнул Дигби.

– Сообщение доставили сегодня утром, – продолжила Хермия. – Я как раз собиралась доложить вам об этом, мистер Вуди, когда вы послали за мной. – На самом деле она сидела у себя в «сапожке» и плакала. Вообще Хермия была не из слезливых, но тут удержаться не смогла – так жаль было Поуля, молодого, веселого, красивого. Хуже того, она ставила себе в вину его гибель. Кто, как не она, попросил его шпионить за немцами? Он с благородной готовностью согласился, и вот его нет на свете. Думала о родителях Поуля, о двоюродном брате Мадсе, оплакивала их тоже. И больше всего на свете ей хотелось завершить дело, которое он начал, чтобы убийцам в итоге не было повода торжествовать.

– Мне очень жаль, – сказал Дигби, сочувственно приобняв Хермию за плечи. – Многие сейчас погибают, но особенно больно, когда это твои друзья или знакомые.

Она кивнула. Дигби сказал слова простые и очевидные, но именно те, что нужно. До чего ж хороший человек… Но тут Хермия вспомнила, что у нее есть жених, и усовестилась. Просто беда, что нельзя повидаться с Арне. Стоит поговорить с ним, прикоснуться к нему, и ее любовь вспыхнет с новой силой, и она станет неуязвима перед обаянием Дигби.

– Ну и с чем теперь мы остались? – спросил Вуди.

Хермия собралась с мыслями.

– Йенс пишет, что участники «Ночного дозора» решили залечь на дно, по крайней мере на время, пока не прояснится, до чего докопалась полиция. Так что, если прибегнуть к вашему выражению, в Дании мы остались без всяких источников информации.

– Что выставляет нас не в самом выгодном свете, – подвел итог Вуди.

– Тоже мне печаль! – фыркнул Дигби. – Нацисты создали мощнейшее оружие, вот что важно. Мы-то думали, что далеко обошли их с радаром, а теперь оказалось, он у них есть, причем гораздо эффективнее нашего. Не о том надо думать, как вы выглядите, а о том, как бы узнать побольше!

Вуди сверкнул глазом, но промолчал.

– А другие источники разведданных задействовать нельзя? – поинтересовалась Хермия.

– Естественно, мы копаем во всех направлениях. И отыскалась еще одна зацепка: в дешифровках сообщений люфтваффе появилось слово «Himmelbett».

– Химмельбет? – переспросил Вуди. – «Небесная постель»? Это еще что такое?

– Так они называют кровать, накрытую пологом на колоннах, – ответила Хермия.

– Чушь какая-то, – пробурчал Вуди, словно это она придумала.

– А в каком контексте? – обратилась Хермия к Дигби.

– Непонятно. Похоже, их радар работает в этой «небесной постели». Мы не разобрались.

– Придется мне самой ехать в Данию, – решила Хермия.

– Не выдумывайте! – воскликнул Вуди.

– Агентов внутри страны у нас больше нет – значит, надо внедрить кого-то. Я знаю страну лучше, чем любой другой сотрудник разведки. По-датски говорю без акцента. Другого выхода нет.

– Мы не посылаем женщин на такие задания, – отмахнулся Вуди.

– Нет, посылаем, – возразил Дигби и повернулся к Хермии. – Сегодня же вечером отправляемся в Стокгольм. Я еду с вами.

* * *

– Зачем тебе это понадобилось? – спросила Хермия на следующий день, когда они с Дигби осматривали Золотую комнату знаменитой стокгольмской ратуши.

Он остановился полюбоваться мозаичным панно.

– Во-первых, премьер-министр пожелал, чтобы я лично следил за выполнением столь ответственного задания.

– Понятно.

– А во-вторых, я не хотел упустить шанс побыть с тобой вдвоем.

– Ты ведь знаешь: я должна установить связь с женихом. Он единственный, кому я доверяю. Больше мне обратиться не к кому.

– Конечно.

– И значит, тем быстрее я с ним увижусь.

– Что касается меня, я очень этим доволен. Как соперничать с человеком, который торчит бог знает где на оккупированной территории, невидим, героически хранит молчание и к тому же прикован к тебе незримыми узами лояльности и вины? Я предпочту реального противника, из плоти и крови, с нормальными человеческими эмоциями – такого, который способен злиться, посыпать воротник перхотью и почесывать задницу.

– Это не соревнование! – рассердилась она. – Я люблю Арне. Я собираюсь за него замуж.