Все готовились к завтрашнему Дню урожая.
И пока кто-то почесывал пузо в ожидании бесплатного пива и сидра во славу богини плодородия, у меня все внутри сжималось из-за приближения опасной авантюры.
Во время праздника мы во что бы то ни стало должны были забрать дочь Камиллы из святилища Флоры.
Прямо как кролика из волчьей пасти достать.
В лучшем случае дело закончится небольшим скандалом. В худшем... Здесь варианты разнились, но я волевым решением отгонял от себя недобрые мысли.
Вечером я обнаружил, что Ника уже вовсю хлопочет на кухне, ничуть не смущаясь своих ушей и хвоста. Короткая юбка ей шла — она приоткрывала красивые стройные ножки и волнующе покачивалась при каждом ее движении. Красота!
На ночь она ко мне в комнату не пришла.
Какое-то время я ворочался в своей постели, внезапно показавшейся слишком просторной для меня одного.
А потом уснул.
Утро следующего дня выдалось как на заказ, ясное и рыжее. Празднество начиналось в девять, так что к восьми часам мы все уже были готовы покинуть наш грифоний штаб.
Азра, Кассандра и Крис выглядели очень нарядными, как и положено людям, решившим повеселиться на ярмарке. Они ушли первыми — Кассандра кокетливо взяла под руку обоих мужчин, и они направились прогулочным шагом к храмовой площади.
Где-то через полчаса мы с Тенью и Рыжим тоже отправились «на прогулку» — только не вместе, а врозь. Парни изображали парочку. Рыжий наложил на себя искажение внешности, надел жреческое платье с зеленой лентой в качестве пояса и прикрыл всю эту красоту длинной накидкой. Тень оделся в обычную неброскую одежду по местной моде, и вместе со своей носатой высокой спутницей они выглядели, как обычные горожане, решившие заглянуть на праздник.
А мне пришлось топать в гордом одиночестве, не считая Лёхи у пояса. Причем Янус строго-настрого приказал некроманту изображать обычный мертвый череп, и только в случае опасности он должен был прикрыть меня всеми доступными способами.
Ну а пока что безмолвный и угасший Лёха болтался у моего бедра, и мне даже словечком не с кем было перемолвиться — вот такая блин печаль.
К счастью, мне хоть с одеждой можно было не заморачиваться. Правда, Крис старательно подсовывал красный костюмчик а-ля тореадор и все время ехидничал, что в таком прикиде я больше понравлюсь Флоре, главное не забыть в карман тонких брюк огурец положить.
Но в итоге в город я отправился в нашей обычной форме — штаны, светлый кожаный нагрудник, мягкие сапоги и широкий поясной ремень с ножнами.
К тому времени на улицах уже начали образовываться людские потоки, устремленные в сторону начинающейся ярмарки. Я брел вместе с ними, разглядывая пышные бумажные цветы, букеты из листьев, охапки колосьев и гирлянды из зимних яблок, которыми щедро украсили фонари вдоль главной дороги.
— Даниил?! — раздался вдруг знакомый голос за спиной.
Обернувшись, я увидел улыбающегося мастера Гая, который активно махал мне рукой.
С нашей последней встречи палач вообще не изменился, и даже одет был в уже знакомый мне тесный праздничный костюмчик с мелковатой шляпой, только поверх него еще струился тонкий черный плащ с красной подбивкой.
Я остановился, чтобы подождать бывшего начальника.
Мы обнялись, как старые друзья.
— Как я рад тебя видеть! — искренне сказал я, улыбаясь. — Как ты, как дела?
— Да какие там дела? Поднял топор и опустил — всего делов-то, — подмигнул он мне. — А ты-то куда пропал? Я, кстати, на прошлой ярмарке вообще ничего не понял. Почему на тебя вдруг набросились кобры Арахны?
— Это... очень долгая история, — ответил я. — Но теперь я даже рад, что напоролся на тех змеюк. Из-за них я попал на арену, а там встретился с магистром одной боевой школы. И, в общем, сейчас я в ней и состою.
— Да ну?.. — удивился Гай. — Ты — в школе вояк? Вот ты даешь. — и тут же поспешно добавил. — Пойми правильно, я тебя ничем обидеть не хочу...
— Да понимаю я все, — не стал я дослушивать его оправдания.
— Но как ты сумел?..
— Это о-оочень долгая и запутанная история, — вздохнул я. — Даже ума не приложу, как тебе ее пересказать. По крайней мере, на трезвую голову.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Так это мы сейчас поправим! — рассмеялся Гай, хлопнув меня тяжелой рукой по плечу. — А ты, кстати, заметно окреп. Смотрю, плечи раздались, мясистые стали. А у нас в Ямах руководство сменилось. Нету у нас теперь былого порядка. Клеток наставили, всякую голытьбу понасажали, еще одного палача наняли — и знаешь, сразу какая-то атмосфера рабочая стала... неправильная. Раньше-то у нас как было? Никакой тебе суеты, все по распорядку, клиенты все — серьезные люди. Сначала по расписанию — казни, после обеда — как положено, легкие телесные наказания. А теперь что?.. Да еще напарник появился — вообще ни в какие ворота, как говорится...
Мы остановились за углом, чтобы покурить за разговором.
— Эх, Даниил, мельчает наша гильдия... — жаловался мне Гай. — Можешь себе представить палача, который бы приговор перепутал?
— В смысле перепутал? Казнил не того?.. — ошеломленно переспросил я.
— Не совсем. Приходит такой и говорит человеку — тебе порка, двадцать ударов плетью! Потом выпорет... Тот весь в крови, улыбается, радуется, что сейчас его отпустят. А тут палач сверяется с бумагами и говорит — не, парень, извиняй, ошибочка вышла. Тебя я на кол должен был посадить. Вот как так можно? Он жеж хоть и без пяти минут труп, а все одно — человек. Разве можно так с человеком?
Я невольно содрогнулся.
— Жуть какая.
— Вот и я говорю — жуть, — сплюнул в сторону Гай и снова жадно затянулся папиросой. — Я уже молчу, как этот талантище месяц назад одному мужику голову рубил. Не поверишь, в итоге я от ворот прибежал! Уже домой уходить собирался. Топор выхватил, мужика выстелил на плахе, коленом плечо прижал и рубанул, как надо. Потом повернулся к этому простибоже, топорик занес и думаю — вот опустить бы ему сейчас на голову! Только потом ведь как попадешь вот к такому же палачу, и будет он с пятого раза в шею метить...
— Слушай, ну это же как бы профнепригодность, — заметил я . — Гнать такого куда подальше!
— Вот и я говорю — гнать! Палач это кто? Это — возмездие. И вот как в бумажке сраной тебе написано — вот такое возмездие и должен человек получить. Сказано — мучить, кожу снимать, сутки не давать умирать — делаешь. Потому как именно такое возмездие ему положено. А если сказано — голову отрубить, так берешь топор и делаешь свое дело! Одним ударом, метко и быстро! Иначе — это же уже не возмездие, а несправедливость какая-то! Я пришел к начальникам нашим теперешним, а они зубоскалят и говорят — чем кончилось-то? Помер разбойник? Говорю — помер, вот только не так, как должен. А они мне — разница-то, мол, какая? Покойник не пожалуется.
— Ну тогда вообще всех подряд можно одним и тем же способом казнить да и все, — заметил я, вспоминая набор инструментов у Гая в его пыточной.
— Вот! Лучше и не скажешь. А чего б тогда всем не навесить камни на шею и в озере не потопить, а? И палача не надобно вовсе. Позор для гильдии... Позор!
— Так а может тебе уйти из Ям-то? — предложил я.
Гай только рукой махнул.
— Да можно, конечно, — грустно проговорил он. — Вот только куда? Переезжать в другой город неохота — я, понимаешь, только год назад здесь дом себе купил. Летом его покрасил, двери заменил, у плотника такие лавки и столы заказал — сказка! Птичку себе певчую завел — не поверишь!
Гай смущенно улыбнулся.
— Так хорошо просыпаться теперь на работу! Глаза открываю — а она заливается, сердечная, и так сразу радостно на душе!
Я едва удержался от усмешки.
— И сразу хочется идти и работать... — пробормотал я, невольно вспоминая залитый кровью пол в пыточной, отрубленные конечности и головы, которые я выносил в ведрах.
— Именно! — не чуя подвоха, подтвердил Гай. — И что мне теперь, это все бросать из-за одного ублюдка?..
— Согласен, несправедливо, — кивнул со вздохом я, поглядывая в сторону площади.