а она заметила его встревоженный взгляд.
– Тебе больно? Я такой неуклюжий, прости. Но ты должна попытаться встать. Этот маньяк может броситься за нами следом. Уж не знаю, сильно ли Джен ему врезала, но он показался мне неубиваемым, как терминатор.
Мэтти не знала, что значит «терминатор», но поняла: Уильям может снова кинуться за ними в погоню. Она от него сбежала; значит, он будет ее искать. Она это прекрасно понимала и вместе с тем не могла заставить свое тело двигаться. Ей хотелось свернуться калачиком, спрятаться, зарыться в снег и рыдать, пока не выплачет все слезы.
– Он… убил… – пролепетала Мэтти и закашлялась.
Уильям покалечил ей горло, а оно еще толком не зажило после прошлого раза. Когда она снова сможет нормально говорить? Мэтти не знала.
Си Пи открыл было рот, но сказать ничего не успел: их наконец догнали Гриффин и Джен. Джен тащила друга за собой, поддерживая его под руку. Гриффину, похоже, досталось больше, чем Мэтти. Его лицо осунулось, он, казалось, вот-вот лишится чувств.
– Он идти не может, – сообщила Джен. – Думаю, у него сотрясение.
– У нее, похоже, то же самое, – откликнулся Си Пи. – Она пытается встать и падает.
– Хренов ублюдок, – выругалась Джен, и ее грубость шокировала Мэтти; Уильям почти никогда не ругался, не говорил даже «черт». – Хотела бы я вернуться и еще пару раз врезать ему его же лопатой.
– А он лежал, когда вы ушли? – спросил Си Пи.
– Я не оборачивалась, – ответила Джен. – Я дважды ударила его камнем по голове. Гриффин пнул его по яйцам, и мы побежали. Ну, насколько можно бежать с этими рюкзаками. Потом Гриффин начал шататься, как пьяный. Но здесь нельзя оставаться. Мы недалеко ушли, и если этот мужик очнется и встанет, он точно пойдет за нами. А мы оставили следы.
Она указала за спину, где на снегу виднелись отчетливые отпечатки их ног.
– Спускайтесь… с горы, – прохрипела Мэтти и снова закашлялась.
– Дай ей воды, дурачина, – сказала Джен Си Пи.
– Точно, – спохватился тот, – я и забыл, что у меня есть вода.
Джен взглянула на Мэтти и закатила глаза, точно предлагая ей посмеяться над общей шуткой. Мэтти не знала, в чем тут шутка, но в груди разлилось странное тепло. Ей на секунду показалось, что у нее снова есть сестра, с которой можно делиться секретами.
Си Пи порылся в рюкзаке, нашел бутылку и протянул ее Мэтти. Та вытаращилась на нее. Бутылка была ярко-красная с черной крышкой и так сильно отличалась от металлических кружек из их хижины, что Мэтти не понимала, как с ней обращаться.
– Отвинти вот здесь, – пояснил Си Пи, взял у нее бутылку и показал.
– Спаси…
Он отмахнулся.
– Ты лучше не говори, а пей.
Вода была очень холодной, глоталось с трудом, но Мэтти все же сделала пару глотков. Затем аккуратно завинтила крышку и вернула бутылку Си Пи.
– Знаю, тебе больно, – сказала Джен, – но, может, попробуешь пойти сама, а Си Пи тебя поддержит?
Почему Джен решила, что ей больно? Потому что у нее лицо в крови? Тут Мэтти поняла, что все еще плачет. Слезы текли ручьем. Она вытерла варежкой лицо, но слезы не утихали.
– Моя… мама, – проговорила она и указала туда, где они оставили Уильяма. – Он… ее убил.
– Ты не знала? – спросил Си Пи.
Мэтти покачала головой. Горе распирало ее изнутри, давило на кожу, и ей казалось, она вот-вот лопнет. Как она сможет теперь жить? Как сможет собрать осколки своей жизни?
Моя мама умерла. А что случилось с Хезер?
Что, если Уильям и ее убил – ее улыбчивую сестричку, которая строила домики для фей во дворе и танцевала с Мэтти – не Мэтти, Самантой – под громкую музыку? Сестру, с которой они строили замки из одеял и подушек в гостиной? Что делать Мэтти, если дома ее никто не ждет?
Что бы ни случилось, к Уильяму ты уже не вернешься.
Но она убежала без денег, старательно припрятанных под диваном, без еды и одежды.
– Мне очень жаль, – сказала Джен. Ей, видимо, было тяжело поддерживать Гриффина. Лицо напряглось, голос звучал натянуто. – Жаль, что твоя мама умерла. И что ты так об этом узнала. Но нам правда надо бежать – или идти, или хотя бы ковылять. Думаю, у этого мужика есть оружие, и когда он очнется, то возьмет его и пойдет за нами.
Мэтти кивнула.
– Да, есть. Ружье.
Си Пи кивнул Джен:
– Давай я поведу Гриффа. А ты веди ее.
– У нее есть имя, – ответила Джен. – Саманта.
Странно было слышать это имя от кого-то другого; странно, что кто-то считал ее Самантой.
Джен передала друга Си Пи. У Гриффина закатывались глаза. Ему стоило больших трудов оставаться в сознании, и Мэтти сомневалась, что он сможет идти даже вместе с другом.
Джен протянула ей руку. Мэтти взялась за нее. Хватка у Джен была крепкая; она легко подтянула Мэтти, будто та состояла из воздуха. Мэтти крепко держалась за ее руку; колени дрожали. Она все еще была не уверена, сможет ли идти сама.
– Да ты легонькая, как фея.
Джен обхватила ее за плечи. Она была намного выше Мэтти, ростом почти с Уильяма. Новая знакомая улыбнулась Мэтти, показывая, что не хотела обидеть ее своими словами, и Мэтти снова ощутила, как в груди расцветает тепло. Но в глаза ей не посмотрела, а потупилась и взглянула вниз, на землю. Она не знала, можно ли фамильярничать с человеком, с которым только что впервые встретилась.
С той, кто тебя спас. С той, кто сделал то, что ты должна была сделать много лет назад, – ударил Уильяма камнем по голове и вырубил его.
Мэтти никогда не забудет, какой свирепой Джен была в тот момент, как совсем не сомневалась.
Ты тоже такой была. Ты была бесстрашной, пока Уильям не сломал тебя. Ты должна перестать мыслить так, как он тебя приучил.
Они ковыляли по снегу, как трехногие животные, – Си Пи поддерживал Гриффина, а Джен вела Мэтти. Длинные волосы Джен разметались и щекотали Мэтти лицо. Она вдруг застеснялась своего домотканого платья, толстого шерстяного пальто и ботинок.
Джен носила брюки, как мужчины, – их называли джинсами – и яркую куртку из какого-то мягкого материала, а сверху – дутый жилет. В этой одежде ей явно было тепло и удобно, она не стесняла движений, тогда как одежда Мэтти тормозила ее, сковывала по рукам и ногам.
Мэтти инстинктивно оглядывалась через плечо – не идет ли Уильям следом? Теперь,