— Не боишься проиграть? — спросил я вдруг, повинуясь какому-то наитию.
— Мечу Республики? — без толики издёвки ответила вопросом на вопрос метиллия. — Будь на твоём месте обычный республиканец, меня бы засмеяли, век бы потом не отмылась, но только не с тобой.
Вот как? Всё чудесатей и чудесатей. Выходит, проигрыш мужчине ведёт к утере авторитета, а проигрыш Мечу Республики — это всего лишь забавный выверт судьбы, интересная жизненная веха. Я по-новому взглянул на валькирию. А ведь это даже «модно», остро — сказать, что проиграла секссимволу Республики. Столько сразу полутонов всплывает… Тонкая игра на авторитет самого героя Республики; забавный курьёз, который можно потом вспоминать с бокалом вина в руке, на каких-нибудь кошачьих посиделках; наконец попытка показать самому партнёру, что он ценен настолько, что ради него кошка позволяет случиться казалось бы невозможному. Сильно, очень сильно!
— А для тебя лично как было бы лучше и острей: проиграть или выиграть? — мы уже кружились по площадке, обмениваясь скупыми ударами, и я не удержался от напрашивающегося вопроса. Только так можно было разобраться в хитросплетении полутонов республиканской жизни.
В ответ валькирия лишь многозначительно хмыкнула, но её насмешливый взгляд сказал мне всё, что нужно. Она не очень верила в возможность проигрыша, но даже если он и произойдёт, сожалеть точно не будет. Настрой ночной охотницы мне определённо нравился! Но дальше мне стало не до праздных размышлений, кошка атаковала.
Действовала Рамила напористо, агрессивно. Она попыталась сходу решить итог схватки и вложила в серию ударов всю силу собственной ветви. Била она, к слову, локтями и коленями, как в земном тайском боксе, то есть ещё и старалась опрокинуть, подмять — не дав даже мгновения на передышку. Более плотный контакт мог быть только в борьбе, но её валькирии не очень жаловали. Если только соблазн провести захват или бросок оказывался слишком велик.
Я использовал предсказуемость и поспешность действий противницы с максимальной для себя выгодой. Когда девочка пустила в ход колени, мне удалось сблизиться с ней максимально и провести бросок, как рычаг использовав согнутую в колене ногу. Она, конечно, попыталась сместить центр тяжести, но слишком сильно вложилась в удар, так что его сила, помноженная на мой бросок, породила инерцию, с которой валькирия просто не смогла совладать. Дальше уже я пытался в пожарном порядке использовать ситуационную победу по максимуму.
Досталось девочке знатно, хотя кошка до последнего сопротивлялась, даже в воздухе умудрилась перекрутиться и принять более удобную для отражения последующих ударов позицию. Натуральная кошка! За такие выверты я и готов носить этих бестий на руках! Видно, эстетическое удовольствие было написано на моём лице, потому что метиллия, едва разорвав дистанцию, не спешила вновь сближаться. Она с каким-то внутренним удовлетворением изучала меня, словно старалась зафиксировать в памяти малейшие нюансы.
— Может, сразу трахаться начнёте? — с усмешкой бросила нам Лита. От неё не укрылся наш взаимный отнюдь не профессиональный интерес.
— Ладно, сестра, ты права, — вдруг пошла на попятную Рамила. — Ещё немного, и я его прямо так разложу… или в регенератор отправлю. Так и хочется его пожёстче приложить! Совсем боевого настроя нет. Давай лучше ты.
И кошка на полном серьёзе, поклонившись, вышла из боя. Такого в моей практике с республиканками ещё не случалось! Она не сдалась, конечно, но… совершила нечто не менее значимое — признала невозможность продолжать бой по объективным причинам. Чтобы он не выродился в нечто, далёкое от боевых искусств. И сделала это девочка не столько даже из уважения ко мне или боязни за сам результат столкновения, сколько из уважения к практике боевых искусств, возведённых у валькирий в разряд религии. Особенно у метиллий. Так что я не был в претензии, напротив, лишь понимающе кивнул, решив воздержаться от любых комментариев.
Поражал сам факт подобного отношения к мужчине — представителю заведомо слабого по меркам Республики пола. Но Рамиле было плевать на чужое мнение. Она куда больше уважала именно практику боевых искусств, их чистоту, и готова была к возможной потере авторитета в чьих-то глазах. Однако сомневаюсь, что другие опытные валькирии стали бы при подобных вводных осуждать боевую сестру. Она была кругом права — особенно на взгляд флегматичных метиллий.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Теперь на площадку вышла Старшая, и едва мы с ней схлестнулись по-взрослому, Рамила отошла чуть в сторону, и так и простояла, скрестив на груди руки, до самого финала. Ну а метиллия… Она не спешила его приближать. Рассудочно и методично пробовала меня на слом, то наращивая скорость, то добавляя толику этой их феноменальной физической силы, а то и вовсе позволяя беспрепятственно атаковать. Мы кружили по площадке ровного грунта, а уже в нескольких метрах искрила в лунном свете река. Серебряный свет озарял и нас, давая возможность действовать не по наитию, а отталкиваясь от зрительной картинки — не скажу чёткой, но достаточной для принятия решений.
Первый раз Лита отправила меня на траву после собственной неудачной атаки в нижнюю плоскость. Всё же видно было не настолько хорошо, чтобы успевать за всем, вот кошка и получила… В итоге не утерпела, и поспешила отыграться. Но я недолго разлёживался. Одним движением оказался на ногах, чтобы уже через мгновение уйти с линии очередной атаки.
— Вы долго ещё танцевать намерены? — с ноткой ленцы бросила Рамила. — Со стороны его повадки ещё красивей. Я его уже хочу. Заканчивай, Старшая.
И она закончила. Серия ударов, моя попытка разорвать дистанцию, когда скорость и техничность метиллии оказались выше моих возможностей, и закономерный итог — я вновь на земле. Вот только никто теперь не собирался давать мне ни мгновения, чтобы вскочить. Руки резко развело в стороны и завело за голову, ноги оказались прижаты к земле давящей тяжестью женского тела — аккурат вместе с бёдрами. До меня не сразу дошло, что в игре теперь две кошки, и покуда одна занимается руками, вторая взяла на себя ноги и сопутствующее хозяйство.
— Ну что, котёнок, наигрался? — участливо вопрошала Лита.
— Да, — выдохнул в ответ. Зрачки ощутимо расширились от слитного двойного касания, дыхание участилось.
— Ну вот и славно… — протянула она, бесцеремонно извлекая из моего комбинезона основное оружие нового этапа нашего противостояния…
Спустя бесконечно долгий час мы лежали на берегу реки, все втроём, и, приподнявшись на локтях, вглядывались в искрящуюся лунным светом водную гладь.
— Значит, дальняя разведка дала тебе зубки… — протянула Лита. — А что ты хочешь взять от нас, валькирий?
— Думаю, ты сама знаешь ответ на свой вопрос, девочка.
— А ты меня удиви.
— Когти. От вас мне нужны когти. Во всех проявления и во всех смыслах. Навыки работы в стае, поддержка боевых сестёр во всех начинаниях и… умение работать когтями.
— Ты же мечник. Зачем тебе умение работать когтями? Или ты в этом смысле?.. — игриво муркнула кошка.
— Я мечник, Лита. А когти — это мой меч, который всегда и во всех ситуациях со мной. Я должен его освоить в совершенстве. Как рукопашник — просто обязан.
— Что ж, ты меня не разочаровал… Теперь точно буду тебя на вибраторах вспоминать. Как ты с когтями осваиваешься, — странно, но в полушутливой фразе девочки не было и тени юмора. Во взгляде же её подруги я прочёл и вовсе нечто глубинное, необузданное, сродни помешательству. Запал я девочке в душу… Как бы чего не вышло нехорошего из-за этого.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
А в следующее мгновение обе кошки, что ещё секунду назад жались ко мне своими роскошными тренированными телами, без следа растворились в предрассветной мгле. Я тоже поднялся. Перед Сайной было неудобно — это была основная мысль, которая беспокоила после весьма и весьма насыщенного рандеву с двумя вышедшими на охоту кошками. Если бы не рыжая, меня, наверное, можно было бы назвать счастливым. Всё же новые ощущения на стороне… когда живёшь с семью женщинами и делишь с ними со всеми постель… это что-то по-настоящему знаковое.