Скорчившись, он сидел в темноте и пытался разобраться в нахлынувших на него ощущениях. Откуда в нём вдруг возникла такая потребность исследовать башни? Эх, если бы только койоты были рядом с ним… Почему, зачем и куда они исчезли?
Тревис сидел, прислонившись спиной к краю скалы и вслушивался в каждый шорох, доносившийся до него из ночи, впитывал каждый запах, приносимый лёгким прохладным ветерком. Ночь жила своей собственной жизнью. Он узнавал лишь некоторые из этих звуков, ещё меньше он видел. Неожиданно по диску луны скользнула гигантская тень. Она была так огромна, что на секунду Тревис даже подумал, что это может быть только вертолёт, но крылья взмахнули и существо слилось с темнотой ночного неба, исчезнув так же беззвучно, как и появилось. Гигантский ночной хищник. Такого Тревису видеть ещё не доводилось.
Положившись на традиционную охотничью предосторожность, Тревис решил немного передохнуть, а чтобы враг не подобрался к нему незамеченным, он забросал сухими ломкими веточками единственный путь к впадине, в которой теперь укрывался. Ненадёжная защита, но она помогла бы ему вовремя поднять тревогу. И теперь он сидел, уткнув лицо в колени и временами задрёмывал, отдаваясь во власть зыбкого сна. Но сон был слишком короток и вскоре Тревиса до костей пробрал утренний холод. Он с трудом дождался рассветного часа, проглотил пару концентратов, запил водой и пустился в путь.
К восходу солнца он добрался до водопада и поспешил дальше, с приближением долины всё более и более ускоряя шаги. Однако, поймав себя на этом, он намеренно замедлил шаг из природной осторожности. Поэтому, когда он добрался до арки, то миновал её уже не спеша и тихо окунулся в мерцающий золотистый туман, окружавший башни.
Здесь ничего не изменилось с того времени, как он впервые пришёл сюда с Кайдессой. Разве что добавилось присутствие Наликидью и Нагинлты. Они лениво поднялись с жёлто-зелёной дороги и трусцой двинулись ему навстречу, не проявляя при этом никакого удивления, словно расстались всего несколько минут назад.
Тревис опустился на колено и протянул руку самке, которая всегда более дружелюбно относилась к нему. Та сделала несколько шажков и ткнулась в ладонь холодным носом, при этом слабо заскулив.
Почему? Этих почему у Тревиса набралось уже слишком много. И он постоянно мысленно задавал их себе. Почему они оставили его? Почему предпочли именно это место, хотя здесь совершенно нет дичи? Почему сейчас они встречали его так, словно ждали его возвращения?
Тревис перевёл взгляд с животных на башни, на эти окна, расположенные ромбами вдоль стен. И вновь ему почудилось, что кто-то наблюдает за ним. Впрочем, не удивительно. Этот золотистый туман вполне мог скрывать наблюдателя, в то же время предоставляя ему прекрасную возможность следить за всеми, кто появляется перед башнями.
Он двинулся к стенам, беззвучно ступая мокасинами. Однако в нависшей, удушливой тишине ясно и отчётливо раздавалось цоканье когтистых лапок по камням. Лучи солнца сюда не проникали. Вместо него над головой висело ослепительное золотистое марево, и Тревису всё казалось, что клубы тумана всё больше и больше сгущаются вокруг него. Он уже не мог разглядеть арку, сквозь которую вошел на площадь.
— Найенезяни — победитель чудовищ — дай силы моей руке натянуть лук, дай силы моему запястью метать ножи.
Из каких глубин памяти всплыла эта древняя формула? Тревис даже не осознавал, что говорит, пока слова сами собой не сорвались с губ.
— Ты, ждущий — ши индай то-дай ишан — апач не пища для твоего желудка. Я — Фокс из племени Иткаткуднде’ю — Народа Орлов, и подле меня идут га-н…
Тревис мигнул и потряс головой, словно пробуждаясь. Что побудило его произнести всё это? Почему он использовал слова и фразы, которые уже давно не входили в современную речь?
Тревис обошёл основание первой башни. Ни двери, никаких щелей или отверстий обнаружить не удалось. Вторая, третья. Ничего. Если он собирается попасть внутрь, то ему надо найти способ добраться до нижних окон.
Он прошёл в другую арку, ту, которая вела к кочевью монголов. Здесь он срезал молодое деревце и обстругал его, получилось что-то вроде жерди. Затем Тревис разорвал кушак на полоски и связал довольно крепкую верёвку, длины которой, правда, едва хватало для его целей. Он привязал её к жерди и затем со второй попытки закинул эту длинную палку как копьё в нижнее окно. Когда же он потянул за верёвку, жердь застряла в проёме. Лестница была не слишком надёжной, но выбирать не приходилось. Он быстро взобрался по верёвке и навалился животом на подоконник.
Подоконник оказался широким, не меньше 25 дюймов от внешнего до внутреннего края. Тревис переждал несколько мгновений, не торопясь входить. Он глянул вниз. Верёвка болталась у самой земли, а рядом лежали оба койота. Высунув языки и задрав морды, они с любопытством смотрели на него.
Полутёмная комната была круглой, напротив виднелся ещё один проём окна с другой стороны башни. Тревис легко спрыгнул на пол. Подоконник располагался на высоте четырёх футов от пола, и свет из окна освещал только часть комнаты. Тревис замер на месте, внимательно оглядывая помещение. Никаких предметов обстановки здесь не было, лишь в центре из колодца темноты вздымалась фиолетовая колонна, разливая вокруг себя слабый, мерцающий свет. Привыкшие к сумраку глаза отметили на синем фоне пульсацию зелёного и лилового цветов.
Колонна уходила вверх и вниз в большие отверстия в полу и потолке. Выбор у Тревиса был невелик — спуститься вниз, каким-то образом подняться наверх или просто-напросто выбраться наружу из другого окна.
Осторожно ступая, Тревис подобрался к колодцу. Сквозь мягкую кожу мокасин он ступнями ощущал твёрдую гладкую поверхность камня, покрытую толстым, нежным слоем пыли, которая при каждом шаге вздымалась маленьким облачком. Кое-где в пыли Тревис заметил странные треугольные отпечатки. Их могли оставить только птицы, подумал он. Во всяком случае, эти башни не посещались разумными существами долгое-долгое время. Он подошёл к колодцу и посмотрел вниз. На него глянула непроглядная тьма, в которой пульсация и свечение колонны казались ещё ярче. Но даже этот свет не давал возможности как следует осмотреть колодец, по которому проходила колонна. Тревис не заметил никаких скоб или трещин в самой колонне, а значит, подняться или опуститься по ней было просто невозможно.
Наконец после долгих колебаний Тревис решился и коснулся поверхности колонны. И тут же попытался отдёрнуть руку — но бесполезно. Пальцы словно приклеились к материалу колонны, который был твёрд словно металл, и одновременно податлив и тёпл как плоть живого существа. Тревис почувствовал, как внутри у него нарастает тяжёлый ком.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});