испытывала к ней бесконечную благодарность. Они с Энерой и Катой по очереди ухаживали за мной, следуя инструкциям Тью: меняли повязки, прочищали раны, наполняли желудок едой и лекарствами.
Урожай шел на поправку, и прежде всего овес.
Когда Солнце медленно взбирался вверх по небосклону, я подняла левую руку и взглянула на средний палец с золотым кольцом, по центру которого проходила янтарная полоса. Если его покрутить, полоса становилась черной. Я оставила янтарную. Сайон подарил мне кольцо с обещанием, что мы всегда будем связаны. Я не совсем понимала эти слова, но, если кольцо каким-то образом нас сблизит, я никогда его не сниму. Часто, когда меня наконец оставляли одну, я шепталась с ним, гадая, слышит ли он меня и чувствует ли.
Я быстро заморгала. Мне ужасно надоели слезы. Глаза всегда были опухшими и саднили.
Тут же ко мне подлетела Тью, держа невидимыми руками носовой платок. Я приняла его, и божок примостилась в изножье тюфяка, склонив головку-круг набок, как попугай.
– Посетитель! – прозвенела она за несколько секунд до того, как раздался тихий стук в дверь.
Я узнавала всех членов семьи по одному лишь стуку: быстрый, легкий, двойной принадлежал Зайзи. Она вошла, и я попыталась приподняться, ухватившись за край импровизированного матраса, и стиснула челюсть, когда кожа натянулась. Тью залетела мне на спину и придержала за основание шеи, чтобы помочь.
Зайзи покосилась на божка, прежде чем поставить чашку с лечебными снадобьями и броситься мне на подмогу.
– Ты себе навредишь.
– Позволь мне сохранить хоть каплю достоинства и, по крайней мере, сесть самостоятельно. – Я медленно вдохнула. Медленные, легкие вдохи причиняли меньше боли. – Тью, можешь нас оставить? Пожалуйста
Геометрический божок растворился в воздухе.
За прошедшие недели Зайзи стала моим доверенным лицом. Я рассказала ей о Сайоне все до мельчайших подробностей, включая нашу близость. Рассказала о своих чувства к нему, когда находила слова, чтобы их описать, часто мне это не удавалось. Мы с двоюродной сестрой всегда крепко дружили, но не только из-за этого было легче довериться ей, нежели маме: в конце концов, она вернется домой и заберет с собой все свои суждения. Она слушала меня спокойно и непредвзято. Из жалости, вероятно, ведь тогда я была действительно в жалком состоянии.
– Вчера из Гоутира приезжал всадник. – Опустившись на колени рядом со мной, Зайзи осторожно развернула слой бинта. – Война окончена.
У меня перехватило дыхание.
– Что?!
Первым делом мысли обратились к небесам, поэтому я не сразу поняла дальнейшие объяснения сестры:
– Тьма полностью остановила бои. Многие отряды отступили. Полагаю, они сочли, что на них обрушилась кара небесная. – Она двигалась осторожно, когда кусок бинта прилип к ране. – Наверняка подробности скоро поспеют. Пока известно лишь, что, когда вновь взошел Солнце, Белат и Рожан заключили мирный договор. Все кончено.
Я уставилась на свои ноги, переваривая вести. Война между Рожаном и Белатом, война, которая загнала меня обратно на ферму, война, бушевавшая почти шесть лет, завершилась.
Я могла вернуться в Элджерон. Вернуться в столицу.
Весть пронеслась по мне подобно прохладному ветерку, которого я не почувствовала.
– Инфекция полностью прошла, – сказала Зайзи, потихоньку поливая мне спину водой с календулой и промокая ее полотенцем. – Вот и славно.
Я коротко кивнула, думая о жизни, которую когда-то оставила. Мне предстояло лечение, нелегкое и долгое. Но в будущем у меня будет выбор. Я смогу вернуться. Возможно, даже в ту же квартиру, в свою студию. Вернуться к той жизни, которую выстроила в столице, где я чувствовала себя полезной и ценной…
Почему же меня это нисколько не воодушевляло? Почему сердце казалось таким же обугленным и мертвым, как кожа на спине? Всего два месяца назад я бы прыгала и пела от радости…
– На этот раз затяну раны поплотнее, чтобы ты могла лежать, ничего не натирая. – Легким прикосновением, подобно перышку, Зайзи намазала мне спину бальзамом – одним из многих снадобий, которые принесла Тью. Пах он ужасно.
Возможно, мне сперва требовалось вылечиться. Я была сама не своя. Не готова к хорошим новостям.
Сестра крепко меня забинтовала и помогла лечь. На тумбочку положила книгу, которую я когда-то перечитывала дюжину раз, но не брала в руки уже много лет. Возможно, теперь получится ее держать.
Зайзи поцеловала меня в макушку перед ухо- дом.
Я немного поспала. Первую неделю одолевали кошмары. Порой даже без участия Сайона – их я одновременно принимала с облегчением и ненавидела. Теперь же сновидения пришли в норму, я с нетерпением ждала отдыха.
В течение дня я то и дело проваливалась в сон и проснулась ближе к вечеру. Комната пустовала: ни семьи, ни Тью. У меня не было карманных часов. Я не видела их с тех пор, как огонь поглотил мою кровать и оставил черные отметины на стене. Порой я задумывалась, будут ли мои шрамы выглядеть так же, когда кожа срастется заново. Если вообще срастется.
В приоткрытое окно лился солнечный свет. Он тянулся по полу, подчеркивая обугленные линии на дереве. В лучах кружились пылинки.
Осторожно я вытащила из-под одеяла ногу и потянула к нагретому Солнцем дощатому полу. На мне был мамин халат, тонкий и позволяющий с легкостью его снять, чтобы обработать раны. Я вытянула пальцы. Почти коснулась края…
Свет стал ярче: как бывает, когда от Солн- ца отплывает облако. Только он и так был яр- ким.
Я хотела почувствовать его на коже. Нужно было почувствовать. Он обещал, что будет рядом, когда мне понадобится.
Схватившись за края матраса, я задержала дыхание и села. Плотно закрепленные бинты ослабляли боль от напряжения. Осторожно придвинувшись, стараясь держать спину прямо, я подставила ступню под полосу света. Легкое тепло нежно коснулось кожи.
Опять чертовы слезы! Надо перестать пить воду.
Я подвинулась еще немного. Свет поднялся по моей лодыжке, икре, колену. Я медленно продвигалась вперед, пока не подставила под него ладонь.
Волоски на каждом дюйме тела встали дыбом. Не как от холода, а…
Тяжело сглотнув, я неспешно подползла к столу, который Тью притащила из комнаты Каты. Поморщившись, ухватилась за него и поднялась на ноги, стараясь не потревожить раны.
И тогда, вдалеке, сразу за кукурузным полем, я разглядела сгусток света.
По телу внезапно пробежала дрожь, вызывая волну боли.
– Сайон, – прошептала я. Наверняка это он, кто же еще?
Конечности пришли в движение прежде, чем разум успел дать команду. Я оказалась в коридоре впервые с тех пор, как меня обожгли прикосновения Сайона. Держась за стену, спотыкаясь, я устремилась к выходу. Вывалившись на улицу, услышала бабушкин голос: