она никогда не была замужем. Мама просто позволяла мне наслаждаться жизнью. Они с Зайзи и Катой позволили нам быть счастливыми, и я любила Сайона всем сердцем, теми фибрами своего естества, о существовании которых даже не догадывалась, и эти опасные грезы мелькали в сознании, порождая надежду и затачивая ее, словно нож. Ночью, когда я лежала рядом с ним и рассказывала все то, что прятала от остальных, эта надежда меня пугала: я понимала, как глубоко, в конце концов, она меня ранит.
Я попросила Сайона об одной минуте, он же предоставил мне неделю.
Позже я задумывалась, знал ли он, что та ночь будет нашей последней. И потому так страстно занимался со мной любовью, потому шептал стихи мне в волосы, боготворил меня так, будто богом была я, а не он. Впрочем, знай Сайон о грядущем, он бы не прижимался ко мне так крепко, пока я спала.
Именно тогда, пока я плыла по глубинам дремы, меня охватила жгучая, раскаленная боль и разорвала на части.
Я резко проснулась, словно меня кто-то встряхнул, однако во дворе я была одна, окруженная обрезками плитки и сухим раствором.
Пока я дремала, небо заволокли тучи. К счастью, я успела укрыться в почти законченном соборе до того, как хлынул дождь.
Глава 10
На меня обрушилась действительность. Я лежала лицом к полу – видимо, упала с кровати. Посредине туловища пульсировала жгучая конвульсия, образуя кислотное кольцо. Я с трудом хватала ртом воздух. Дыхание причиняло боль. Попытка не дышать – тоже. Агония поглотила все мысли, не оставляя места ни для чего иного. Никогда еще мое тело не терза- ла такая страшная пытка. Даже смерть была терпимее.
Я сморгнула с глаз пот и слезы. Почувствовала запах дыма. Пожар! Стиснув зубы, подняла голову и увидела, как стену рядом лижут языки пламени, поглощают кровать, вздымаются к потолку…
Под действием потрясения боль на мгновение притупилась. То был вовсе не огонь, а бог – яркий и пылающий. Его кожа была пламенем, волосы развевались от жара. Глаза сверкали, как бриллианты.
Он взмахнул руками, и пожиравший комнату огонь резко потух, оставив после себя пепел и дым. Его величие потускнело, словно он пытался подавить его ради меня, тем не менее не мог скрыть полностью.
Тогда-то я и узнала Сайона, и агония вспыхнула снова.
Его силы вернулись.
– Ай! – Дверь с грохотом открылась, и по комнате разнесся голос Зайзи. Увидев меня, сестра рухнула рядом на колени, загораживая обзор, и попыталась прикоснуться ко мне, но остановилась. – О боги, о боги, – жалобно забормотала она. – Энера! Воды!
Вода поможет мне не более, чем травы. Тело покрывали глубокие ожоги – тянулись от спины по боку и ныряли под грудь – туда, где лежала рука Сайона в тот миг, когда к нему вернулась божественность.
Меня накрыла новая волна агонии, и я зашипела сквозь зубы. В глазах потемнело. «Прошу, – взмолилась я, обращаясь к своему организму. – Пожалуйста, подожди. Мне нужно подумать».
Свет вокруг стал ярче: приблизился Сайон. Его ноги не касались пола. Вероятно, если он коснется, пол вспыхнет точно так же, как стены и кровать.
– Отойди! – рявкнула Зайзи. – Ты ее ранишь! Уже ранил!
– Нет, – запротестовала я, но сорвавшийся с губ звук больше походил на мяуканье котенка.
Моей шеи коснулась рука – рядом сидела мама. Она что-то пробормотала Зайзи.
«Сосредоточься, Ай». Я попыталась вытолкнуть из головы мысли о своем обожженном теле. Выгнула шею, чтобы через сестру посмотреть на Сайона.
Увиденное разбило мне сердце.
Он висел в воздухе, неспособный взаимодействовать с моим смертным миром, с выражением страшной муки на лице. Она настолько исказила его красоту, что он больше не походил на десятки картин, рисунков и скульптур, которые я с него сделала. Он выглядел так, словно сам страдал от ожогов. Словно это его сердце билось в конвульсиях и истекало кровью на половицах, а он ничего не мог сделать, чтобы вернуть его в опустевшую грудную клетку. Он потянулся ко мне, напрягаясь так, словно нас разделяли целые каньоны.
И от этого жеста боль в моих пульсирующих ранах вспыхнула еще ярче.
– Сатто! – В обугленной спальне недалеко от меня внезапно оказался При, он опустился на одно колено. – Нужно торопиться.
Позвоночник охватила новая волна жгучей боли. Я закричала. Зайзи держала меня за плечи, и только тогда я поняла, что мама наносит на раны лекарство. Сайон ярко освещал комнату, и, опустив взгляд, я увидела свою растерзанную кожу: красную, обугленную, покрытую волдырями. К горлу подступила желчь.
– Помоги ей, – прошептал Сайон. – Прошу.
Мгновение спустя При уже был рядом со мной. Зайзи замешкалась, но, явно не желая прикасаться к странному существу, отодвинулась. Руки При легли мне на плечи, и по коже разлилась благословенная прохлада. Она меня не исцелила, но немного уняла агонию. Позволила разобраться в мыслях.
Не отрываясь от меня, При повторил:
– Сатто…
Я оттолкнула Зайзи.
– Выживу, – простонала, но даже сейчас боль была такой сильной, что я почти об этом жалела. Я встретилась взглядом с Сайоном. Своей позой – плечи поникли, голова опущена, спина согнута, – он лишь отдаленно напоминал того Сайона, которого я знала. Он не смотрел мне в глаза.
– Взгляни на меня! – потребовала я.
Он повиновался. Будь я в лучшем состоянии, его потрясающий облик внушил бы мне благоговейный трепет. Однако сейчас ни в сознании, ни в израненном теле не оставалось места для благоговения.
– Возьми меня с собой, – выдавила я.
– Айя, – руки мамы у моих ожогов замерли.
Я продолжила, изо всех сил стараясь не обращать внимания на обожженную кожу:
– Возьми меня с собой. Сделай звездной матерью.
Чувство вины на лице Сайона сменилось потрясением, даже гневом.
– Нет.
С таким же успехом он мог бы залепить мне пощечину своей огненной рукой.
– Как ты смеешь…
Он подплыл ближе, но не слишком, чтобы не навредить мне.
– Звезда должна умереть, прежде чем родится другая. И даже если возникнет необходимость… ты умрешь. – Его голос, хоть и тихий, был тверд, как гранит в его соборе в Элджероне. – К тому же… – Он помолчал. Окружавший его ореол небесного света задрожал. – К тому же я причиню тебе боль. – Его взгляд переместился на кровавое месиво на моей спине, он помрачнел. – Еще больше боли. Я этого не вынесу. Не вынесу, если ты будешь смотреть на меня так, как смотрели звездные матери. Я не посмею истерзать твой дух.