Читать интересную книгу Невинный обман - Джорджетт Хейер

– Ладно, по-моему, нам не стоит ехать в Британский музей, – уступила Китти. Она принялась листать путеводитель, как вдруг вспомнила прощальный совет сестры Фредди. – Мэгги сказала, что мне обязательно надо посмотреть мраморные статуи, которые лорд Элджин[27] вывез из Греции! Она говорит, их видели все. Статуи выставлены в Берлингтонском особняке.

Весьма жаль, хмуро заметил Фредди, что мисс Чаринг не вспомнила о статуях до того, как они приехали на Ганновер-сквер. Однако молодой джентльмен все же велел кучеру трогать и, пока они ехали в экипаже, сообщил своей спутнице, что и сам не прочь поглядеть на заморскую диковинку.

– Вокруг них подняли такую шумиху, что не передать, – сказал он. – Сейчас смотреть греческие статуи считается модным.

Но, когда мистер Станден, по его же выражению, раскошелился на два билета и каталог, а потом оказался перед сокровищами древней Греции, он впал в тихий ступор и обрел дар речи, лишь выйдя к трем паркам с восточного фронтона храма Афайи[28].

– Да у них же голов нет! – воскликнул он.

– Конечно нет, Фредди, – пустилась в объяснения Китти. – Видите ли, статуи очень древние. Их повредили.

– Повредили? Это уж точно! Рук, кстати, я тоже ни у одной статуи не заметил. Это уже вообще никуда не годится! Вы только взгляните на это!

– «Рождение Афины из головы Зевса», – прочла девушка в каталоге.

– Рождение Афины откуда?

– «Центральные группы фигур, являющиеся наиболее важной частью композиции, отсутствуют», – вещала мисс Чаринг. – В каталоге еще сказано, что метопы[29] также находятся в весьма плачевном состоянии, но можно любоваться фризом, который удивительно красив.

Однако мистер Станден окончательно уверился в том прискорбном факте, что люди, окрещенные им нелестным эпитетом «шайка бесстыжих мошенников», облапошили его на довольно значительную сумму, представив коллекцию никчемных мраморных обломков статуй, у которых отсутствуют основные части тела; он впал в такое раздражение, что ни в коей мере не был способен по достоинству оценить все прелести фриза. Поэтому мисс Чаринг, пока Фредди, чего доброго, не принялся разыскивать устроителей «этой аферы», сочла за благо увести мистера Стандена из Берлингтонского особняка, заявив о жгучем желании лицезреть собор Святого Павла.

Во время поездки в Сити мисс Чаринг старательно изучала справочник. Девушка уже чувствовала легкую усталость и, прочитав, что внутреннее убранство собора, по мнению составителя справочника, лишено индивидуальности и, скорее, напоминает собой огромный склеп, легко согласилась с предложением Фредди ограничиться созерцанием архитектурной жемчужины, не выходя из экипажа. После этого Китти предложила поехать на Корнхилл-стрит – полюбоваться зданиями Английского банка и Королевской биржи, но путеводитель «Картины Лондона» и в этот раз пришел мистеру Стандену на помощь: «Нет необходимости подробно описывать архитектуру Королевской биржи, ибо здание представляет собой смешение всех стилей в самом дурном вкусе».

– Боюсь, нет положительно никакого смысла ехать смотреть на нее, – облегченно произнес Фредди. – А что тут сказано насчет Английского банка?

– «Одно из чудес коммерции и неудач искусства», – послушно прочла мисс Чаринг.

– Вот и прекрасно! В таком случае нам незачем тащиться на Корнхилл-стрит. Знаете, Китти, я недооценил ваше приобретение. Эта книжка оказалась весьма полезной. Теперь мы можем ехать прямо домой.

– Да… на Тауэр времени все равно не осталось… – согласилась с ним Китти. – А что по поводу посещения тюрьмы?

– А зачем нам посещать тюрьму?

– Я сама не вполне уверена, однако здесь написано: «каждый приезжающий в столицу просто обязан увидеть эти дома страданий».

Но мистер Станден решил, что для одного дня они и так достаточно пострадали, поэтому приказал кучеру возвращаться на Беркли-сквер. Когда же Китти предложила по дороге ненадолго остановиться и осмотреть церковь Темпла, Фредди напомнил мисс Чаринг, что она должна вечером сопровождать Мэгги в гости, и посему ей никак нельзя задерживаться. С этим Китти легко согласилась, утешившись мыслью о том, что Темпл можно будет посетить завтра по пути в Тауэр. Фредди едва не застонал, но сдержал себя и возражать уже не пытался.

Последняя, весьма слабая надежда на то, что мисс Чаринг слишком утомится, чтобы на второй день снова отправиться колесить по Лондону, следующим утром почила в бозе при появлении мисс Чаринг в модном одеянии и приподнятом состоянии духа. Заняв место в экипаже рядом с Фредди, девушка выудила из муфты «Картины Лондона» и, громко зачитывая отрывки из путеводителя, доказала молодому человеку, что ей бесспорно следует осмотреть ратушу по пути в Тауэр.

Когда сие испытание было позади, остаток дня прошел куда приятнее, чем надеялся Фредди. Сам мистер Станден не стал бы тратить время на такие пустяки и молча сожалел о стремлении мисс Чаринг не обойти своим вниманием ни одного уголка, упомянутого в путеводителе, но Фредди был приятно удивлен, уяснив, что в Тауэре содержится «прекрасное собрание диких зверей». Еще больший интерес возник у него во время посещения Монетного двора, где он стал свидетелем того, как чеканят монеты. Сентиментальные сетования мисс Чаринг по поводу страданий и невзгод таких узников Тауэра, как леди Джейн Грей[30] и сэр Уолтер Рейли[31], мистер Станден решительно пресек, заявив: нечего впадать в хандру из-за того, что произошло в средние века. Также на Фредди не произвел особого впечатления трогательный рассказ о поведении принцессы Елизаветы у Ворот предателей.

– Глупости, – пробурчал он. – Не удивлюсь, если она при этом подхватила простуду. Был у меня дядюшка, который, попав под ливень, промок до нитки и получил воспаление легких. Через неделю – крышка. Давайте лучше пойдем и посмотрим на этот Дамский ряд, который все обсуждают.

По возвращении мистера Стандена и мисс Чаринг, именно в тот момент, когда Китти рассказывала Мэгги об увиденных сегодня диковинках, Джек Веструтер нанес официальный визит на Беркли-сквер и привел с собой шевалье д’Эвроне. Первоначальная настороженность, порожденная мрачными предсказаниями Фредди, вскоре была позабыта. Шевалье оказался красивым молодым человеком, с живыми умными глазами и блестящими светло-каштановыми локонами, подстриженными и завитыми «а-ля херувим». Его осанка и манеры безошибочно выдавали в нем человека, принимаемого в самых великосветских кругах. Фрак бутылочно-зеленого цвета с длинными фалдами сидел на нем идеально. Чувствовалась рука настоящего мастера. Бежевые бриджи облегали стройные ноги. Воротничок шевалье был тщательно накрахмален, а блеск ботфорт мог соперничать с сиянием зеркала. И если мистер Веструтер, беззаботный насмешник, считал эти херувимские кудри слишком женственными, а мистер Станден, строгий щеголь, нашел жилет шевалье вычурно броским, то леди готовы были легко простить ему столь небольшие недостатки. Поклон шевалье соперничал в совершенстве с поклонном Фредди. Манеры и умение вести приятную беседу были почти безупречны. А кроме того, к симпатичному лицу и стройной фигуре добавлялся легкий иностранный акцент, поэтому успех у представительниц прекрасного пола для шевалье был обеспечен.

Китти, во все глаза наблюдавшая, как француз склоняется над рукой Мэгги, внезапно воскликнула:

– Вы Камилл!

Улыбнувшись, шевалье д’Эвроне повернулся к ней.

– Да, ваш маленький кузен Камилл. Я не осмеливался даже надеяться, что вы хотя бы чуть-чуть меня помните. Расскажите мне, молю вас, сколько еще прожила моя пациентка, та белокурая красавица. Увы, ее имя совсем выпало из моей головы.

Китти, пожимая ему руки, рассмеялась и сказала:

– Розабель… и она прожила счастливо еще долго-долго. Очень рада вас снова повидать спустя столько лет. Надеюсь, мой дядя и ваш брат живы и здоровы?

– Да, пребывают в здравии. А ваш любезный опекун?

– Да, слава богу. Вы, значит, приехали в Англию. А где остановились?

Шевалье сказал, что поселился на Дьюк-стрит, это ни о чем не говорило выросшей в деревне Китти, но для Мэгги послужило гарантией того, что безупречность его манер ни на йоту не уступает тому высокому положению, которое шевалье д’Эвроне занимает в обществе. Весьма довольная тем, что может присоединить столь видного во всех отношениях молодого человека к кругу своих почитателей, леди Букхейвен пригласила шевалье на маленький раут, который должен был состояться через три дня. Француз принял приглашение с должным почтением и выразил соответствующую обстоятельствам благодарность. Пробыв в гостях, как и полагалось, с полчаса, шевалье д’Эвроне ко всеобщему одобрению откланялся. Даже Фредди признал, что француз кажется вполне приличным малым. В ходе разговора выяснилось, что он, как и все присутствующие, собирается посетить этим вечером театр «Non-Pareil»[32], где давали новую пьесу. Шевалье попросил разрешения у Мэгги навестить в антракте ее ложу. Получив согласие, француз отвесил изящный поклон и удалился. Когда за гостем закрылась дверь, Мэгги сказала, что лишь человек, вращающийся в высших кругах, способен столь грациозно выходить из комнаты.