Читать интересную книгу Восхождение денег - Ниал Фергюсон

Ло между тем как одержимый возился с курсами обмена банковских билетов на металлы; официальная цена золота за четырнадцать месяцев претерпела 28 изменений, а серебра – по меньшей мере 35, хотя могла и все 135, лишь бы публика проявила интерес к бумажным деньгам. Люди убеждались, что правила игры отныне защищают только и без того всесильное государство, и тонули в море противоречивых законов. Как позднее вспоминал очевидец событий, “повинуясь магическим заклинаниям, слова составлялись в непригодные для чтения указы, а воздух полнился невнятными идеями и прочей нечистью”66. Сегодня золото и серебро свободно поступали в страну, назавтра выходил запрет на экспорт. Сегодня печатный станок работал не переставая, а завтра предложение банкнот ограничивалось 1 200 000 ливров. Сегодня доли в Миссисипской компании скупались по 9 тысяч ливров, а назавтра пол исчез. И тогда, а точнее 22 февраля, акции рухнули. К концу месяца за них давали 7825 ливров. Пятого марта Ло поддался на уговоры регента и пошел на попятный: пол вернулся на место, и люди повалили сдавать акции. Никого не заботило, что тем же указом банкнота объявлялась “защищенной от удешевления”, забыли и о потолке в 1 200 000 ливров – джинн предложения денег покинул свою бутылку67. Те из вкладчиков, кто посообразительнее, уже тогда были счастливы получить за каждую из своих акций по 9 тысяч живыми деньгами. С февраля по май 1720 года объем банковских билетов на руках у населения увеличился на 94 %. При этом покупателя нашла лишь каждая третья акция. Было ясно: очень скоро терпение публики лопнет и эта треть также вернется в Компанию, а экономика захлебнется в потоке новых банкнот и вызванной ими инфляции.

Ло знал, что дело дрянь, но не терял надежды выкрутиться, а посему выкручивал руки регенту. Тот 21 мая в приказном порядке снизил цену акций компании с 9 до 5 тысяч (в несколько шагов с разницей в месяц) и вдвое урезал количество банкнот в обращении. Вопреки обещанному, была снижена и сама стоимость банкнот. В основании Системы Ло лежала абсолютная власть короля, и те дни ярко показали, что фундамент это шаткий. Уже через шесть дней разъяренные граждане вынудили правительство отменить нововведения, и вера в Систему была поколеблена, теперь уже навсегда. После некоторого затишья цена акций начала падать, с 9005 ливров 16 мая до 4200 ливров две недели спустя. Пятачок у здания Банка стал местом встречи разгневанных толп: банкнот на всех не хватало. Камни летели в окна, окна осыпались с жалобным звоном. “Самый тяжелый удар пришелся по жителям этой страны, вне зависимости от их положения в обществе, – писал один британский современник. – Нет возможности описать, как велико, как всеобъемлюще охватившее их отчаяние; особы благородных кровей и самые важные люди возмущены наравне со всеми”68. По такому случаю парламент собрался вне очереди и всесторонне осудил прегрешения Ло. Регент отменил указ от 21 мая, после чего скрылся от посторонних глаз. Ло подал было прошение об отставке, но до отставки дело не дошло: 29 мая его выгнали взашей. Многие мечтали видеть Ло в Бастилии, но удовлетворились домашним арестом. Джону Ло опять светила тюрьма, а то и смертная казнь (созванная наспех комиссия без труда установила его вину в выпуске банкнот сверх оговоренного количества, что было подсудным делом). Двери Королевского банка закрылись на засов.

Ло выбирался из передряг с той же легкостью, с какой одурачивал публику. Было ясно как день, что если кто и мог спасти стремительно гибнущую Систему, то только ее создатель. Рынок радостно приветствовал возвращение Джона Ло (в скромной роли одного из подручных министра финансов), и день 6 июня акции Миссисипской компании завершили на отметке 6350 ливров. То было лишь временное облегчение. В середине октября властям пришлось вернуться к свободному хождению золота и серебра на территории страны. Дела компании были плохи: бумаги упали до г тысяч ливров в сентябре и уже в свободном падении в декабре пробили пол в тысячу ливров. Крушение стало неотвратимо. Это понял и Ло и решил покинуть страну, чьи жители осыпали его бранью, а газеты осмеивали. Зато он “очень тепло простился” с герцогом Орлеанским. “Мой господин, – сказал Ло при их последней встрече, – я признаю за собой страшные ошибки. Я совершил их потому, что я человек, а людям свойственно заблуждаться. Но, я уверяю вас, в моих действиях не было злого умысла, и рано или поздно потомки поймут, что моя совесть чиста”69. Слова не убеждали: пока Ло находился под следствием, его жена и дочь не могли выехать из страны.

Воздушный шар миссисипских акций сдулся, будто проколотый мечом, и вся Европа слышала, как зловеще шипел выходивший наружу воздух. Один обманутый голландский вкладчик завелся не на шутку и на память заказал китайским мастерам фарфоровые тарелочки. Надпись на одной гласила: “Гляди, Боже, я раздет догола!” Ей вторила другая: “Купил дерьмовых акций, торгую испорченным воздухом”. Амстердамские инвесторы искренне верили, что, в отличие от Голландской Ост-Индской компании, чьи пряности и ткани были у всех на виду, ничем более существенным Ло и не промышлял. Один сотрудник сатирического журнала излил свои мысли в стихах:

Знакомьтесь, чудный миссисипский край,прославленный бумажками своими:обманывай, запутав – обирай,сокровищами лакомься чужими.Здесь доли покупаются за звонкую монету,но, кроме дыма, ничего в них нету

На свет появился целый набор потешных, исполненных скрытого смысла гравюр под общим названием “Великое помешательство”. На картинах голозадые биржевые дельцы пожирали монеты и выделяли акции Миссисипской компании, тронувшиеся рассудком вкладчики метались по улице Кенкампуа, прежде чем отправиться в психушку, хилые галльские петушки из последних сил тянули повозку с Джоном Ло, а тот как ни в чем не бывало осматривал выстроенные им самим воздушные замки70.

В руках брокеров монета превращается вначале в акции Миссисипской компании, а затем в дурной воздух (еще одна сцена из “Великого помешательства”, 1720).

На сей раз авантюристу не удалось выйти сухим из воды. Из Франции он сбежал почти без гроша в кармане и наверняка проклинал тот день, когда его угораздило поспорить с Лондондерри насчет акций английской Ост-Индской компании. Они и не думали падать до заветных 180 фунтов; напуганные парижские инвесторы решили переждать непогоду в Лондоне (город тогда переживал крах Компании Южных морей), так что к апрелю цена преодолела отметку в 235 фунтов и не собиралась останавливаться. Достигнув 420 фунтов в июне, к августу акции снизились до 345 фунтов – тут-то и пришел черед Ло платить по счетам. Попытавшийся сохранить остатки чести своего клиента лондонский банкир Джордж Мидлтон разорился. А вот потери Франции деньгами не ограничились. Пузырь Ло надулся до немыслимых размеров, а лопнув, отбросил страну далеко назад в ее финансовом развитии: многие поколения французов и слышать не хотели ни о каких бумажных деньгах и биржах. Королевский дом так и не привел свои финансы в порядок и вплоть до конца правления Людовика XVI влачил жалкое существование на фоне провала многочисленных реформ, пока окончательное разложение казны не привело к революции. Пожалуй, Бернар Пикар, как никто другой, уловил всю тяжесть создавшегося положения и оставил после себя “Памятник в назидание потомкам” (1721). В левой части этого замысловатого творения нищие голландские вкладчики угрюмо и слаженно двигаются в сторону больницы, богадельни и приюта для умалишенных – кто куда. Но это еще ничего: правая сторона гравюры показывает сцены парижской жизни. Люди толпами валят из узенькой улицы Кенкампуа, а нагая Фортуна посыпает их головы акциями Миссисипской компании, словно пеплом; индусы катят повозку, и огромное колесо фортуны (и тут она!) давит бедолагу счетовода, а неподалеку двое мужчин мутузят друг друга по причинам, о которых нам остается только догадываться71.

Бернар Пикар. Памятник в назидание потомкам (1721).

Британия в те годы старательно надувала собственный пузырь, но закат Компании Южных морей разорил лишь немногих: ее руководители не пользовались той властью над Банком Англии, что накликала беду на Джона Ло и Королевский банк Франции. Духовно близкий Ло Джон Блант предложил учредить новую компанию для торговли с владениями испанской короны в Южной Америке, а капитал для нее имелся – достаточно было преобразовать накопленный правительством главным образом в годы Войны за испанское наследство долг. Оценку стоимости ежегодных рент провели быстро, оставалось так же быстро и высоко оценить акции компании, и тогда по итогам обмена управляющие остались бы с лишними акциями для продажи и верными деньгами в кармане72. Парижские ухищрения Ло пользовались успехом и в Лондоне. Всего акции предлагались на продажу четыре раза, и их цена выросла с 300 фунтов в апреле 1720 года до тысячи фунтов в июне. Хотите платить в рассрочку – пожалуйста. Взять ссуду под залог новоприобретенных акций – разумеется. И конечно, конечно мы выплатим солидные дивиденды.