А пьют ли советские философы?
Как, крепкая?
«После совещаний Верховный Главнокомандующий И.В. Сталин, — вспоминал генерал С.М. Штеменко, — приглашал всех участников на ужин. По давно заведенному порядку на Ближней даче перед ним стоял удлиненной формы красивый хрустальный графин с бесцветной жидкостью и запотевшими боками.
И.В. Сталин перед ужином обычно выпивал одну-две рюмки коньяку, а потом пил только сухое грузинское вино, наливая его из бутылок, этикетки на которых были отпечатаны на машинке. Наполнит бокал на три четверти вином, а остальное, не торопясь, добавит из хрустального графина.
Первое время я, бывая на даче, внимательно наблюдал за всем окружающим и сразу приметил графин. Смешно, конечно, но меня заинтересовало, что в нем. И я подумал: «Какая-то особая водка, чтобы добавлять к вину для крепости. Вот попробовать бы при случае!» Долгое время затея эта не удавалась, поскольку место мое было довольно далеко от графина.
В тот злополучный вечер я опоздал к столу, так как задержался в соседней комнате у телефона — наводил по указанию И.В. Сталина справку о положении на одном из фронтов. Когда вернулся в столовую и доложил, все уже сидели за столом и обычное мое место было занято. Сталин, заметив это, жестом указал на свободный стул рядом с собой.
Ужин затянулся. Разговор, как всегда, шел о фронтовых делах. Каждый сам себя обслуживал — когда нужно было, шел к боковым столикам за очередным блюдом.
«Ну, — думаю, — уж сейчас я эту водку попробую.» Когда Сталин, как и все, встал, чтобы сменить тарелку, я быстро схватил заветный графин и налил полную рюмку. Чтобы соблюсти приличия, дождался очередного тоста и выпил. Вода! Да какая холодная. Получился конфуз: хоть я и быстро сообразил, что к чему, и даже закусил, как другие, все же, видимо, не смог скрыть своего удивления.
Хозяин стола с затаенной усмешкой, прищурившись, посмотрел на меня и немного погодя спросил тихо, чтобы никто не слышал: «Как, крепкая?» Кровь бросилась мне в лицо — так стало стыдно; весь вечер я чувствовал себя неважно и клял свое неуместное любопытство».
(Из книги С. М. Штеменко «Генеральный штаб в годы войны»)
А пьют ли советские философы?
В декабре 1930 года И.В. Сталин принял в кремлевском кабинете группу философов из Института красной профессуры — П.Ф. Юдина, М.Б. Митина и других. Рассказывая об этой встрече, и Юдин, и Митин говорили, что Сталин изложил свою точку зрения по поводу положения в советской философии. По его мнению, «необходимо разворошить и перекопать весь хлам, который навален в вопросах философии и естествознания». Особенно же необходимо «разворошить все, что написано деборинской группой, то есть все, что есть ошибочного в области философии». Школа Деборина, отмечал Сталин, является философской формой ревизионизма, которую можно назвать «меньшевиствующим идеализмом». Сталин сказал, что следует выявлять ошибочные взгляды Плеханова, всегда свысока смотревшего на Ленина. Ленин — и это особо подчеркнул Сталин — возвел диалектический материализм на новую ступень. До Ленина, говорил он, материализм был атомистическим. Опираясь на новые научные открытия, Ленин с марксистской точки зрения проанализировал понятие материи. Хотя Ленин и создал очень много нового во всех разделах марксистской философии, он был скромен и не любил говорить о своем вкладе. Поэтому долг его учеников — освоить новаторскую роль Ленина в философии.
И Павел Федорович Юдин, и Марк Борисович Митин говорили, что беседа была обстоятельной, аргументы Сталина доходчивы и убедительны, он показал глубокие познания в области истории философии, важность преодоления теоретических ошибок и необходимость развернутой борьбы за ленинизм. Беседа затянулась. Сталин сказал им, что пора и пообедать (как известно, Иосиф Виссарионович работал допоздна). Он спросил:
— А что, пьют ли советские философы?
После минутного замешательства, столь естественного в такой обстановке, стало ясно, что они что-то выпьют из предложенных им напитков. Первый тост, понятно, они предложили выпить за марксиста товарища Сталина.
Едва осушили бокалы, как Сталин, лукаво улыбаясь, сказал:
— Вижу, советские философы выпить могут. Не скажу, что умеют пить. Я, прежде чем выпить, съел маслица, а потом и пропустил рюмочку. Вы же, друзья философы, не закусывая, выпили. Таки захмелеть можно быстро. Тогда беседе конец.
Уже позднее и Юдин, и Митин, когда провозглашали тосты, сопровождали их словами: «Пить надо, как учил товарищ Сталин. Вперед закусить — после выпить».
Польза грузинских вин
«Сталин, — говорил Артем Федорович Сергеев — приемный сын Надежды Сергеевны и Иосифа Виссарионовича Сталина, — очень хорошо знал лечебные свойства вин. Он лекарствами почти не пользовался. И в зависимости от того, что нужно лечить, пользовался различными грузинскими винами. А о пристрастиях не знаю. На застольях за вином он разговаривал, и вина были элементом разговора. Не было цели ни напиваться, ни упиваться. Водка была, когда были в гостях ее любители. А за семейным столом — нет. Да и крепленых, портвейна за столом не было.
Вообще, многие интересные разговоры проходили как бы между делом. Вот как-то заговорили о Репине. Пришло сообщение в 1930 году, что он умер. Сталин нам рассказал о нем. Узнав, что тот жил за границей, мы поинтересовались, почему. И Сталин разъяснил. И у меня это записано. А почему у меня записано было? Потому что я всегда рассказывал матери о наших разговорах. А она мне: «Запиши». В частности, этот разговор 1930-го года о Репине. «Так произошло, — сказал Сталин, — Репин там жил. А граница прошла, и он остался на той части, которая отошла к Финляндии. В период гражданской войны он был уже немолодой человек, и ему нелегко было изменить свой образ жизни: тут он жил, тут было привычное место работы, потом так и осталось. Гражданская война окончилась к 1922 году. А Репин был уже старым, ему трудно было переехать. Наверное, он очень хотел приехать, разговоры об этом были. Но не получилось».
Главное богатство — жизнь
Во время авиационного парада на летном поле Центрального аэродрома 2 мая 1935 года Сталин задержался у истребителя И-6. В.П. Чкалов ответил на вопросы о самолете. Сталин уже знал летчика по рассказам. Внимательно выслушав его, спросил:
— А почему вы не пользуетесь парашютом?
— Я летаю на опытных, очень ценных машинах, — ответил Чкалов. — Их надо беречь во что бы то ни стало. Вот и тянешь до аэродрома, стараешься спасти машину.
Сталин сказал серьезно:
— Ваша жизнь нам дороже любой машины. Надо обязательно пользоваться парашютом, если есть необходимость!
На приеме в кремле Сталин подошел с рюмкой к столу, за которым сидел Чкалов:
— Хочу выпить за ваше здоровье, Валерий Павлович!
— Спасибо, оно у меня и так прекрасное, — не стушевался Чкалов. — Давайте лучше, Иосиф Виссарионович, выпьем за ваше здоровье!
В рюмочке Сталина был «Боржоми» или «Нарзан» — видно по пузырькам на стенках. Чкалов налил два фужера водки, взял у Сталина рюмку и, отдавая ему фужер, добавил:
— Выпьем, Иосиф Виссарионович, на брудершафт!
Сталин едва пригубил, Чкалов же выпил все до дна, обнял Сталина за шею. Чекисты, — рассказывал Герой Советского Союза Г.Ф. Байдуков, — побелели, когда на приеме Чкалов полез к Сталину пить на брудершафт. Они попросили меня подействовать на Чкалова, а я им говорю: «Ничего, все образуется».
И действительно, Сталин выпил с ним на брудершафт, и они перешли на «ты».
Лекарством не увлекайся!
Узнав, что Александр Евгеньевич Голованов долго не может вылечиться, Верховный Главнокомандующий И.В. Сталин позвонил ему:
— Вот что. Врачи, я вижу, вам помочь не могут. Я знаю, вы человек непьющий. Заведите у себя на работе и дома водку. Когда почувствуете себя плохо, налейте водки и сколько можете, выпейте. Я думаю, что это должно вам помочь. О результатах позвоните мне. Всего хорошего.
Лекарство помогло. Но Голованов не звонил. Тогда Сталин позвонил сам и сказал:
— Имейте ввиду, что водка будет вам помогать до тех пор, пока будете пользоваться ею как лекарством. Если вы начнете пить водку, то можете поставить крест на своем лечении. Я хочу предупредить вас об этой возможной опасности.
Как пьют артиллеристы?
Командующие артиллерией фронтов после произнесения тоста за советских артиллеристов подошли к столу, где сидели руководители партии и правительства. Представились по очереди Верховному Главнокомандующему.
— Здравствуйте, товарищ Хлебников, — просто и сердечно сказал Сталин. — Позвольте лично поздравить вас с победой. Что вам налить?