В другой раз я не совсем удачно построил фразу. Он сказал:
— С подлежащими у вас что-то не в порядке. Вот как нужно! — И поправил.
Степень культуры языка Сталин связывал со степенью культуры мысли. Как-то в беседе он сказал:
— Если человек не может грамотно, правильно изложить свои мысли, значит, он и мыслит так же бессистемно, хаотично. Как же он в порученном деле наведет порядок?
Неоднократно я замечал, что Сталин не терпит безграмотности. Он возмущался при чтении плохо составленного документа».
Вредная теория
Письмо в Детиздат при ЦК ВЛКСМ.
Я решительно против издания «Рассказов о детстве Сталина».
Книжка изобилует массой фактических неверностей, искажений, преувеличений, незаслуженных восхвалений.
Автора ввели в заблуждение охотники до сказок, брехуны (может быть, «добросовестные» брехуны), подхалимы. Жаль автора, но факт остается фактом.
Но это не главное. Главное состоит в том, что книжка имеет тенденцию вкоренить в сознание советских детей (и людей вообще) культ личностей, вождей, непогрешимых героев. Это опасно, вредно. Теория «героев» и «толпы» есть не большевистская, а эсеровская теория. Герои делают народ, превращают его из толпы в народ — говорят эсеры. Народ делает героев — отвечают эсерам большевики. Книжка льет воду на мельницу эсеров. Всякая такая книжка будет лить воду на мельницу эсеров, будет вредить нашему общему большевистскому делу.
Советую сжечь книжку.
И. Сталин.
16 февраля 1938 г.
Принципиальная критика
В большой редакционной статье газеты «Правда» о стихотворении украинского поэта В.Н. Сосюры «Люби Украину» нашли отражение оценки, данные И.В. Сталиным. Он считал, что стихотворение — это воспевание «Украины вообще», «вне времени и пространства», «извечной Украины». Под таким «националистическим подходом» подпишется «любой недруг украинского народа из националистического лагеря, скажем, Петлюра, Бендера и т. п.». В.Е. Сосюра был обвинен в национализме. Сталинской премии ему не было дано. Однако через несколько лет, в 1948 году, за сборник стихотворений «Чтоб сады шумели» В.Н. Сосюра получил Сталинскую премию.
Революция в философии
Работе большевистской партии по воспитанию научной интеллигенции, партийных и государственных кадров во многом содействовала дискуссия 1947 года по книге Г.Ф. Александрова «История западноевропейской философии», изданной в 1946 году. По книге И.В. Сталин высказал серьезные замечания — и по содержанию, и по манере написания. Книга оторвана от политической борьбы, неверно освещает немецкую классическую философию, особенно реакционную философию Гегеля, которая представляла собой аристократическую (то есть феодальную) реакцию на Великую французскую революцию. Забыта характерная для немецкой философии апологетика прусской монархии и третирование славянских народов. А главное — недооценивается возникновение марксизма как революции в философии. Автор написал книгу безразлично, «как старый перипатетик, скользкий, скользит на лыжах. Надо писать так, чтобы каждая глава имела центр удара. Книга не заряжает. Книга развинчивает.»
На философской дискуссии, проведенной Центральным Комитетом ВКП(б) в июне 1947 года, выступил Секретарь ЦК партии А.А.Жданов. Его доклад был просмотрен и выправлен И.В.Сталиным.
Видеть его — счастье
Силу воздействия Сталина хорошо передал Корней Чуковский. Вот его запись в «Дневнике» от 22 апреля 1936 года, когда он вместе с Борисом Пастернаком присутствовал на X съезде комсомола.
В президиуме появился Сталин с членами Политбюро. «Что сделалось с залом! А ОН стоял немного утомленный, задумчивый и величавый. Чувствовалась огромная привычка к власти, сила ивто же время что-то женственное, мягкое. Я оглянулся: у всех были влюбленные, нежные, одухотворенные и смеющиеся лица. Видеть его — просто видеть — для всех нас было счастьем. К нему все время обращалась с какими-то разговорами Демченко. И мы все ревновали, завидовали — счастливая! Каждый его жест воспринимали с благоговением. Никогда я даже не считал себя способным на такие чувства. Когда ему аплодировали, он вынул часы (серебряные) и показал аудитории с прелестной улыбкой — все мы так и зашептали: «Часы, часы, он показал часы» — и потом, расходясь, уже возле вешалки вновь вспоминали об этих часах. Пастернак шептал мне все время о нем восторженные слова, а я ему, и оба мы в один голос сказали: «Ах, эта Демченко заслоняет его!..» Домой мы шли вместе с Пастернаком, и оба упивались нашей радостью.»
(Цит. по кн.: К. И. Чуковский. Дневник 1930–1969)
В «петле» ЦК
Выдержки из письма Демьяну Бедному
Письмо Ваше от 8.ХII получил. Вам нужен, по-видимому, мой ответ. Что же, извольте.
Прежде всего о некоторых Ваших мелких и мелочных фразах и намеках. Если бы они, эти некрасивые «мелочи», составляли случайный элемент, можно было бы пройти мимо них. Но их так много и они так живо «бьют ключом», что определяют тон всего Вашего письма. А тон, как известно, делает музыку.
Вы расцениваете решение ЦК как «петлю», как признак того, что «пришел час моей (т. е. Вашей) катастрофы». Почему, на каком основании? Как назвать коммуниста, который, вместо того чтобы вдуматься в существо решения ЦК и исправить свои ошибки, трактует это решение как «петлю»?..
Десятки раз хвалил Вас ЦК, когда надо было хвалить. Десятки раз ограждал Вас ЦК (не без некоторой натяжки!) от нападок отдельных групп и товарищей из нашей партии. Десятки поэтов и писателей одергивал ЦК, когда они допускали отдельные ошибки. Вы все это считали нормальным и понятным. А вот когда ЦК оказался вынужденным подвергнуть критике Ваши ошибки, Вы вдруг зафыркали и стали кричать о «петле». На каком основании? Может быть, ЦК не имеет права критиковать Ваши ошибки? Может быть, решение ЦК не обязательно для Вас? Может быть, Ваши стихотворения выше всякой критики? Не находите ли, что Вы заразились некоторой неприятной болезнью, называемой «зазнайством»? Побольше скромности, т. Демьян.
В чем существо Ваших ошибок? Оно состоит в том, что критика недостатков жизни и быта СССР, критика обязательная и нужная, развитая Вами вначале довольно метко и умело, увлекла Вас сверх меры и, увлекши Вас, стала перерастать в Ваших произведениях в клевету на СССР, на его прошлое, на его настоящее. Таковы Ваши «Слезай с печки» и «Без пощады». Такова Ваша «Перерва», которую прочитал сегодня по совету т. Молотова.
Вы говорите, что т. Молотов хвалил фельетон «Слезай с печки». Очень может быть. Я хвалил этот фельетон, может быть, не меньше, чем т. Молотов, так как там (как и в других фельетонах) имеется ряд великолепных мест, бьющих прямо в цель. Но там есть еще ложка такого дегтя, который портит всю картину и превращает ее в сплошную «Перерву». Вот в чем вопрос и вот что делает музыку в этих фельетонах.
Судите сами.
Весь мир признает теперь, что центр революционного движения переместился из Западной Европы в Россию. Революционеры всех стран с надеждой смотрят на СССР как на очаг освободительной борьбы трудящихся всего мира, признавая в нем единственное свое отечество. Революционные рабочие всех стран единодушно рукоплещут советскому рабочему классу, и прежде всего, русскому рабочему классу, авангарду советских рабочих, как признанному своему вождю, проводящему самую революционную и самую активную политику, какую когда-либо мечтали проводить пролетарии других стран. Руководители революционных рабочих всех стран с жадностью изучают поучительнейшую историю рабочего класса России, его прошлое, прошлое России, зная, что, кроме России реакционной, существовала еще Россия революционная, Россия Радищевых и Чернышевских, Желябовых и Ульяновых, Халтуриных и Алексеевых. Все это вселяет (не может не вселять!) в сердца русских рабочих чувство революционной национальной гордости, способное двигать горами, способное творить чудеса.
А Вы? Вместо того чтобы осмыслить этот величайший в истории революции процесс и подняться на высоту задач певца передового пролетариата, ушли куда-то в лощину и, запутавшись между скучнейшими цитатами из сочинений Карамзина и не менее скучными изречениями из «Домостроя», стали возглашать на весь мир, что Россия в прошлом представляла сосуд мерзости и запустения, что нынешняя Россия представляет сплошную «Перерву», что «лень» и стремление «сидеть па печке» является чуть ли не национальной чертой русских вообще, а значит и — русских рабочих, которые, проделав Октябрьскую революцию, конечно, не перестали быть русскими. И это называется у Вас большевистской критикой! Нет, высокочтимый т. Демьян, это не большевистская критика, а клевета на наш народ, развенчание СССР, развенчание пролетариата СССР, развенчание русского пролетариата.